– Губернатор вместе с женой пригласил нас на ужин в эти выходные к себе домой. Я подумал, не слишком ли ты занят учебой?

Всегда согласовывал все со мной. Я улыбнулся, сказав, что все в порядке, и мой телефон зажужжал, когда он ответил на звонок. Без сомнения, еще один из его обожаемых поклонников, и пока он отвечал, я взглянул на свой аппарат.

Ройал: Извини, приятель. Я взглянул на письмо. Не мог удержаться. Думал, ты не будешь против. Мне показалось, что тебе это было нужно.

На самом деле, чувствуя, что так оно и есть, я выпрямился. Я начал писать ему ответ, но появилось всплывающее сообщение от него.

Ройал: В любом случае я рад, что сделал это. Я отправляю тебе этот файл как можно скорее, и, приятель, тебе серьезно нужно ознакомиться с ним и привлечь к этому свою юридическую команду. Кома твоей мамы вызвана медикаментозно. Она вышла из настоящей комы всего через восемь дней после несчастного случая. Так написано в файле.

Какого хрена?

Ройал: Врачи сразу же вернули ее под наркоз. Никаких объяснений.

Но оно должно было быть, верно? Я имею в виду, должна же быть причина, по которой врач возвращает пациента под наркоз после полученной травмы…

Верно?

Медленная паника охватила меня, пришло еще одно сообщение от Ройала.

Ройал: В любом случае позвони мне после того, как посмотришь. Это полная задница. Возможно, кто-то намеренно причиняет вред твоей маме, брат.

Моя рука сжала телефон, собираясь разбить его на кусочки, и мне потребовалась секунда, чтобы осознать, что дедушка назвал мое имя, к тому моменту меня уже трясло.

Дедушка облизал губы, в его руке был мобильный телефон. Увидев меня, он прикрыл трубку рукой.

– Курица или говядина, сынок?

– Что?

Он нахмурился.

– Жена губернатора… она хочет знать, курица или говядина на субботний вечер?

Мои губы сомкнулись, я был чертовски взволнован. Я начал что-то говорить, пока мой дедушка не поднес телефон к уху.

– Мы перезвоним, когда определимся, – сказал он, поблагодарив всех за потраченное время, и повесил трубку. Он наклонился. – Что происходит? Ты выглядишь совершенно потрясенным, Найт.

Правда?

Нуждаясь в том, чтобы поколотить что-нибудь, я выплеснул разочарование на свой телефон, который так сильно затрещал в моей руке, что я подумал, не сломаю ли я его.

– Найт?

Я повернулся к нему лицом.

– Я только что получил сообщение от Ройала. Я попросил его достать копию маминой медицинской карты. Я хотел ее увидеть.

– И почему же? – Его тело повернулось в мою сторону, трость оказалась у него в ладонях. – Почему ты это сделал? Зачем это нужно?

Меня поразила его реакция. Ее быстрота, и он сразу же увидел это по моему лицу. Его глаза широко раскрылись, прежде чем он отвернулся. Машина подпрыгивала, пока мы ехали по неровной земле, и это ощущение – единственное, на чем я мог сосредоточиться.

– Дедушка? – Слово было произнесено шепотом, напряженным до чертиков. Я провел пальцами по волосам. – Ты знаешь, что он узнал?

Абсолютно никакой реакции с его стороны, черт возьми, ничего, и я ни хрена не понимал.

Я решил попробовать еще раз.

– Я спросил, знаешь ли ты, что он узнал…

– Конечно, знаю.

Шок пронзил меня немедленно, но не только из-за его откровенности. Отсутствие эмоций, отсутствие чего-либо вообще меня поразило. Эта информация должна была взбесить его так же сильно, как и меня. Вывести его из себя. Это была жена его сына.

Это была моя мама.

Он любил ее, не так ли? Я не заметил этого, когда он поднял руку и со вздохом потер лицо. Его рука опустилась.

– Сынок, прежде чем ты скажешь что-то еще. Ты не знаешь всех фактов.

Всех фактов? Все чертовы факты заключались в том, что моя мама была в коме, когда в этом не было необходимости. Коме, которую он сказал мне оборвать несколько дней назад. Мои губы шевельнулись.

– Какие факты, дедушка? Мама в коме, когда ей не нужно быть…

– Это все, что мне оставалось ей дать.

– Все? О чем ты? Дедушка, я не понимаю…

– Она пыталась забрать тебя у меня!

