— А ну отвечай, куда спрятал золото, паршивец! — раздался над головой враждебный голос, пробудив меня от крепкого сна. — Мы знаем, что к тебе бабы ворожить «ходют», гад ползучий! Наверняка скопил целый мешок!

«Что это за наречие, и почему я так хорошо его понимаю? Неужели учил по молодости и вдруг забыл?..»

Мне больно стянули руки верёвкой. Я зарычал и приготовился к созданию точечного заклинания сверх уровня. От подобного удара превратился бы в атом даже многотонный красный боров... Кстати, за ним я вчера и гнался. Толстый был, гад, и наверняка очень вкусный.

— Ну всё, шаман, молись своим языческим богам!

«Неплохой ямб!»

Я встал с хлипкого стула и одним махом...

«Почему у меня не получилось разорвать путы?» — я удивлённо захлопал глазками. Должно быть, это выглядело бы весьма комично, если бы не повязка на половину лица, скрывающая большую часть моей мимики.

В морду прилетел кулак. Я свалился на пол и захлюпал сломанным носом. Моя внезапная слабость стала неприятной помехой на пути к свободе.

«Они сумели найти артефакт, ограничивающий силу императорского рода? Похоже, мои враги богаче, чем абсолютное большинство аристократов в Империи...»

— Если вы сейчас же не отпустите меня, то я буду вынужден вас кастрировать, вырвать вам внутренние органы и заставить вас их съесть. Пока же вам несравненно везёт: вы подписались только на четвертование. Запишитесь к Бальмонту и скажите, что от меня — порубит крупно...

Мне отвесили пощёчину. Язык сразу же смекнул что к чему и перестал слушаться наглого хозяина.

— Ну зачем же вы так упираетесь, Юрий, — обратился ко мне человек с бархатным голосом. Сущий соловей. — Вы ведь и сами понимаете, что в этом году из-за войны с Османской империей у нас почти нечего есть. Если мы лишимся денег, то просто-напросто умрём. Вам самому нас не жаль?

«Что за бред несёт этот обалдуй? Верно, я развязал войну, но не с Османской империей, а с королевством южных гномов... Кстати, какая ещё империя и при этом не моя? Беспрецедентная наглость!»

— Не ответишь старосте, и мы с тебя шкуру спустим! — рявкнул новый похититель и хорошенько пнул меня по хребту.

«Это уже другой голос. Получается, в комнате есть ещё один похититель — трое на одного. А на мне ошейник, ограничивающий магию... У бедняг нет никаких шансов»

— Хорошо, хорошо, отдам ваше золото! — я наигранно застонал и заворочался. — Только не бейте!

«Главное правило переговоров: если человек что-то от тебя хочет, то никогда не говори ему „нет“ — лучше уверь, что у тебя есть вещица, которая жизненно ему необходима, и затем вей из близорукого глупца верёвки...»

— Видите, парни, — староста погладил меня по голове. — и совсем этот шаман не страшный. Эй, — обратился он к одному из парочки дуболомов. — Помогите мастеру встать и снимите с него повязку.

«Мастер?» — я озадаченно сморщил лоб. «Какой-то там шаман... Может, я плохо учил язык? Ещё ни одна крыса ни в одном из диалектов ни называла имперскую магию, осушающую океаны и сворачивающую горы, каким-то жалким и убогим шаманизмом... А возможно ли, что дело тут даже не в языке? Может, меня с кем-то спутали?.. Навряд ли, уж больно знакома в империи моя рожа. Но тогда кто эти люди, и чего они хотят от меня?..»

— Дык, Виктор, — трусливо забубнил громила, подняв меня с пола. — Нельзя снимать с него повязку. Это ж шаман!

— Агась, — подтвердил второй, схватив меня под руки. — Они ведь официально упразднены ещё при славном нашем императоре Петре Первом, потому как если взглянут на кого, то жди беды!

«Я найду этого „Петра“ и надеру ему задницу. Это моя империя, пусть ищет себе другую!»

