Стоит мне войти в большое помещение, обставленное, как спальня в современном стиле по последнему писку моды, с огромной кроватью, как натыкаюсь на изумлённый взгляд начальника.

Он осматривает меня с головы до ног, раздевая взглядом. Облизывает нижнюю губу? Мне показалось? Как будто хочет меня съесть…

В комнате гаснет основной свет. Остаётся лишь полумрак от тусклых ламп, стоящих на туалетном столике, рядом с зеркалом в пол.

Орлов пытается ослабить галстук. Иду к нему, втягиваю живот. Почти не дышу.

В комнате идеальная тишина, будто все боятся спугнуть нас — моделей.

Орлов идёт навстречу. Подходит слишком близко. Смущает:

— Вас не узнать.

Опускаю глаза. Нужно сосредоточиться и не поддаваться обаянию босса. Нельзя показывать неуместные чувства. Хотя, всегда можно всё свалить на актёрскую игру. Мы же на фотосессии. Ведь, этого хочет Катерина?

Сестра тихонечко даёт указания:

— Представьте, что вы — супружеская пара. Покажите страсть, огонь, дикое пламя между вами.

Константин Аркадьевич тянется рукой к моему лицу, медленно проводит большим пальцем по нижней губе. Воздух становится вязким, мне тяжело дышать.

Мне кажется, он не играет. Я, правда, нравлюсь ему. Внутри всё замирает. Не может быть.

На меня никто никогда так не смотрел.

Щелкает вспышка фотоаппарата.

Орлов не обращает внимания. Будто мы сейчас одни.

Включается музыка — всё для создания атмосферы. На миг я теряюсь и хочу спросить, как лучше встать.

Но Орлов всё делает сам. Он молча разворачивает меня, обнимает сзади, вынуждая шагнуть вперёд, к туалетному столику. Теперь я смотрю на наше отражение в зеркале и вижу, что Константин Аркадьевич смотрит на меня.

Он притягивает меня ближе, прижимает к себе сильнее. Какое у него твёрдое, накаченное тело.

Он медленно скользит рукой по моему бедру, приподнимая атласную ткань. А сам пристально смотрит на меня в зеркало, изучает грани дозволенного. Как далеко я могу позволить ему зайти?

Я понимаю, что надо остановить. Но мне хочется больше. Мне интересно, насколько далеко может зайти босс.

Прикусываю губу, отвечаю на его взгляд в зеркале. Чувствую, как учащается его дыхание на моей шее. И я откидываю откидываю голову ему на плечо.

Сзади, ниже спины упирается что-то твёрдое. Что это? Неужели… Да нееет… Наверняка, у него просто лежит что-то в кармане.

Он шепчет бархатным голосом:

— Куда вы собрались в таком наряде?

Сглатываю. Рука Орлова скользит по моему телу, пока не останавливается на груди.

Он переходит границы. Это слишком, даже для фотосессии. Но я не хочу останавливать его. Мы не одни, за нами наблюдают, мы просто играем на камеру.

Но для меня это перестаёт быть игрой. И это пугает. Его близость вызывает мурашки, а еще желание продолжать. Я никогда не чувствовала такого раньше. Ни с кем.

А босс не прекращает искушать. Я чувствую его дыхание и легкое прикосновение мужских губ на моей шее.

Он это правда сделал? Поцеловал?

Кончики ушей начинают жечься. Только бы не покраснеть. Так не хочется выдавать своих чувств.

— Так куда? — снова шепчет на ухо.

Что? О чём он спрашивает? Не могу вспомнить. Смущаюсь окончательно.

— Стоп! Снято! — раздаётся громкий голос фотографа и в комнате включается свет, слепит глаза.

Довольные и счастливые мы возвращаемся домой после бутика. Света помогает донести пакеты. Ну, ничего себе сколько всего!

Что это было в бутике, на фотосессии?

Константин Аркадьевич так шикарно играл на камеру. Я даже поверила, что он ко мне что-то чувствует. И хочет меня… А еще …мне это понравилось.

Так, Лера, закатай губу. Во-первых, ты еще не развелась. Во-вторых, он — твой босс. Ты — его сотрудница. Нечего придумывать всякие небылицы. Это в сказках принцы женятся на Золушках, а в жизни ты ему на фик не сдалась.

Мы со Светой перетряхиваем все новые вещи из пакетов, подбираем мне одежду на завтрашний рабочий день. Торопимся. Мне надо успеть в клуб. Надо пойти пораньше, чтобы порешать вопрос с охранником и достать запись аварии. А потом надо как-то отвертеться от страшного Анатолия Петровича.

