Элина часто моргает, хочет выдавить слёзы? У неё не получается. Говорю же, плохая актриса.

— Костя, — тянет проникновенным голосом, — я тебя люблю.

Она складывает руки на животе:

— Нам без тебя будет очень плохо, — подвывает, пытаясь пронять меня.

Не выходит. Я тороплю врача выписать справку. Отправлю отцу, чтобы они с матерью отстали и выкинули из головы их дебильные фантазии о внуке.

Мне надо работать. Еще и телефон с планшетом остались в портфеле, на столе у помощницы. Интересно, много я пропустил на сегодня?

Хотя, никакого рабочего настроя — только винегрет из чувств.

Когда выходим из клиники, Элина сбрасывает маску жертвы и перестаёт выпрашивать милостыни остаться рядом со мной, устраивает скандал прямо на улице.

Она обзывается, кричит, что я её бросил, что во всём виноват, предъявляет выдуманные претензии. Частично правдивые, частично высосанные из пальца.

Ну, я не золотой червонец, чтобы всем нравиться. Мы вроде давно всё выяснили. Не нравлюсь — до свидания. Что опять-то началось?

Стерва орёт:

— Это всё неправда. Врач всё перепутал. Там не две недели, а два месяца.

Поздно опомнилась. Сразу не сообразила. Хотя, если бы сразу сообразила, в клинике было бы легче заткнуть её, при враче, да с датчиком на животе и цифрах на экране.

Вздыхаю. Нервы она мне конкретно подняла. И, что ей сказать? К тому же, беременная женщина — гормоны играют.

Роюсь в кармане — нащупываю карамельку. Протягиваю истеричке.

— Успокойся. На, съешь конфетку. Ты же хотела сладенького.

Элина так удивлена, что затихает на секунду, а я разворачиваю конфетку и засовываю ей в рот.

С минуту стоим молча, разглядывая друг друга. Оба пытаемся успокоиться, и это почти получается, но вдруг у неё во рту взрывается карамелька. Элина вздрагивает.

Я почему-то улыбаюсь и у меня вырывается:

— О, карамелька моей помощницы. Сорри, дорогая, это взрывная конфетка.

Не подумал.

Элина выплевывает остатки роскоши — ей не пришлось по нраву. А, вот, мне теперь нравится этот странный эффект — бодрит. Бывшая набрасывается с обвинениями:

— Это всё твоя помощница виновата! Это она подстроила — клинику поменяла. Они с врачом в сговоре. Тебе же пудрят мозги, а ты ведёшься.

Устало отвечаю:

— Единственный кто мне пудрит мозги, это — ты, дорогая.

Она никак не успокоится:

— Всё понятно! Ты спишь с этой сучкой. Эта уродливая корова залезла к тебе в штаны.

Смотрю на худющую бывшую. Да, уж. По себе людей не судят. А её несёт еще больше, несёт куда-то не туда:

— Я же сказала ей, что урою, если она тебе расскажет! — и тут Элина осекается, испуганно смотрит на моё звереющее лицо.

Я прищуриваюсь:

— Что расскажет? Лера знала?

— Лера? — еще больше взрывается бывшая. — Всё-таки спите! Лера, сука. Я прибью твою подстилку.

Стоп. Всё. Перешла границу. Очень спокойно, тихо говорю для тупых:

— Даже не думай.

Элина так подняла нервы, что я не возвращаюсь на работу.

Как же легко дышится без телефонных звонков и планшета. Впервые за долгое время, просто забиваю на всё. Лера вроде неплохо справляется, вот пусть и разгребает.

Справится — останется работать.

А я заваливаюсь домой, запираю дверь и наливаю коньяк. Не хочу никого видеть. Не хочу никого слышать. Тишина. Хорошо-то как.

Валерия Викторовна

Орлов ушел. Я гулко сглатываю.

— Президента какой компании? — на автомате беру протянутый телефон.

— Самого главного Президента — нашей страны.

— Нашей?

— Если бы Америки, я бы даже трубку не взял.

Офигеть. А что я ему скажу? Здравствуйте, я голосовала за вашего начальника?

— Давайте дождёмся Константина Аркадьевича. Это ж вопрос самого высокого уровня!

— Валерия, вы чего? Он на выключенный телефон дозвонился. Там только одна кнопка была — принять вызов.

