Мы въехали в городской центр. Завидев нашу карету, проходящие мимо люди зачем-то снимали головные уборы или учтиво кланялись, а те, кто издалека был похож на аристократов, с любопытством щурили глаза.

— Как дела в мире, Фикус? Ты сделал всё, о чём я тебя просил?

— Если ты о том, что мне надо было договориться с Сарио Ватичелли о вкладе в его дрянной банк, то... Нет, не сделал. С тех пор, как ты разгромил усадьбу Разумовского, твой кредит доверия сильно упал. В городе только и говорят, что о каком-то там сумасбродном богаче Гергане, ранившем магистра.

— С тех пор? Это было только вчера!

— Если посудить, это было сегодня... Просто о плохих вещах всегда говорят в прошедшем времени, чтобы отложить их как можно дальше.

— Проклятье! — я стукнул по вышитой серебром подушке и достал из сумки косяк. — Эта дура испортила мне всё веселье. Ну, ничего, ты ведь уже купил снаряжение?

— Всё по списку. Верёвки, маски, отмычки, одежда... Только вот, есть одна проблема.

— Какая?

— Лоренц Гелен. Не нравится он мне. — демон передёрнул плечами. — Я не могу рассмотреть ни его мыслей, ни его прошлого, ни его способностей. Поначалу я думал, что это хорошие побрякушки, какими торгуют по сто рублей за штуку, скрывают его сущность, но вчера оказалось, что никаких амулетов при нём нет.

— Мне этот хлыщ тоже не нравится: он знает мою фамилию и, похоже, весьма сведущ в призывах... И именно поэтому мы ограбим именно Разумовского. А после перевернём всё вверх дном. Я узнаю правду.

— А если окажется, что эта правда ужасна?

— Что может быть ужасней, чем этот мирок?

Демон усмехнулся. Мы подъезжали к постоялому двору... Девушка выронила баулы с пивом и побежала в здание.

— Стой, сволочь! Стрелять буду! — я выпорхнул из кареты и рванул за беглянкой.

Демон стыдливо съёжился и пискнул вдогонку: «Ладно, я соврал: комнату снимали Чёрный Богдан и Микола!». Мне от этой информации было ни горячо, ни холодно: факт остаётся фактом — мои подчинённые опять не справились с задачей и как по волшебству выбрали место, где проживала самая ненавистная мне женщина.

Я догнал Магду только на четвёртом этаже, у входа в комнату. Там я повалил девушку на пол и связал ей руки магическим шнурком.

— Пусти, изверг, у женщин есть права!

— А вот и нет! - я заклеил рот подлой прислужницы дьявола заклинанием и резко распахнул дверь в комнату.

В помещении стоял запах женских духов, мыла и фруктов. Посреди комнаты расположилась бадья, в которой весело плескалась Авдеева. Она играла с иллюзорными куклами, и клыки её при каждом всплеске воды игриво открывались миру. Завидев меня, колдунья растворила иллюзии и зарычала...

— Опять ты!

— Это моя реплика! — я вошёл в комнату и прикрыл за собой дверь. — Теперь ты не сбежишь, тёмное отродье, и ответишь мне за все унижения, которые я претерпел в этом дрянном городишке из-за твоей наглой и въедливой, как вши, персоны... Только, кхм, — я с страхом осознал, что женщина передо мной вполне отвечает мужским вкусам и что, не будь я столь осведомлён о её подлой персоне, я бы вполне мог... Нет-нет. — Сначала тебе следует одеться.

Я смастерил щит Раффарчика и отвернулся. Не прошло и секунды, как по мне врезали... Сковородкой?

Я свалился на пол. Заклинание рассеялось, как дым. Повернув голову на недопустимое количество градусов, я увидел перед собой острозубую хозяйку комнаты, держащую в руках кухонную утварь. Девушку плотно облегало полотенце.

Я испуганно захлопал ресницами.

— Невозможно... Что это за магия?

— Чугун! — гордо произнесла полураздетая волшебница, примеряясь к моей тыкве. — Я рассмотрела твоё любимое заклинание с тройным плетением и автоматической подпиткой и пришла к выводу, что его структура нарушается при столкновении со сплавом железа и углерода, когда углерод имеется в составе более чем на два процента... Ты меня вообще слушаешь, урод?

