Я избегала разговоров и встреч с Олегом, а он периодически названивал, написывал и наговаривал сообщения, когда я не брала трубку — то уговаривал, то принимался угрожать — просил одуматься и вернуться в семью. Какую семью?

Слава Богу, он не знал мой новый адрес, и я была очень благодарна подругам, что и они держали рот на замке.

Рано или поздно нас разведут — еще пара заседаний, когда он не явится, и всё решится без него.

Я переодеваюсь в домашнюю одежду. Теперь на мне не застиранная майка и растянутые безразмерные штаны с обвисшими коленками — на мне коротенькие хлопковые шортики с мордочкой и ушками Микимауса сзади и маечка-топик из тоже комплекта. На ногах — высокие вязанные гольфы и мягкие тапки. Мне нравится этот игривый тон — расслабляет и делает мою жизнь милой и уютной. Почему я раньше так не одевалась дома?

Я стеснялась своей фигуры. За время замужества я набрала несколько килограмм, формы чуть округлились, и не вся одежда со студенческих лет была впору. Мой сорок второй размер превратился в сорок шестой. Еще Олег подначивал, говорил, что я превратилась в «толстушку». Но… в фитнесс-зале на меня заглядывались мужчины. И владелец ночного клуба жаждал заполучить моё тело… и, один наглый босс уж очень желала поиметь его.

Тренер сказал, что максимум, мне можно убрать пару-тройку килограмм, а может и того меньше потому, что мышцы весят тяжелее, а я активно занималась на тренировках, перегоняя небольшие запасы жира в эти самые мышцы.

Я наношу маску на лицо — раньше было не до того: во-первых, некогда — в домашних хлопотах и заботах о муженьке, а во-вторых, Олег бы засмеял, сказал бы, что мне ничего не поможет.

Я готовлю лёгкий ужин — из меню, предложенного тренером в фитнесс-клубе, пританцовываю под весёлую музычку из колонки. Вопрос. Что нужно для счастья? Нужно просто быть собой.

Не успеваю доесть, звонят в дверь.

Странно, я не жду гостей. Напрягаюсь и молюсь — только бы не Олег. Крадусь к глазку. Внутри всё замирает. Уже вечер и в квартире горит свет. Так что, если это Олег, он точно видел свет в окнах со двора. Уж посчитать на каком я этаже и посмотреть на окна не составит труда.

Не успеваю прилипнуть к глазку, как из-за двери раздаётся низкий бас …Орлова:

— Лера, я знаю, что ты дома. Я видел свет в окнах.

Вздрагиваю и замираю. Сердце бьётся часто-часто. Зачем он пришёл? Даже не знаю, что больше: я рада или напугана до полусмерти?

Всё-таки тихонечко подхожу и подглядываю в глазок. Так хочется посмотреть на него. Только тихо.

Константин Аркадьевич стоит в простых джинсах и тёмном джемпере, обтягивающем мощные плечи и подчёркивающем форму бицепсов и накачанных рук. Рук… которые позволяли себе непозволительно много. Сглатываю пересохшим горлом.

Непривычно видеть его не в официальном костюме. Таким он мне нравится даже еще больше. Уши опять жгутся. Закусываю губы. Молчу. Почти не дышу.

В руках у босса какая-то папка. Опять будет приставать с расспросами о пропавших документах? Служба безопасности и так всю душу вытрясла за эти две недели. Вроде, отстали. Ира говорила, что в итоге разборок, вычислили какого-то рыжего Макса, который слил информацию о важных разработках, а заодно умыкнул приличную сумму из сейфа.

Я всё время думаю, а не тот ли это Макс, который тёрся у меня в приёмной и звал на кофе?

Ну, да ладно. Отстали от меня и Слава Богу.

Орлов ухмыляется — мне отлично видно через глазок и выдаёт:

— Я вижу, что ты подсматриваешь, Лера! У тебя в коридоре свет включен, и когда ты подошла к глазку, он стал тёмным.

Я отскакиваю от двери, как ошпаренная, упираюсь лбом в стенку рядом. Прикладываю руки к горящим щекам — пачкаюсь в наложенной на лицо маске. Блин — растираю крем по ладоням. Обои тоже испачкала. Потом уберу.

Разворачиваюсь и сползаю спиной по стене вниз на пол, обхватываю согнутые колени руками.

Орлов ржёт:

— О. А сейчас не подсматриваешь. Лера, ты попалась.

Божечки. Что ему надо?

Из-за двери слышится:

— Я принёс важные документы.