Его голос повысился так, как я никогда в жизни не слышал. Даже когда он наказывал меня в детстве, я никогда не слышал этого. Суровость, да, но ни на октаву выше спокойствия и хладнокровия. Таким был мой дедушка, Джеральд Рид, ничего, кроме спокойствия.

Его рука согревала набалдашник трости. Теперь все наоборот. Я покачал головой.

– О чем ты говоришь?

– Как я и сказал. – Он кивнул, повернувшись ко мне лицом. – Твоя мама пыталась забрать тебя. Убежала с тобой в ночь. Ты знал, что был с ней в машине той ночью? Она могла убить вас обоих.

Я знал, но из того, что я помнил, мои травмы были незначительными. Честно говоря, многие воспоминания были нечеткими, так давно это случилось.

– Она сбежала с тобой, – продолжал он. – Она не хотела, чтобы ты рос в привилегированном положении. Хотела, чтобы ты был таким же отбросом, как она.

– О чем ты говоришь…

– Твоя мама была шлюхой, – процедил он сквозь зубы, и мои глаза широко распахнулись.

Его челюсть напряглась. – Шлюха твоего отца. Он нанял эскортницу для одного мероприятия, а потом имел наглость влюбиться в нее.

Я ничего этого не знал. Тем не менее, они все поладили. Мои родители и мой дедушка, когда я был маленький, в моем доме никогда не было ссор. Мой рот приоткрылся.

– Ты вел себя так, словно заботился о ней.

– Я заботился о тебе. – Его выражение лица стало жестким, холодным. – Я заботился о своем сыне, и, хотя я не был согласен с его выбором, я позволил ему это. Я позволил ему жениться на этой шлюхе.

Мои ноздри раздулись.

– Не называй ее так.

– Это то, кем она была, сын, и до сих пор осталась. Она красивая женщина в реальной, черт возьми, жизни. Она была дрянью, и я смирился с этим, но мне не нужно было этого делать после смерти твоего отца. Мне не нужно было притворяться, что все в порядке. У нее не было никаких средств, чтобы позаботиться о тебе, кроме того, что ей осталось от твоего отца, и, черт возьми, я не собирался позволить ей растратить его трастовый фонд.

– Так ты сделал это с ней…

– Она сделала это с собой. – Он вытянул руку. – Она хотела уехать с тобой. Увезти бог знает куда, чтобы любым способом порвать все связи со мной. Думала, что сможет, потому что у нее были деньги твоего отца. Она не могла позаботиться о себе до того, как вышла замуж, так что извини меня, если я не был уверен в ее способностях. Я привлек суд. Хотел получить опеку над тобой и право голоса в том, как ты будешь расти. Тогда она сбежала, а после попала в аварию вместе с тобой и впала в кому.

– Но она не осталась в таком состоянии, – возразил я. – Она очнулась. Ройал сказал, что она очнулась!

– И забрала бы тебя снова, будь уверен. – Никаких эмоций, вообще никаких. Он покачал головой. – Этого не должно было случиться. Не в мою смену. Я сделал то, что должен был…

Чтобы защитить меня, и вот я снова оказался в адском пламени. Задыхаясь, я отвернулся.

– Двенадцать лет, – прошептал я, чертовски дрожа. – Двенадцать лет и что? Я отключил бы ее жизнеобеспечение и она бы очнулась?

– Я бы позаботился об этом.

Я прищурился, впервые увидев что-то в его глазах. Это был страх, настоящий ужас, и он смотрел прямо на меня. Его челюсть задвигалась.

– После того как ты дал мне добро, я бы позаботился обо всем остальном.

Это означало, что он сам прикончил бы ее, не оставив маме ни единого шанса выйти из мрака небытия. Кто знает, сможет ли она вообще теперь очнуться? Она была под наркозом так чертовски долго, и это не могло не сказаться на ее организме.

– Ты собирался позволить мне убить ее, – сказал я, уставившись на него. – Ты собирался позволить мне убить собственную мать.

– Нет, сынок. Нет. – Он положил руку на мое плечо, сжимая его. – Я же сказал тебе. Я бы…

– Но ты оставил решение за мной! – Я заставил его убрать руку. Я прижал свою к груди. – Я принял решение. Я бы убил свою собственную мать и думал, что спасаю ее, вытаскивая ее из этой гребаной тьмы, в которой она была больше половины моей жизни.