Я хотел совершить благородный акт суицида с помощью грустной морды и разбитого вдребезги сердца.

«Вот, курва! Хватит себя обманывать, Герган, в этом мире ты бесполезен и жалок, как тля! После захвата чужой собственности ты просто обязан удалиться в какую-нибудь пещеру на полгода и сидеть там на воде и хлебе...»

Сковородка с песней прошлась по моему хребту.

«Поправка: на семь месяцев, на одной воде и курении. Да, минимум на семь месяцев!»

Я встал и поприветствовал даму хуком по морде. Женщина свалилась на воображаемый настил и выронила бесчестное орудие дьявола.

«Знал бы Раффарчик, что его может уделать обычная сковорода — умер бы на месте!» — я сложил пальцы домиком и, вывернув ладони, хорошенько прохрустел суставами. Из рук нечаянно вырвался зеленоватый огонёк. Он подпалил шторы и весело забегал по побелённым стенам.

Противница утёрла нос и, не обращая внимания на начавшийся пожар, бросилась на меня с воинственным писком. Полотенце с неё почти слетело, поэтому я был вынужден спрятаться в шкафу и успокоиться.

«Она уродка, Герган, к тому же зубастая! Она не может тебя возбуждать... Ах, не может такого быть!»

— Вылезай, ошибка соития! — мокрая эльфийка забила по шкафу.

— Кодекс императоров запрещает сражаться с раздетой особой женского пола! Немедленно оденься!

«Боги, я ещё и врун! Год, год молитв и курения!»

— Какой из тебя император, недоразумение!

Тут уж я не выдержал: раскрыл дверцы шкафа и отбил хамке голову. Мерзавка упала на половицы и раскинула ноги. Я зажмурил глаза: естественно, потому что эта уродка не могла меня возбуждать... Логика умерла.

— Не смей сомневаться в моей божественной силе, глупое создание!.. — запричитал я, боясь раскрыть веки. — Возможно, сейчас я и Юрий, но месяцем ранее я был не кем иным, как Герганом Ибн’Салахэ Вторым, великим правителем самой огромной империи на планете...

Колдунья с обидой взмахнула пальцами, и с них вмиг сорвалось несколько огненных ниток. Как я это понял — запахло жаренным.

Я поставил кинетический щит первого уровня и отбил опрометчивую атаку магистра. Вслед за первым заклинанием, в меня сразу же полетело второе — масса чугунных осколков, напоминающих наконечники копий. Десятки металлических орудий набросились на мою блокаду и, встретившись с непреодолимым препятствием, печально свалились на пол.

Я перешёл в наступление: с моих рук невпопад сорвался зелёный огонь шаманов-травокуров. Он за пару секунд заполонил комнату. Горело решительно всё: тумбочки, шкафы и даже кровать.

Женщина наложила на своё тело иллюзию платья и сбросила ненавистное полотенце. Теперь ничто не мешало ей творить магию: первым делом негодница затушила возникший в комнате пожар, а затем, справившись с возгоранием, направила на меня атакующие заклинание с тройным плетением — магический кулак. Он ворвался в моё укрытие и разворотил его, как плохо прожаренное мясо сельский туалет.

Мебель эпохи возрождения вылетела из окон по кускам.

— Инфантильный обалдуй! Травожуй! Слабак!

— Последнее высказывание не имеет ничего общего с реальностью! — я взметнул руку вверх и бросил на врага рой магических пчёл.

Жужжащие бойцы столкнулись с неплохим вражеским блокатором и, как и полагается всем порядочным пчёлам — подорвались, как бочки с порохом. Убойная сила у них была жуткая: от последующих за столкновением взрывов меня отбросило ударной волной в стену.

Я пробил немощную преграду и кубарем закатился в другую комнату. В это время в месте, где я только что находился, треснул потолок и вырвало доски, и гостившие над нами уважаемые князья вместе с самоваром и чашками упали в разорванную металлическую бадью и закричали, аки младенцы.

— Это уже слишком, Герган как-то там! — из пролома в стене выбралась неубиваемая Авдеева. На её теле появилось столько пыли, что и платье ей было больше ни к чему — грязь прикрывала весь её силуэт с головы до пят. — сейчас ты испытаешь такую муку...

Я приготовился к решающему раунду и свёл челюсти, как вдруг в комнату ворвался какой-то бесстыжий толстый богатей в ночной рубашке.