Может, получится просто забрать запись и сбежать, не столкнувшись с ним.

Ирина высылает фотки, которые сделала на свой телефон во время фотосессии. Света выхватывает у меня из рук, не даёт рассмотреть, присвистывает:

— А вы круто смотритесь вместе, Лера. Тебе стоит замутить с боссом!

Я вырываю телефон обратно:

— Не неси всякую чушь, Света. И без твоих поучений тошно. Мне стоит решить вопрос с разводом для начала. А еще мне сейчас тащиться в клуб, добывать запись.

В одном из пакетов лежит что-то чёрное, кружевное. Я вытаскиваю …комплект нижнего белья. Тот самый, на который мне указывал Орлов. Краснею. Откуда это здесь?

Света рассматривает его, восхищается:

— Лера! У тебя шикарный вкус. Вот это бельишко ты отхватила.

— Но я не брала его.

Света пожимает плечами:

— Значит, комплимент от бутика, — улыбается. — Концепция одежды на завтра меняется! Ты просто обязана надеть эту прелесть. Будешь чувствовать себя королевой!

Света откидывает бежевую блузку и тянется за тёмно-коричневой.

— Вот, эта блузка подойдёт. Белье не будет светиться. И молочный брючный костюм с теми туфлями на шпильке. Всё, супер!

— Угу, — мычу я, запихивая в рот бутерброд, и спешу в клуб.

На входе у клуба встречают все те же два амбала, которые не пустили, когда приходила разыскивать Олега. Один из них меня узнаёт — тот который мне посочувствовал. Он подмигивает.

Зато другой цедит с угрюмой рожей:

— Закрыто.

— Я к Анатолию Петровичу, — бормочу, кусая губы.

Вот бы просто развернуться и уйти. Я пришла? Пришла. Меня не пустили? Нет.

— Вы — Лера? — переспрашивает второй, рассматривает оценивающе, раздевает взглядом.

Эх, Лерка, привыкай что ли. Будут на тебя теперь не просто глазеть, мысленно представляя без одежды, будут глазеть на твое голое тело в реальности, если не получится отвертеться.

Уже готова развернуться и трусливо сбежать, когда мне открывают дверь.

— Идёмте, я провожу.

Охранник ведет через танц. пол, сам заинтересованно поглядывает.

Я решаю воспользоваться шансом, улыбаюсь. Строить глазки не умею, но пробую. Томно закусываю нижнюю губу, наматываю выбившуюся из хвоста прядку на палец:

— А вы могли бы мне помочь? — читаю на бирке имя. — Владимир! — заглядываю в глаза.

Он хмыкает, подключается к игре:

— Можно на «ты», — притормаживает, выжидающе смотрит.

— Вы не могли бы…

— Ты, — поправляет.

Я вздыхаю, исправляюсь:

— Ты мог бы мне помочь достать видео с наружных камер, — выпаливаю просьбу и замираю.

Он снова проходится по мне оценивающим взглядом. Я продолжаю, пока окончательно не растерялась:

— В тот вечер, когда я приходила. Вы… Ты же помнишь меня? Вот, тогда меня сбила машина перед клубом. И мне нужна эта запись, — всё-таки тушуюсь — он так пристально рассматривает. Ну, непривычная я к флирту с мужчинами. Договариваю практически шепотом: — Очень нужна. Запись…

Молюсь про себя, чтобы помог.

Охранник раздумывает. Потом произносит:

— Кофе.

— Какой? Зерновой, растворимый? Банку, пакет?

Он смеется:

— Нет, выпьем кофе. Я достану запись, а ты со мной сходишь выпить кофе. Идёт?

Я моргаю. Это что, он меня на свидание зовёт? Все мужики — козлы. Только одно им и нужно. Пожимаю плечами. Ну, кофе, так кофе. Запись-то нужна. Киваю:

— Хорошо. Сходим выпить кофе. А ты сейчас достанешь?

Сама прикидываю, как бы мне и запись заполучить и сбежать, пока меня страшный владелец клуба не увидел.

Охранник снова хмыкает:

— Ишь, какая шустрая. Это мне надо еще найти её, скопировать. Дождаться, чтобы в комнате наблюдения никого не было…

Мои планы побега рушатся, а к нам навстречу идёт Анатолий Петрович, одетый всё в те же мрачные темные тона, в начищенных до блеска туфлях. Я вздрагиваю.