Дрожащими руками подношу телефон к уху:

— Да, — писклявым голосом говорю я, тут же прокашливаюсь: — Здравствуйте.

— Здравствуйте. С вами разговаривает Полномочный представитель Президента. Я курирую вопросы по Юго — Восточной Азии. Ваш начальник не отвечает на вызов. Наверное, проблемы со связью.

Я пожимаю плечами, хоть человек на другом конце линии и не видит. А мой взгляд утыкается в портфель, который Орлов оставил на моем столе. Из портфеля доносится приглушенный звук вибрации. Он что, всё забыл? И телефон, и планшет, наверное?

Вон, как спешил на УЗИ со своей девушкой. Так хочет ребенка? И как я его теперь расстрою, если расскажу её секрет. Надеюсь, он сам всё выяснит. Не зря же просил другую клинику подобрать.

— Константин Аркадьевоч забыл телефон на работе. Он сейчас отъехал по очень срочному делу. А вы звоните от самого эм…

— Ну, территориально я сейчас не с ним, конечно. Вы не могли бы меня проконсультировать по вопросу Лаоса. Почему мне звонят и рассказывают странные вещи о том, что вы не соблюдаете условия контракта? Прошу срочно разобраться в ближайшее время.

— В ближайшие дни? — уточняю я.

— Минуты. Дело государственной важности.

Собеседник, который даже по имени не представился, отключает звонок. В это время в приёмную вбегает начальник юридического отдела с кипой бумаг и трясёт передо мной и Платоном Георгиевичем старой папкой скоросшивателем из картона.

— Мы в жопе! Совсем забыли про жест доброй воли! Пять лет назад был заключён контракт на поставку пятнадцати лёгких штурмовиков Лаосу. Их постройку финансировало государство в полном объёме. Мне позвонили только что.

— Мне тоже, — подтверждаю я и вызываю бухгалтера в приёмную.

Прошу принести всю информацию по Лаосу.

— В чём проблема? Мы что, за пять лет не смогли построить пятнадцать самолётов? — интересуюсь я у мужчин.

— Вы что! Конечно построили и отправили, — говорит Платон Георгиевич со всей серьёзностью.

— Построить-то построили, но в контракте была указана модернизация и гарантийное обслуживание, — тыча в документ, заявляет начальник юр. отдела.

— Чем нам всё грозит? — спрашиваю я.

— Неустойка в десятикратном размере от стоимости контракта — шесть миллиардов. Плюс в Юго-Восточной Азии потеряем все связи. Испортим свою репутацию, — вытирает пот со лба начальник юр. отдела.

Ситуация набирает критический уровень. Чем больше они говорят, тем сильнее мне плохеет. Офигеть работёнку начальник мне подкинул. Теперь я начинаю понимать за что на моей должности платят такую большую зарплату. В кабинет вбегает запыхавшаяся бухгалтер.

— Я всегда говорила, что не знаю откуда нам приходят дополнительные денежные средства от государства! Не единожды поднимала этот вопрос. Но меня никто не слушал! — возмущается женщина средних лет, плотного телосложения с рыжей копной волос.

— Это мы что, украли у своей страны деньги? — говорю я и у меня дёргается глаз.

— Вы что?! Нет. Всё до копеечки лежит на счету. У меня все приходные кассовые ордера сохранены. Просто там не было графы от кого. Написано добровольное пожертвование, — утирает слёзы рукавом блузы женщина.

Так. Общая картинка вырисовывается — все забыли про Лаос. Насколько я поняла из объяснений, начальник юр. отдела и бухгалтер устроились на работу гораздо позже, чем был заключён контракт. У бухгалтера так вообще копия отсутствует.

— Какой из отделов занимался разработкой и производством лёгких штурмовиков? — кусая губы, спрашиваю я.

— Лерочка, проблема в том, что этот отдел практически расформирован и находится не здесь. Вам нужно ехать туда самой — в Капотню. Лучше на служебной машине с водителем. Я сейчас подготовлю машину и пару человек охраны, — набирая номер в телефоне, — говорит Платон Георгиевич.

Я округляю глаза:

— Почему мне? А вы?

— Я — зам. Орлова по авиа-строению. У меня и здесь дел по горло. Два контракта горят, надо срочно решать насущные вопросы, а не просрочку пятилетней давности.