— Я пойду?

— Идите, идите.

Он так и сидит с широко расставленными ногами.

Уже в дверях, на выходе из кабинета меня догоняет его:

— Завтра повторим, Лерочка. Мне понравилось. Завтра можем попробовать снять еще и юбочку. Настройтесь, стеснительная вы моя.

Я хлопаю дверью.

Я точно слышала, что он там наплёл. Я-то наивная дура. Думала, что всё ограничится одним танцем. Но, похоже, так думала только я. Он собирается пользоваться мной. Мало ему моего унижения. Он хочет еще. Развлекается.

А что с моим долгом? Обрадовалась, что выкупил. Зря радовалась, Лерочка. Теперь он будет тобой пользоваться, пока не использует по полной. Оттрахает и вышвырнет за ненадобностью.

Никаких отношений. Просто секс на рабочем месте. А что ты еще ожидала от должности помощницы? У такого-то босса? Знай, своё место, Лера.

Я злюсь, присаживаясь на заднее сидение корпоративного Майбаха. Подумать только — Майбах, чтобы отвезти до дома.

Простого такси было бы достаточно.

Я не хочу становиться чьей-то игрушкой для удовлетворения мимолетных прихотей. Я пришла работать потому, что мне нужны деньги.

На кредит я и в другом месте заработаю. Тем более, юрист сказал, что после развода и этот заём поделят пополам с бывшим мужем.

Я больше не буду терпеть приставания на работе.

Наберусь наглости и пойду утром на шестьдесят восьмой этаж. К тому мудаку, который меня сбил у клуба. Покажу флэшку и пригрожу подать в суд. Пусть сам идёт и разбирается с моим боссом и с этим дебильным долгом.

Зря я вообще согласилась танцевать.

Константин

Как же мне хочется трахнуть Лерочку. Но я понимаю, что она еще не готова. Придётся подождать.

Какая же сладенькая девочка — тугие горошинки её сосочков оставляют приятное послевкусие во рту и желание продолжать. Придётся постепенно.

Сегодня топлес, моя маленькая, а завтра снимем юбочку.

Её смущение заводит похлеще любых штучек развратных шлюх.

А особенно заводит её ответное желание.

Верчу в руках телефон. Лера испугалась и убежала, заперлась на кухне. Не лезу к ней, даю время успокоиться и прийти в себя.

Так хотелось засунуть руку под юбку и потрогать между ножек — почувствовать, как сильно хочет меня. Вместо этого трогаю себя между ног — жёсткое возбуждение. Надо отвлечься.

Звоню водителю, предупреждаю, чтобы подъехал. Надо отвезти девочку домой. На сегодня хватит — главное не передавить. И пусть ей приснятся сладкие сны, моей хорошей. Пусть ей приснюсь я…

Что она там делает на кухне?

Хмыкаю, не могу удержаться, подключаюсь к камерам через личный пароль, и смотрю запись в режиме реального времени с кухни на экране телефона.

Приглушенный свет, плохо видно…

Ну, ничего себе. Лера засунула ручки под юбку?

Оооо… Подключаю звук и вслушиваюсь в её стоны. Девочка кончает прямо на камеру. Она не в курсе, что там ведется запись? Да, ты моя маленькая. Да, ты моя сладенькая. Чувствительная малышка с влажной киской.

Я тоже, повторяю за ней, трогаю себя рукой… и, как мальчишка, честное слово. Кончаю прямо в штаны.

Провожать не пойду.

Лера

Я не смогла уснуть этой ночью. Несколько раз вставала и пересматривала запись, на которой чётко видно, как спортивная машина сбила меня на пешеходном переходе перед клубом. Я сделала несколько копий, отправила запись на почту Свете, оставила копию в облаке. И всё равно волновалась.

Я крутила запись по кругу, пыталась рассмотреть черты, но наружная запись плохого качества. Хорошо, что машину можно рассмотреть во всех подробностях — такую не перепутаешь.

Красивый богатенький мужчина с широкой улыбкой, с налетом щетины разводил руки в стороны, успокаивая меня. На записи не было звука, но я-то помню, что он мне предлагал поработать ротиком.

На эту запись попал и его друг, который вылез уже позже, после того, как я кинула кирпич. Почему-то второй мужчина тоже казался смутно знакомым. Все они, богатые шикарные козлы на одно лицо.

С утра пораньше, первым делом собираюсь идти разыскивать этого самого козла.

