А сердце замирает. Может нет? Может открыть ему?

Надеваю обратно всё те же домашние шортики и гольфы и тапочки. А, вот, вдруг не ушёл? А, вдруг я ему открою. А, нечего тут думать, что я ждала и готовилась встречать — привечать некоторых… обманщиков. Вот.

Снова подглядываю. Сидит. Голова упирается в руки. Может уснул? Не шевелится.

Папка лежит прям совсем перед дверью. Мне безумно интересно, аж мочи нет. Что там за важные документы?

Если я приоткрою щелочку, на цепочке, то смогу дотянуться до папочки.

Ей богу, чувствую себя нашкодившим котёнком, но удержаться не могу. Только бы дверь не заскрипела.

Получается открыть тихо. Самую малость. Просовываю руку и подтягиваю папочку ближе, еще немного… и, есть. Аккуратненько закрываю дверь обратно.

Подпрыгиваю посмотреть в глазок — и, правда, спит что ли? Похоже на то.

Не удивительно. Я же знаю, сколько он работает. А без моей помощи, наверное, совсем туго приходится. Ира говорила, что он пока никого не взял на моё место. Даже заявку в кадры еще не подавал. А с девочками, которые до меня у него были во временных помощницах, точно каши не сваришь. Я-то видела весь их бардак.

Становится немного жаль Орлова. Самую капельку. Сварить ему кофе что ли? Могу через ту же щелочку передать.

Иду на кухню, ставлю турку на плиту.

А любопытство разжигает — достаю документы, просматриваю, приоткрываю рот в удивлении.

Сначала свидетельство о разводе. Моём разводе! На-те, пожалуйста.

Но, дышать прям сразу становится еще легче. Я свободна? О! Этот первый сладкий вздох свободы. Свободы от опостылевших отношений.

Листаю дальше. И ничего не понимаю.

Документы на акции. Какие-то выписки с суммами, у которых много ноликов. На бумагах мои фамилия, имя, отчество.

Дивиденды. Проценты. Суммы депозитов… Что это?

Мелькают названия компаний и кажутся смутно знакомыми. Вот, Коммёрс файненшиал. Акции. После свадьбы мы с Олегом покупали какие-то ценные бумаги. Я не вдавалась в подробности — всем руководил мой, теперь уже бывший муж.

Правда, припоминаю, что он вложил в те бумаги все свободные деньги: то, что нам надарили на свадьбе, часть своих и все те, которые получил от продажи моей однушки, доставшейся мне от папиной бабушки. Да. Мы ведь переехали в квартиру, которую выбирали вместе, но которую он купил еще до оформления наших отношений, и на которую, у меня не было юридических прав, как мне объяснил юрист.

Но. Я считала, что мои «копейки», как говорил Олег, сгорели, когда акции потеряли вес.

А теперь я смотрела на цифры и не верила своим глазам.

Так вот почему Олег не давал развод? Он не хотел делиться?

Последний лист — моё заявление об увольнении, завизированное печатью отдела кадров.

Это здесь при чём?

Варю кофе. Делаю с пенкой, добавляю корицы — совсем капельку, как любит Орлов, кидаю еще одну гвоздичку — придать пикантный привкус. Так хочется сделать сердечко. Но у меня нет кофе машины, да, и ни к чему. Лера…

Ни жива, ни мертва — иду на выход.

Приоткрываю дверь на цепочке. Сквозняк тянет аромат кофе наружу. Не успеваю позвать, как замечаю, что Орлов принюхивается… и поднимает голову — смотрит на меня. Блин. Он не спал?

Я бормочу:

— Константин Аркадьевич… Я вам кофе сварила… Правда, в турке.

Он встаёт и подходит к приоткрытой двери.

— Костя.

— Что?

— Мне нравится, когда меня называют Костя, он пытается заглянуть в щелочку так, что посмотреть мне в глаза. — Когда близкие люди так называют.

Я прячу взгляд и кусаю губы. Рука подрагивает — я чуть не разливаю кофе. Он не забирает чашку, а снова, как тогда, в офисе подхватывает мою ладошку, не позволяя расплескать. Страхует.

Гладит подушечкой большого пальца. У меня подгибаются ноги от такой простой, но в тот момент кажется, такой интимной нежности.

Другой рукой Орлов тянется в карман джинсов и вытаскивает мятую пачку карамели с ванильным вкусом. Моя любимая. В не могу сдержать улыбку.

