– Меня зовут Джузеппе… – пробормотал тетивщик вслед удаляющемуся шелесту рясы.

Полковник Орсо не бросал слов на ветер. Наутро после обманчиво доверительной беседы на кухне, едва только рассвет подрумянил городские крыши, за Годелотом явился немолодой коренастый капрал.

Пережитые накануне потрясения и боль в израненной спине почти не дали шотландцу уснуть, а потому зарю Годелот встретил совершенно разбитым. Однако зычный окрик «Подъем!» для солдата сродни магическому заклинанию, и не действует оно лишь на павших.

Капрал окинул вставшего навытяжку юнца оценивающим взглядом.

– Резво вскочил, даром что шкура попорчена, – пробубнил он низким глуховатым голосом. – Я зовусь капрал Фарро. Одевайся и топай за мной, пострел, да гляди в оба. Новички у нас – редкие птицы, к ним любопытство особое.

У Годелота ломило виски, будто с лютого похмелья, но туманное предупреждение капрала не затерялось в этой тягучей ломоте. Нужно было собраться, как угодно, но прямо сейчас… Первый день на новом месте службы очень важен. От него порой зависит, как сложится твоя жизнь на протяжении многих последующих лет, поэтому хвори придется отложить на другое время.

В любом новом полку всегда предстоит выбивать себе место, где силой, где сноровкой, а где и хитростью – это Хьюго растолковал сыну сызмальства. С этой мыслью Годелот шагал по темному коридору вслед за тускло-желтым кругом света от фонаря в руке капрала и старательно отгонял воспоминание о таком же пути в допросную сутки назад. Но вместо угрюмого каземата он был приведен в большое помещение с низким потолком, всю обстановку которого составляли длинный стол со скамьями и большое распятие на стене. Там подростка ожидал сухопарый офицер с такими густыми сросшимися бровями, что те образовывали единую хмурую полосу над цепкими и внимательными глазами.

Капрал вытянулся перед офицером и истово протарахтел:

– Ваше превосходительство капитан Ромоло, рядовой Мак-Рорк доставлен и ждет распоряжений!

– Ступайте, Фарро, – отозвался капитан неожиданно спокойным и мелодичным голосом, куда больше подобающим церковному капеллану, нежели угрюмого вида военному.

Капрал, отдав честь, скрылся за дверью, а Ромоло обошел вокруг стоящего навытяжку новобранца с видом садовника, которому попался запаршивевший саженец.

– Итак, Годелот Мак-Рорк, – промолвил он, – семнадцать лет, кирасир. Ты видел когда-нибудь настоящую кирасу, парень?

В этом вопросе было столько безнадежной скуки, что он даже не прозвучал с надлежащей издевкой. Но шотландец лишь коротко отчеканил:

– Так точно, мой капитан!

Ромоло поморщился, будто юнец сболтнул вполне ожидаемую глупость, и равнодушно кивнул на противоположную дверь:

– Во двор!

Годелот повиновался и нырнул в рассветную сумрачную прохладу, уже разбавленную запахом дыма. Внутренний двор, куда выходили двери солдатской трапезной, кухни, склада и караулки, был просторен, но порядком захламлен бочками, ящиками и еще множеством вещей, то ли уже отслуживших, то ли еще не нашедших применения. Словом, для приведения к присяге место было по меньшей мере нелепым.

Но развить эту мысль шотландец не успел. Позади него раздался звук, который он не спутал бы ни с каким другим: лязг вылетающей из ножен стали. В такую секунду думать недосуг. Годелот стремительно упал наземь, пропуская над собой свистящее лезвие, рывком перевернулся на спину, захлебнувшись болью, и тоже выхватил скьявону… Хьюго умел молниеносно делать из этого положения выпад прямо в живот противника, чему упорно учил сына, но сейчас плохо еще отточенный навык, притупленный вчерашней лихорадкой, предсказуемо не сработал. Ромоло обрушил на новичка сокрушительный удар клинка, рукоять вырвалась из руки Годелота, и скьявона со звоном отлетела в сторону, а в грудь уперлось холодное острие.

– Ты убит, – спокойно сообщил капитан, – валяешься в луже крови в пяти шагах от своего оружия. Но реакция недурна. Поднимайся, мальчуган. И не вздумай нести вздор о том, что я атаковал тебя неожиданно, а вчера у тебя был жар. Настоящий противник редко так любезен, что предупреждает о своем появлении и справляется о твоем здоровье.

