«Ничего не понимаю...»
Я напряг слух и различил в тронном зале подлый старческий голос, обращённый к министру:
— Что с ним такое? Как с цепи сорвался...
— Наш император вернулся, — лишь горько произнёс министр.
«Это явное неуважение. Велю отрезать министру голову. Отрезать и выставить на забор!»
— Забудь о реформах, Лерой.
— Но почему? — удивлённо спросил старец. — Что такого произошло с ним за эту ночь?
— Видимо, к нему вернулась память и он вспомнил, какая же он гнида...
Я сформировал заклинание медленной и мучительной смерти и полетел обратно к окну. Мне хотелось лишь одного — чей-либо смерти.
— Помнишь его отца?
Я резко остановился, не дойдя до забора всего пары метров. Стражники при виде меня сняли головные уборы и начали кланяться.
— Конечно, помню. — ответил старцу министр. — Иногда я не знаю, кто более жесток и кровожаден — он, или же его дражайший сынок...
«Уроды! Я увеличил территорию нашей империи как минимум вдвое!»
— Сколько народу поубивал... Уже каждый сосед трясётся от одного его визита и прячет все местные достопримечательности — вдруг, императору понравится, и он разорвёт всё государство на лоскуты.
«Лицемеры! Я был любим народом!»
— А сколько денег мы тратили на эту толпу? С каждым годом находить желающих становилось всё меньше и меньше. Неужто придётся опять тратить миллион золотых в год?
«Хватит считать деньги, невежды! А как же нравственное образование?»
— Бедные женщины до сих бояться ходить на выборы, хотя им уже давно пообещали, что никто не будет бить их кнутом и закидывать камнями. А дети? Наконец они перестали учиться десять часов подряд. Что я скажу сыну, когда он вернётся домой? Что император вспомнил свою биографию и решил отменить нововведения?
И мир вдруг как-то потускнел.
— А он ведь может нас слышать... — голосок старика задрожал.
— Этот-то — всё может. Теперь надо держать ухо востро. Хорошо, что сейчас он на свадьбе...
Вспомнив о проклятущей помолвке, я полетел в главный храм столицы. Там было столько людей, что, казалось, окати их градом огня, и в городе не останется ни одного человека.
Сдержав позыв к насилию, я подлетел ко входу и, став на землю, отворил ворота. Стоило мне войти, как заиграла противная музыка, а сверху на мою бедную голову посыпались розы.
Я окатил переодетых в купидонов слуг водой и под гробовую тишину подошёл к священнику и вопреки традиции снял с невесты фату. Ей оказалась...
— Уже не терпится. — милая блондиночка просияла. — Кто бы подумал, что великий Герган выберет в жёны дочку конюха...
Я упал в обморок.
***
Две могилы. Мать и дочь. Стоять над ними — верх кощунства. Ведь это я их убил. Можно сказать, своими руками.
— Любви не существует, сын мой. Все люди эгоисты.
Я усвоил науку и пообещал, что закрою чувства на замок. Отец впервые улыбнулся.
***
— Ничего-ничего, такое бывает. Перенапряжение, важный день, со всяким...
Я оттолкнул доктора, и он врезался в стену и медленно стек на пол. Все его кости оказались переломаны. Его помощница в страхе выбежала из кабинета.
Служитель господа, чью комнату я занимал, подобострастно расцеловал мою руку. Я оторвал её от сухих старческих губ и спросил:
— Какой сейчас день?
— Девятое...
— Понятно.
Я встал и осмотрел помещение.
— Ты кардинал?
Мужчина активно закивал.
— Почини доктора. — кивнув на мешок костей, из которого подтекали струйки крови, я встал с дивана и забрался в молитвенную комнату. Чтобы никто меня не побеспокоил, я запер её на замок.
— Я величайший император. Моё имя вписано в анналы истории. Нет ни единого мага, который бы мог со мной сравниться... Так почему же мне так плохо!
Я упал на колени и принялся сдерживать срывающиеся с уст ругательства. Как никак - только не в церкви. Только не на свадьбе... Сука.
— Неужто, даже какой-то смерд может править достойнее, нежели я? Разве... я так похож на отца?
Смахнув скупую мужскую слезу, я обратился к окну. Небесные свет привёл меня в чувство.