А он тихо шепчет:

— Прости меня. За обман. Не смог сдержаться. Крышу от тебя сорвало.

Мы обмениваемся чашкой и пачкой карамели. Костя… отпивает и жмурится от удовольствия:

— Как же вкусно, Лера. Наверное, у тебя есть секретный ингредиент?

Конечно, есть. Кофе приготовлен с любовью. Но, я не скажу об этом вслух.

Пожимаю плечами.

— Спасибо …Костя, — шепчу в ответ. — За документы. Я не знала про акции.

Мы так и стоим, как два дурака, молчим. Смотрим друг на друга через щель в дверном проёме.

Пауза затягивается. Костя не уходит. Смотрит. Я тоже смотрю.

Он пристально разглядывает. Я отвожу глаза. Потом снова смотрю — он всё также внимательно всматривается в моё лицо. Я не выдерживаю прямого взгляда, закусываю губу и смотрю на его губы, которые медленно шевелятся. Низкий настойчивый шепот пробирает до мурашек:

— Лее-ее-ра… Пусти меня…

Я словно под гипнозом — рука сама поднимается, слегка подрагивает, почему-то убирает цепочку.

Не успеваю опомниться, как он толкает дверь и вихрем врывается, хватает меня, попутно ногой отпихивает дверь обратно — та громко хлопает, заставив вздрогнуть. Что я наделала? Зачем? Слышится звук разбитой чашки. На счастье…

Но все вопросы вылетают из головы потому что, Костя уже прижал меня спиной к стене и впился в рот голодным поцелуем. Его руки скользят по моему телу, язык хозяйничает во рту, а я задыхаюсь. Я отвечаю. Как умею.

Его язык такой настойчивый и нетерпеливый. Он задирает майку и трогает грудь, опускается губами ниже, обхватывает сосок, вырывая у меня стон. Что я творю?

Он слегка прикусывает сосок, посылая яркий импульс в голову и в низ живота. Я чувствую, как дрожат ноги и судорожно выдыхаю. И я хочу еще.

На секунду он отрывается от моего тела, я успеваю лишь сделать глубокий вдох — Костя стягивает свой джемпер и отбрасывает, заставляя снова задохнуться — его тело такое красивое — и он прижимается. И горячее. И я чувствую, как моё сердце нещадно вырывается из груди. Мне кажется, я слышу ответный стук его сердца. Костя зарывается мне в волосы руками и продолжает целовать.

Я обнимаю его голую спину — горячая кожа под пальцами вызывает желание впиться ногтями. Не могу сдержаться. Он рычит и срывает мою майку через голову, подхватывает так, что мне приходится обхватить его ногами. Он держит под попку, а сам облизывает кожу на плече, а я прижимаюсь голой грудью к его голому торсу и меня слегка потряхивает.

— Где спальня? — хрипло выдыхает на ушко.

Что? Что происходит?

— Лера, я тебя сейчас трахну прямо здесь.

Что? Дрожь пробегает по телу.

Почему-то выдыхаю:

— Нееет, — получается стон… но на самом деле я безумно хочу, чтобы он сделал это.

Он громко шепчет:

— Даааа…

Костя крутится в одну, потом в другую сторону и тащит меня в спальню. Бросает на кровать. Я падаю боком на мягкий матрас, переворачиваюсь на живот, пытаюсь отползти. Костя хватает за ногу — дёргает на себя, притягивая ближе. Я вырываюсь, привстаю на коленях и чувствую его руки сзади. Он хватает шорты сверху и спускает их до колен вместе с трусиками.

Теперь стонет Костя:

— Ооооо, моя попка, — он сжимает за ягодички и упирается сзади каменным возбуждением.

Я прекрасно чувствую его через штаны. Стоит ему расстегнуть ширинку и войдёт в меня сзади.

— Никого не было с тех пор, как увидел твою задницу. Когда ты свалилась нам под колеса той ночью перед клубом, а твой халат задрался.

Коленки трясутся и руки тоже. Мне почему-то становится страшно. Я вспоминаю слова Олега: «Фригидная…». Я всхлипываю.

Костя замирает. Он успел расстегнуть ширинку и упирается членом мне между ног, но останавливается, я слышу его хриплое тяжелое дыхание. Он выдыхает:

— Лера, что не так?

Мне так стыдно.

Он отпускает, переворачивает, сам садится передо мной на колени на пол и всматривается мне в глаза.