– Мы успели, – пробормотал он, взбираясь в седло, – успели, и это главное.

Сейчас ехать было ещё тяжелее. Всего лишь ворота Терновки отделяли его от трости, хромоты и медленного сведённого шага. Верхом Лоренц почти уже было поверил, что всё позади, и только резкая, как вонзающиеся иглы, боль в бедре напоминала ему о его месте.

Стража увидала его загодя: не пришлось кричать или просить, чтоб перед ним открыли ворота. На улицах без утренних гостей было пусто и тихо, и даже снующие девки и дети не могли хоть чуть взбодрить деревенские дворы. Доехав до двора управы, Лоренц спешился и погладил кобылу по шее.

– У меня для тебя ничего нет, – негромко сказал он. – Но я велю выдать тебе новую порцию сена за хорошую работу.

Лошадь покосилась тёмным глазом и снова ткнулась губами в его волосы. Юноша слабо улыбнулся.

– Я, кажется, начинаю понимать, – пробормотал он, – отчего мой батюшка так подолгу всегда сидит в конюшнях. Кому бы тебя… о, ну-ка подожди! – велел он, увидав того самого караульного: похоже, сегодня он должен патрулировать центральную улицу. Тот, оглянувшись, подошёл ближе. – Отведи её, откуда взял, и проследи, чтоб она хорошо отдохнула, – распорядился Лоренц. – Давай, шевелись, раз-два!

Постовой, поклонившись, взял лошадь под уздцы и повёл её по улице в сторону конюшен. Только сейчас Сиятельство заметил опаленный клок гривы по правую сторону от лошадиного уха.

Из двора управы, от самого входа в подвал, вышли трое постовых, которые были с ним в овраге. Лоренц оглянулся – ему хотелось бы свидеться с Юлеком, рассказать о том, кого они нашли; но тот уже давно не показывался ему на глаза. Его сложно было осуждать – семье выпало непростое время, да и дел свалилось много. Разве ему теперь до беспечных прогулок по деревне?

– Ваше Сиятельство, – ближайший постовой поклонился низко, – этого так и оставить там? Может, в камеру перевести?

Лоренц махнул рукой.

– Мне до того нет никакого дела. Если переведёте, то усильте охрану. Где остальные? Мне нужны люди.

– Он сказал что-то? – поинтересовался караульный постарше. – Сейчас-то только лежит и шепчет что-то не по-нашенскому. Мы-то все во дворе были, а теперь… – он смутился. Похоже, теперь в подвалы пошли все зеваки, чтоб посмотреть на заморского гостя.

– Сказал, – юноша повернулся к тем самым закоулкам, куда всего пару дней назад побежал за слепцом. Даже при свете дня заброшенные дома казались зловещими и негостеприимными. Солнце уже клонилось к горизонту, и времени терять уже было нельзя. Будет ли от него самого хоть какая-то польза?.. – Мне нужны люди, – повторил он. – Немедля. Их всего четверо. Приведите всех, кто свободен.

Постовой постарше что-то тихонько пробурчал, но послушно поклонился и отправился по улице вдаль. Лоренц смотрел ему вслед и пытался нащупать рукой хоть что-то, на что можно сейчас опереться. Что он знает, кроме направления? Холм в степи у оспенных домов… живые мертвецы, сказал фратеец. Тот слепец пропал, пока Сиятельство договаривался с караульными; так быстро перебрался через ограду, или из дома есть секретный ход в степь? Нет, нет, постовые осмотрели его, они бы заметили дверь, ведущую на улицу. Но чем он сам сможет помочь? Он не знал больше никаких зацепок. С таким же успехом караул может повести любой мало-мальски прыткий солдат. Прыткий… Лоренц улыбнулся.

Еле отломав ветку у растущего рядом куста, он попробовал опереться на неё, как на трость; не так удобно, но куда лучше, чем вовсе без подмоги. Он прошёл мимо управы, и амбарного двора, и двери кабака. Остановившись перед знахарским домом, он вздохнул и открыл дверь. В нос ударил такой знакомый резкий запах смолы и аниса.

– Господин? – тощий мальчонка в фартуке обернулся и поднял брови. – Марта у себя, занемогла чутка. Проводить к ней?

– Нет, – Лоренц перехватил поудобней свою ветку. – Не надо Марту, пусть отдохнёт. Я пришёл за своими людьми. Они ведь уже все на ногах?

