Маркус пропустил ироничное высказывание блондина мимо ушей.

Инквизитор подошел к медальону, присел на корточки, пристально вглядываясь в него так, как будто опасался, что в любой момент он исчезнет. Но поднимать не торопился.

– Ты уже понимаешь, почему не сработали мои чары, – без намека на вопрос сказал Шейн. – И почему сработало заклятие Тессы.

– Понимаю, – глухо отозвался Маркус.

Протянул все-таки руку к медальону, и я с удивлением заметила, как его пальцы мелко и нервно подрагивают.

– А я не понимаю, – пробурчала я себе под нос, ни к кому, в сущности, не обращаясь.

– Тесса, ты ведьма, – зачем-то напомнил мне Шейн. – Женская магия все-таки сильно отличается от мужской. Медальон был настроен таким образом, что активировался лишь от ведьминских чар.

После чего замолчал.

Ну и кто так делает? Я все равно ничего не понимаю!

«Тесса, Шейн просто бережет чувства Маркуса, – раздался в голове скрипучий шепоток Мора. – Поэтому не озвучивает вслух те выводы, которые следуют из столь неприятного происшествия. Этот медальон ему подарила Тереза. И только что наш влюбленный инквизитор осознал, что ненаглядная женушка зачаровала милую безделушку определенным образом. В любой момент дремлющие чары в медальоне могли бы пробудиться и убить несчастного».

«Но почему Маркус не почувствовал раньше этих дремлющих чар? – спросила я. – Он ведь инквизитор. Неужели ни разу не просканировал медальон?»

«Дремлющие чары на то и дремлющие, что обнаружить их чрезвычайно трудно, – любезно разъяснил мне Мор. – К тому же Шейн только что сказал, что эти чары реагируют лишь на определенную магию. Тереза прекрасно знала, что Маркус, прославленный инквизитор, глава всего ведьминского надзора Трибада, никогда и ни за что не отправится за помощью к ведьме. С этой стороны опасности для нее не было никакой. Не такой Маркус человек, чтобы признаться кому-нибудь в собственном бессилии».

Маркус тем временем поднял медальон. Встал, сжав его в кулаке. И мне стало как-то не по себе от холодного отстраненного взгляда инквизитора. Он смотрел не на меня, а куда-то вдаль, но от этого было даже страшнее. От крыльев носа к уголкам рта пролегли жесткие глубокие складки, карие глаза стали почти черными от злости, на виске быстро билась синяя жилка. А затем он размахнулся, явно желая зашвырнуть столь опасный подарок куда подальше.

– Не стоит! – торопливо выкрикнул Шейн. – Маркус, не глупи. Тереза забеспокоится, если не увидит на тебе медальона. Отдай его мне – и я обезврежу эту гадость.

Маркус искоса глянул на блондина. Нервно дернул щекой, но после секундного раздумья все-таки бросил ему медальон, который Шейн удивительно ловко подхватил на лету.

– Теперь давайте сваливать с этого проклятого постоялого двора, – проговорил инквизитор хмуро. – Я прямо-таки горю желанием побыстрее приехать в Грег.

– Давно пора, – заметил Шейн и отправился к конюшне.

Шейн был прав – с лошадьми на этом постоялом дворе точно были огромные проблемы. Измученная кляча, которую он запряг в старую рассохшуюся крытую повозку, выглядела так жалко, что я всерьез опасалась, не падет ли она по пути. Но блондин перед началом поездки потрепал несчастное животное по шее, и я заметила, как его пальцы на короткий миг окрасились алым заклинанием. После этого кобыла заметно оживилась и повеселела.

– До Грега дотянет, – проговорил Шейн. – Правда, потом издохнет.

– Ой, жалко-то как! – невольно вырвалось у меня.

– Поверь, Тесса, я сократил ее жизнь всего на пару дней, вряд ли больше, – проговорил Шейн.

Он собрался было залезть на козлы, но в последний момент передумал и повернулся к Маркусу, который был странно молчалив после произошедшего. Кинул ему отрывисто:

– А вот роль кучера придется исполнить тебе, приятель. Боюсь, у многих возникнет вопрос, с чего вдруг молоденькая хрупкая девица таким истинно мужским делом занялась.

Маркус меланхолично пожал плечами. Одним ловким движением забрался наверх и взял в руки поводья.