Не дожидаясь, пока шотландец встанет на ноги, Ромоло двинулся назад в трапезную. Годелот поднялся с земли, ощущая глухую досаду, что показал себя увальнем, но обижаться на эту краткую проверку было как-то совсем уж ребячливо. Подобрав опозоренный отцовский клинок, шотландец последовал за капитаном. Тот уже сидел на скамье, сняв щегольскую шляпу и оглаживая ее рукавом.

– После полковника Орсо, которому подчиняюсь я сам, основной командир здесь я, – продолжил Ромоло так же равнодушно. – Ты нанят на место ветерана, который был одним из самых надежных солдат, служивших под моим началом. Я порядком удивлен этой заменой, но полковнику виднее. Усвой сразу – ты не в гарнизоне деревенского аристократа. Здесь не дают спуску, не прощают небрежности и не щадят дураков. Пьянство, драки, воровство и непотребство здесь караются куда быстрее и надежнее, чем семь смертных грехов. Остальное узнаешь от капрала. Через четверть часа завтрак, а после господин полковник приведет тебя к присяге. Ночью заступишь на первый караул. К завтраку явиться в срок и в пристойном виде. Пошел вон.

Годелот выслушал всю эту тираду молча, поклонился и вышел из трапезной. Но, едва закрыв за собой дверь, почти бегом припустил по темному коридору. Легко сказать, в срок… Как за четверть часа найти в этом дворце каморку, где провел ночь, вычистить от пыли колет, прибрать волосы и вернуться, подросток не имел понятия. Но сегодня случай был милостив: у первого же поворота шотландца ждал капрал Фарро.

– Бегом, пострел! – проворчал он. – Ромоло за твое опоздание и с меня шкуру спустит.

…Годелоту повезло. Входя в трапезную, он затесался среди нескольких солдат и встретился глазами с капитаном только во время молитвы. Прочие же на чужака за столом демонстративно не обращали внимания.

Шотландец почти не замечал, что ест. Он сидел, стараясь прямо держать горящую болью спину и сохранять бесстрастное выражение лица. И надо было бы приглядеться к новым однополчанам, но Годелот чувствовал, что раны снова кровоточат, а в висках набирал силу глуховатый гул поднимающегося жара. Полученное от врача снадобье лежало в кармане колета, но добавлять его в свой стакан у всех на глазах шотландец не хотел. Дождавшись окончания завтрака и выйдя из трапезной, Годелот украдкой отхлебнул из флакона и поморщился.

Приведение к присяге было коротким, деловым и будничным. Полковник Орсо сухо прочел новобранцу текст договора о найме, где особо подчеркивалось обязательство наемника быть правдивым с командиром и преданным синьору, а также категорически запрещалось пьянство на службе. Отдельным пунктом шли запреты на мародерство, насилие над женщинами и детоубийство, караемые смертной казнью. Проставленная же в договоре сумма жалованья заставила Годелота на миг онеметь – такие деньги он не только никогда не держал в руках, но и видел лишь в питейной «Двух мостов», где наемники играли в кости.

Никто не требовал ни продать душу, ни испить человеческой крови, но шотландец вдруг снова испытал то самое странное чувство, посетившее его на герцогской кухне. Словно что-то было не так или он сам чего-то не понял или не заметил.

Вздор. Всего только вчера он был в шаге от мучительной смерти в каземате инквизиции, а сегодня поступает на службу к богатому и знатному синьору, по сравнению с которым граф Кампано – тот самый деревенский аристократ, о котором так презрительно упомянул капитан. В сущности, ему выпала неслыханная удача, небывалый для нищего мальчишки шанс. А все остальное разъяснится само.

Годелот подписал договор, положил перо на стол и вытянулся, встречаясь с полковником прямым открытым взглядом.

Капрал Фарро оказался ворчлив, но при этом деловит и обстоятелен. Прежде всего он слегка озадачил Годелота известием, что его таинственный богатый наниматель – дама. Затем сообщил, что в особняке постоянно квартируют шестеро солдат, еще шесть живут в городе и являются согласно распорядку караулов. Днем особняк охраняют трое, по одному у каждого входа, а еще один патрулирует периметр, дабы ни один из часовых у входов не отлучался ни на миг. Ночью одного часового ставят на крышу. Черный ход ночью не охраняется, поскольку дверь там наглухо запирают. Есть еще ночной дежурный внутри дома. Герцогиня недужна и подвержена излишней подозрительности, а потому ночью двери ее апартаментов караулит часовой. Но до этого поста допущены всего трое самых проверенных солдат.