Алонсо приостановился, откашливаясь, и снова принялся продираться сквозь почерк шотландца, то запинаясь, то вырисовывая букву на гладком слое песка, но складывая слова довольно бойко. Дочитав, мальчик перевел дыхание и взглянул на Пеппо, ожидая похвалы, но тот молчал, а на лице его застыло отсутствующее выражение. После нескольких минут безмолвия мальчик негромко окликнул:

– Эй, Риччо! Ты чего в лице-то изменился?

Пеппо встал и бесцельно сделал несколько кругов по комнате под встревоженным взглядом Алонсо. Потом вернулся к столу и сказал, мягко беря маленького слугу за плечо:

– Вот что, приятель. Сейчас послушай меня и ничего не переспрашивай, просто запомни, договорились?

– Да! – с готовностью кивнул ребенок, уже загоревшись предвкушением каких-то новых авантюр…

Уже почти стемнело, когда неказистая лодчонка ткнулась бортом в подгнившую пристань, и полковник Орсо выбрался на берег, отряхивая плащ, усеянный соломенной трухой. Расплатившись с лодочником, он зашагал по выщербленным камням узкой дороги меж лепящихся в полутьме убогих домишек, держа в руке незажженный фонарь. Оставив позади последнюю лачугу, он поднялся по склону некрутого холма, где гротескно выделялись на фоне лиловеющего неба развалины старинного бастиона. У бесформенного провала бывших ворот его поджидал коренастый человек в темном камзоле. При виде полковника он встал навытяжку и отчеканил громким шепотом:

– Все в порядке, мой полковник! Уже час, как ждет.

– Прекрасно! – бросил Орсо вскользь и зажег фонарь, ныряя в черный провал. Неяркий свет озарил усыпанный камнями и густо заросший травой внутренний двор. Полковник прошагал к широкой лестнице и двинулся вверх по все еще целым ступеням, тоже обрамленным пучками жесткой сизой травы. Лестница повернула под арку, оставшуюся от стены второго этажа, и вывела на широкую площадку, где в незапамятные времена устанавливались камнеметательные орудия. Поднимая повыше фонарь, Орсо огляделся и застыл.

На самом краю стены, держась одной рукой за полуобвалившийся остаток стрелковой башенки, стоял долговязый подросток. Морской бриз слегка шевелил черные волосы и рукава камизы. Это был он, Пеппо Гамальяно. Лица почти не было видно, только в отсветах фонаря из сгущавшейся темноты чуть блеснули в усмешке зубы и донесся голос:

– Добрый вечер, полковник.