«Ругаться в церкви, конечно же, нельзя... А вот пообщаться с близкими — ещё как можно!»
Наколдовав мел, я начертил пентаграмму и без всяких прелюдий сказал:
— О духи, светлые и тёмные, не сочтите за низость и соблаговолите одарить меня своим присутствием! О духи, помогите брату вашему, и приведите по зову мою родственницу, матерью именуемой!
Пентаграмма покрылась синим огнём. Я засунул в её центр горящий праведным негодованием кулак и направил в него огромную, сносящую сам центр мироздания силу. От такой силы мы бы могли болтать с духами целыми часами.
Появилась она. Маленькая, не очень красивая, но, пожалуй, единственная, кого я когда-либо любил.
— Я так рада за тебя.
Ох, не этого я ожидал услышать. Слова женщины ввели меня в ступор.
— Р-рада? Правда?
— Ты ведь наконец нашёл свою любовь, — светло пояснила женщина. — А большего мне и не надо.
— Не говори глупостей! Я больше никогда не влюблюсь, это ведь...
— Не по кодексу? — мама засмеялась. Я и сам понял, что выгляжу глупо.
— И всё же, ты очень похож...
— На отца? Да-да, знаю...
— Нет, на меня.
Я поднял голову.
— Я так же любила всё отрицать.
— Но я ведь и не отрицаю. — прозвучали мои до боли идиотские слова. — Просто я и вправду не могу влюбиться. Дело не в кодексе, дело в...
Из глубины моего подсознания вышли два духа. От вида одного из них, маленького, мне судорогой свело горло.
— Отпусти.
— Не хочу. Иди обратно. — испуганно вякнул я, стыдливо опустив взор. — Уходи.
— Не могу. Ты меня держишь.
— Но ведь...
— Герган, отпусти её и делай, что велит тебе сердце. Хоть кто-то в нашей семье будет жить.
— Но империя...
— Я никогда не хотела, чтобы ты правил империей. Это не твоё. Злость ломает твою нежную душу...
Я отвернулся.
— Неправда.
Мать так и не ответила. Ей и не нужно было ничего отвечать. Она без разрешения взяла за руку за маленького духа и повела его прочь. Напоследок, прежде чем проститься со мной, малышка помахала мне ладошкой.
В комнату постучали.
— Император, гости ждут!
— Скоро буду! — воскликнул я, утирая сопли. — Дайте... Дайте... Дайте загримироваться.
За стеной послышался невнятный шёпот.
— Святейший, загримироваться?
«Я обрекаю себя на вечные муки и рассуждения о правильности своего выбора. И ради чего? Что же мне нужно? Что мне стоит сделать? Что же ей сказать, когда увижу? Хотелось бы рассуждать так до самой смерти, но медлить нельзя. Мои новые друзья в большой опасности, и я не могу разбрасываться своим временем. А верно ли моё решение? Плевать»
— Святейший?
— Да-да, именно загримироваться. С этого дня у меня будут зелёные волосы и маленький рост, под стать моей низкородной любимой. Передайте всем — у императора теперь зелёные волосы!
Слуги, давно привыкшие к моим сумасбродствам, молча пошли исполнять приказ.
Я дочертил на пентаграмме пару кругов и, подняв руку к потолку и скопив в ней все свои силы, воскликнул:
— Призываю Юрия Деброва с планеты земля! Пусть он явится на мой зов!
И тут из портала в потолке свалился зелёный худосочный мерзавец в кандалах. Мне чётко послышалось, что кто-то из его мира весьма удивлённо сказал: «охренеть».
Юный любитель травы и магии поднял голову и, усмотрев моё обезображенное горем лицо, вжался в стену.
— Поймите, господин-император, я не хотел этого! Мне было бы достаточно и какого-нибудь князя, но он настоял...
— Твой кредитор?
Зеленоволосый кивнул.
— Без него та женщина никогда бы не приехала во Владимир.
Я всё понял. И не нужны были слова траворкура, чтобы догадаться, чей же ребёнок погиб этой ночью.
— Мне всё ясно. — я щёлкнул пальцами, и цепи, сдерживающие травокура, лопнули. — Можешь идти. У тебя свадьба.
Я встал с пентаграммы и, усилием воли отогнав надоедливых духов, направился в портал.