Какие такие важные? Об увольнении? Зачем надо было лично приходить? Я не открою. Мне не нравится, как моё тело реагирует на него. Вдруг, он опять будет приставать?

А в животе стягивается узел, и грудь странно тянет — соски сжимаются, дыхание учащается. И это он просто стоит за дверью, ну еще разговаривает — его голос особенный — низкий, с налётом хрипотцы, пробирает до костей.

Он продолжает настаивать:

— Лера, это важно. Для тебя. Открой. Нам надо поговорить.

Он бьёт кулаком в дверь. Я вздрагиваю и обхватываю колени сильнее. Нет.

— Тебе же это важно. Лера! Очень важно, но я не буду разговаривать через закрытую дверь. Я не уйду, пока ты не откроешь!

Уйди, Орлов. Пожалуйста, исчезни. Коленки подрагивают, потому что на самом деле я не хочу, чтобы он уходил, а хочу, чтобы обнял и успокоил, чтобы нашёл слова, чтобы вообще просто остался со мной и сказал, что я ему небезразлична, что я ему нужна. Чтобы попросил прощение за свой дурацкий обман.

Лера, ты сдурела? Ты, что, простишь его? Обманул раз — обманет еще.

О чём речь? Он даже не просил прощения, и не собирается. Что ты выдумываешь в своей голове? Там, наверное, какие-то вопросы по работе. Зачем он тогда пришёл на ночь глядя? Дура. Пришёл, чтоб закончить то, что не удалось в офисе. Поиметь пришёл тебя, глупая Лера. Ты же сама вся плыла перед ним. Вот, он и явился — красавец расписной — встречайте с распростёртыми объятиями!

Он продолжает стучать в дверь, а я затыкаю уши и отползаю в ванную. Плотно закрываю дверь, чтобы не слышать, и чтобы он не слышал меня. Включаю воду и умываюсь. Смываю маску, потом ополаскиваю лицо холодной водой. Еще и еще. Надо смыть это странное наваждение.

Постучит, постучит, да уйдёт. Главное, не поддаться и не открыть.

Потому что тогда, я точно перед ним не устою. Если приставать будет. Блин… А если не будет? От этой мысли еще хуже становится.

Документы у него важные. А может, правда, просто по работе приехал. Остались незаконченные дела какие-нибудь. Да, те же пропавшие документы. А ты, Лера губы раскатала…

Да, пошёл он…

Наливаю ванну и погружаюсь в теплую воду — пытаюсь расслабиться.

Долго лежу, нежусь, уговариваю себя, что мне всё равно. Пока вода не остывает. Тогда сливаю и включаю тёплый душ. Тщательно мою голову. Потом вылезаю и заматываю её в полотенце.

Спать совсем не хочется. Нервное напряжение не покидает. Сумбурные чувства внутри продолжают метаться.

Я приоткрываю дверь из ванной и прислушиваюсь. Тихо. Меня затапливает сожаление.

А ты что думала, Лера? Что он будет всё это время ждать? Стучать в дверь, пока соседи не вызовут полицию?

Вздыхаю. Немножко жалею, что всё-таки не открыла.

Зачем-то крадусь обратно к входной двери и снова смотрю в глазок.

Орлов сидит у стеночки перед моей дверью, прямо на полу, ноги согнуты в коленях, на которых сложены руки и упирается в руки поникшей головой. Рядом с ним на полу валяется папка — между ним и моей дверью.

Отшатываюсь. Тяжело дышу. Не ушёл.

Снова не пойму: я рада или сильно напугана? Мелкая дрожь пробегается по телу, я закусываю ноготь. Что же делать?

Ухожу обратно в ванную и сушу волосы.

Уйдёт же. Никуда не денется. Может открыть? Нет, Лера.

Укладываю волосы, как научил стилист в салоне. Мы оставили длину — только убрали сеченые кончики, освежили цвет, и теперь я пользуюсь лечебными масками для волос и восстанавливающими маслами. Еще пью специальные витамины. Смотрю на себя в зеркало — волосы приобрели шелковистый оттенок. А укладка, так вообще, делает их похожими на причёски моделей с глянцевых картинок.

Выдыхаю. Интересно, Орлову понравилось бы? Он бы заметил?

О чём только думаю!

Зачем-то крашусь. Зачем, Лера? Отгоняю внутренние противоречия и настырно продолжаю. Для себя. Мне нравится быть красивой. Чтобы доказать себе, что я чего-то стою. Вовсе не для некоторых наглых боссов, сидящих на холодном полу в коридоре. Он, наверное, уже ушёл.