Мальчишка кивнул и крикнул что-то неразборчивое в коридоры. Из-за ширмы выглянул Иржи. Рука его больше не висела на перевязи, но плечо по прежнему было замотано чистыми тряпками. Увидав своего господина, он улыбнулся.

– Я рад узнать, что вы про нас всё ещё помните, – он чуть усмехнулся и, подойдя ближе, поклонился в пояс. – Здешняя голова нас не отпускает на волю. Каждый день развязывает и смотрит, – он хмуро кивнул на плечо. – Правду толкуют, что вы теперь выше здешнего старосты встали?

Лоренц улыбнулся в ответ. За время, проведённое вне знахарского дома, он уже успел соскучиться по этим уважительным, но всё равно хмурым и насмешливым речам. Но в этот раз ему не хотелось напоминать о чести и титулах.

– Могу лишь надеяться, что скоро староста вновь встанет во главе, – он кивнул на выход, приглашая Иржи на улицу. Тот отпер дверь и пропустил его вперёд. – Мы нашли тех, кто… кто всё это начал. Кто травил зерно, кто убивал здешних. И мне нужна помощь верных людей, чтоб всё это закончить.

Иржи медленно прищурился и сжал кулаки.

– Я верно понимаю, – хрипло спросил он, – что от нас требуется?

– Да, – Лоренц посмотрел ему в глаза – куда уверенней, чем в их первый разговор в Кальгинке. – Собери всех с Мерфоса, кто остался и может держать оружие. Вы поедете во главе караульного отряда.

– Я не могу, – прошептал вояка. – Только другая рука шевелится. Мёртвым грузом только буду для всех. Что мне делать?..

Юноша покачал головой.

– Не знаю. Неси знамя, труби о выходе, показывай путь. Что угодно. Я хочу, чтобы ты поехал впереди всех.

Иржи вздрогнул и, прижав к сердцу здоровую руку, опустился на колено.

– Благодарю вас за доверие, господин, – тихо ответил он. – Не знаю, чем заслужил его, и прошу прощения за всё, что при вас натворил. Не посрамлю ваш выбор. Что требуется? – он поднял голову. Лоренц протянул ему ладонь.

– Вставай, не бойся, – велел он. Солдат, не сводя с него глаз, опёрся на его руку и медленно поднялся на ноги. – Я послал за караулом. Поезжайте от управы в степь. Холм около оспенных домов – от выхода сразу по правую сторону и вдоль ограды. Я не знаю, где именно. Никто не знает. Это всё, что сказал нам пленный. Там должно быть четыре человека. Приведи всех. Их можно ранить, но оставьте их всех в живых. И наденьте свои повязки, – распорядился он. – Пусть люди знают, кто спасёт их деревню.

– Так точно, господин, – Иржи снова поклонился. – Я соберу всех наших. Где найти вас после?

– Спросите у девки в управе, чтоб привела, – тихо велел Лоренц. – У меня есть дела. Я приду. А теперь ступай.

Вояка кивнул и отправился обратно в дом знахарей. Из-за двери послушались голоса и возня, вскрик того мальчонки и чей-то звонкий смех.

Удовлетворённо улыбнувшись, Лоренц отправился обратно к управе. Встречным караульным, что спрашивали у него о делах, отвечал одно и то же: вас поведут мои люди, не задавайте вопросов, подчиняйтесь всем, кто носит вепря на плече.

Во двор управы он зашёл один. Помявшись, постоял около входа – только дверь отделяла его от Юлека, которого он так и не видел после передачи пряжки. Стоит ли ему рассказывать о том, что сейчас происходит? Он всё же скоро станет старостой, как-никак; другое дело, что уважения и подчинения здесь больше испытывают даже к госпоже Августине, чем к незаконному сыну прошлого головы. Нащупав в кармане ту самую серебряную пряжку, Лоренц вздохнул и направился на задний двор, где стоял, поблёскивая свечами у входа, династический склеп.

Дорожка была к нему начищена и обметена, и снег ещё не успел снова занести путь. Скоро, верно, станет уже совсем холодно. Юноша отодвинул засов и открыл тяжёлую дверь. Внутри ещё горели несколько свечей, да у входа лежали горкой лучинки. Лоренц поджёг от пламени свечи одну щепочку и спустился внутрь. Маленький гроб был только один.

– Прости меня, Фрол, – прошептал он, встав перед ним. – Не спас, не увидел, не попрощался. Только и оправдывает меня, что сам нашёл. Если б мог, всё бы отдал за то, чтоб в ту ночь быть рядом.