Я так волнуюсь, что не могу ничего впихнуть из еды, только делаю пару глотков кофе и трясущимися руками выливаю остатки в раковину. Напиток показался отвратительно безвкусным — хотя это мои любимые зерна.

Ирина тоже работает на шестьдесят восьмом этаже, помощницей у другого босса.

Но, вот, то что её босс — это и есть Александр Александрович, с которым я столкнулась в лифте в день собеседования, а по совместительству козёл, который меня сбил на спортивной машине у клуба, я узнаю только, когда нахожу нужный мне кабинет.

На подкашивающихся ногах, ни жива — ни мертва, захожу в приёмную, а меня встречает беременная подруга. Здравствуйте, пожалуйста.

— Лера? А ты чего? Случилось что?

Я открываю и закрываю рот, собираюсь с мыслями. Наконец задаю вопрос:

— А как зовут твоего начальника?

— Александр Александрович…

Она замолкает на полуслове, до Ирины доходит вся суть вопроса, она округляет глаза.

— Не может быть. Думаешь — это он?

Я утвердительно киваю.

— Да, ну неет, — тянет подруга. — Так-то, он нормальный мужик. Бабник, конечно. Трахает всё, что движется, — поймав мой вопросительный взгляд, складывает руки на круглом животе. — Меня пронесло. Я ж беременная. Говорю же, нормальный мужик. Просто девки сами на него вешаются.

— Ага, — вспоминаю, что он мне предлагал, — или он всем предлагает в ротик взять.

— Да, ты остынь. Поговори с ним нормально. Уверена, всё разрешится. Он точно не подлый.

Эх. Мне бы её веру в этого босса.

Ирина выкатывается из-за стола.

— Погоди, давай, я ему кофе сделаю, отдам, и скажу, что посетитель, позову тебя.

Перед тем, как зайти в кабинет с табличкой «Воронцов Александр Александрович», подруга разворачивается и крестит меня свободной рукой. Суеверная какая.

Потом исчезает за дверью, а через минуту выходит и машет мне проходить.

Я так перенервничала, что прямо с порога, вместо «Здравствуйте» выпаливаю:

— Вы сбили меня на машине у клуба.

Шикарный Ирин босс отрывается от бумаг на рабочем столе, окидывает меня внимательным взглядом и… улыбается. Узнал?

— А, красавица! Пришла отрабатывать за машину?

Вот, это он зря.

— Это вы будете отрабатывать. В суде.

Решительно подхожу к столу и припечатываю флэшку на стол. Прячу трясущиеся руки за спину. И пока не кончился запал, тараторю:

— Вы сбили человека на пешеходном переходе. Вот, запись с доказательствами.

Иркин начальник откидывается на стуле, крутит ручку в руках:

— Ты так шустро убежала. А потом вы так забавно толкали заглохнувшую машину. Повеселили, — он приподнимает бровь, уголок губ изгибается в ухмылке. — Я тебя прощаю за разбитую машину. Не переживай, красавица. Я уже всё уладил.

Я открываю рот, чтобы возмутиться, а этот козёл не даёт сказать:

— Не стоит благодарности. Хотя, — он растягивает губы в широкой красивой улыбке, — можем попить кофе.

Смотрит на меня, понимает, что я пришла скандалить, перестаёт улыбаться:

— Или ты за деньгами? Сколько?

Всё, запал кончился, я перехожу на заунывный жалкий тон:

— Меня заставляют выплачивать долг за ремонт вашей машины.

Он аж ручку роняет из рук.

— Как это?

— Владелец клуба оплатил вам ремонт, а компенсацию требует с меня, — тёмные глаза напротив округляются, а я окончательно теряюсь. — Ведь, это я кинула кирпич…

Иркин босс тоже теряется:

— Кто? Причём здесь владелец клуба?

— Ну, так, как же? Он же вам всё оплатил… А потом меня нашёл, сказал, что я ему должна. Много. У меня столько нет.

Этот Александр Александрович так растерян, что угрожать ему язык не поворачивается. Но в голове я прокручиваю заготовленные фразы и номера статей, по которым юрист может его привлечь к ответственности. Боюсь что-нибудь перепутать.

— Это не он оплатил. А я лично перевёл крупненькую сумму с ноликами владельцу. Она точно должна была всё покрыть, — босс трёт рукой подбородок, раздумывая. — Что за мутные схемы?