Я обеспокоенно проводила его взглядом. К этому моменту от ожога на шее инквизитора не осталось и следа – Мор, сменив гнев на милость, быстро и без особых проблем залечил полученную рану. Но Маркус словно вообще не заметил стараний хранителя. За все это время он не проронил ни слова. И такая подозрительная отстраненность мне сильно не нравилась.

Но каких-либо вопросов задавать я не стала. Вместо этого подобрала подол платья и осторожно залезла в темноту ветхой повозки.

Надеюсь, она тоже дотянет до Грега, а не развалится под нами где-нибудь в пути.

Шейн сел напротив меня, и мы наконец-то покинули столь негостеприимный постоялый двор.

От постоянного громкого скрипа повозки у меня быстро разболелась голова. Тягучая противная ломота поселилась в висках, затылок потяжелел. Дорога, ведущая к границам Грега, была ухабистой и тряской. Поэтому вскоре к головной боли добавилась и тошнота.

Я хмуро смотрела на проплывающие мимо окна унылые сельские пейзажи. Серость. Вечный туман, лежащий широкими пластами на полях, мимо которых мы проезжали. Словом, истинный Грег во всем своем печальном очаровании. В довершение всех бед начал моросить дождь.

– Как бы Маркус не простыл, – пробормотала я, вспомнив, что бедолага сейчас под открытым небом вообще без защиты от непогоды.

– Какая ты все-таки добрая, – насмешливо протянул Шейн. – Тесса, Маркус – инквизитор. И очень неплохой маг. К тому же давным-давно вышел из того возраста, когда заботливая матушка перед прогулкой поправляла ему шапочку и шарфик.

– Ты так говоришь, как будто доброта – это плохо, – огрызнулась я.

– Честно? Обычно, увы, да. – Шейн пожал плечами. – Добрыми людьми легко манипулировать. Они предсказуемы, а потому до омерзения скучны. А вот от общения со злыми и коварными получаешь настоящее наслаждение. Потому что никогда не знаешь, чего ожидать от них в следующую минуту. Или приласкают, или по голове чем-нибудь тяжелым шарахнут. – Внезапно он подался вперед и уже шепотом заключил: – Поэтому любовь к Терезе так впилась в сердце Маркуса.

– Я помню наш вчерашний разговор, – фыркнула я и попыталась как-нибудь незаметно отодвинуться от Шейна подальше.

Да, сейчас он был в облике симпатичной девушки. Но меня все равно нервировала столь опасная близость к нему.

Вот от Шейна и впрямь не знаешь, чего ожидать в следующую секунду. Вспомнить хотя бы…

И усилием воли я отогнала воспоминание, почувствовав, как щеки потеплели. Надеюсь, в полутьме повозки Шейн не заметит моего румянца.

Увы, словно в ответ на мои мысли, он бархатно рассмеялся, и мурашки пробежали по моей спине, а мельчайшие волоски сами собой встали дыбом.

– Только не говори, что тебе не понравился мой поцелуй, – ласково попросил Шейн.

Я смутилась еще сильнее и отвернулась к окну. Не собираюсь отвечать на столь провокационные вопросы!

– Шейн, перестань нервировать девочку, – недовольно пробурчал Мор, материализовавшись у меня на плече. – Все-таки согласись, если бы она не попыталась высушить Маркуса, испугавшись за его здоровье, то мы бы не обнаружили чары на его медальоне. То бишь ее доброта в данном случае сыграла нам на руку.

Шейн промолчал. Но в полутьме повозки я заметила, как озорно блеснули его глаза.

– Ты знал! – потрясенно выдохнула я. – Ты все знал!

– Более того, даже помогал Терезе зачаровать медальон. – Шейн усмехнулся, как будто не видел в своем поступке ничего дурного.

– Но почему тогда не предупредил Маркуса заранее?

– Мне бы он все равно не поверил, – ответил Шейн. – Скорее решил бы, что это какие-то мои шуточки. Сама видишь, отношения между нами, мягко говоря, нельзя назвать дружескими.

Объяснение Шейна прозвучало весьма сомнительно для меня. По-моему, блондин темнит. Скорее, ему было выгодно знать, что в любой момент он может устранить Маркуса со своей дороги.

Шейн наверняка прочитал мои мысли. Но ничего не сказал. Лишь его улыбка стала чуть шире.