— Виктор, да он и сопит злобно!

Мои связанные у основания кистей руки подняли к потолку, поэтому я согнулся в три погибели.

— Нет, не сниму повязки, хоть ты тресни! Пусть скажет, где золото, и дело с концом!

— И то верно. — податливый мешок с дерьмом утвердительно причмокнул. — Ладно, Юрий, сделаем так, как сказал Добромир. Вы ведь не против?

— Нет, что вы! — кажется, я немного переиграл с положительными эмоциями. Всему виной мой изменившийся от пьянки голос.

— Я знал, что вы человек чести! — радостно воскликнул староста и бросился пожимать мне связанную за спиной руку. — Ну, и где деньги?

Я притворился, что очень напряжённо размышляю, и уверенно выдал:

— Они под порогом, на второй ступеньке, если считать ото входа!

Не прошло и секунды, как торопливые шаги троицы загремели по половицам. Я остался один...

— Дёрнешься, и стрела так войдёт, что потом ни одна целительница из рода Уваровых не зашьёт.

...Нет, не один. Голос нового похитителя обладал ярко выраженными металлическими нотками и определённой долей циничной апатии, поэтому я ни на секунду не усомнился, что он говорит правду: этот бандит действительно проткнул бы меня за здорово живёшь, а потом пошёл бы пить чай, не испытывая ровным счётом никаких душевных мук или кризисов веры. А без магии я даже не смог бы сделать щит, а следовательно — отправился бы к праотцам, считать их дутые регалии и количество присоединённых провинций...

— Говорят, — внезапно заговорил охранник, вероятно, чтобы заполнить пустоту, пока его коллеги ломают порог какой-то халупы. — Что самые талантливые шаманы могут переносить свою душу в тело другого человека. Навсегда. — я почувствовал, как болтун съёжился. — Это я к чему, — и закашлялся. — Зачем вам эта пентаграмма?

— Какая пентаграмма? — я резко дёрнул головой, и напряжённый собеседник моментально взвёл тетиву.

— А такая, — и хмыкнул. — Вон, белым мелом написана!

«Умные мысли никогда не обременяли эту болтливую голову...»

— Я ведь с повязкой, идиот, и ни черта не вижу!

Не успел охранник ответить, как в комнату вернулась злосчастная троица.

— Вы соврали, Юрий! — я ощутил, как у моего горла оказался заточенный клинок. — Из-за вас детки останутся голодными и будут есть жёлуди!

— Нет, не может быть! — я заревел, как профессиональная плакальщица. Папа всегда говорил, что из меня выйдет превосходный манипулятор.

— Ну что вы, — вот и доверчивый Виктор поддался моему обаянию и изрядно смутился. — Юрий, не плачьте!

— Бедные дети! — горько завопил я, и слёзы полились по моим щекам весенней рекой. — У них не будет перчиков халапеньо на меду!

Парочка дуболомов позади старосты поддалась моим чарам и тоже начала плакать.

«Я создам с этими прокажёнными замечательное похоронное трио. Один из них будет играть на трубе, а другой рвать волосы на груди. Идеальная бизнес-схема с яркими кладбищенскими нотками...»

— Может, вы перенесли золото в другое место? — неуклюже поинтересовался стрелок. Уверен, он наверняка ещё почесал затылок.

Заданный лучником вопрос вызывал у гостей бурю радостных эмоций.

— Точно! — Виктор взял меня за плечи и легонько затряс. — Вспоминайте, куда вы могли деть золото!

Я вновь изобразил думающее выражение и уже было собрался отвечать, как один из громил перебил мои начинания на корню:

— Я слышал, что шаманы теряют память, если долго не курят травы...

— Так хер ли ты раньше молчал, Добромир! — староста ненадолго отошёл в край комнаты и вернулся с чем-то очень пахучим. По ощущениям — смесь молокочая и шалфея. — Мастер, курите!

Я сразу же запротестовал:

— Не буду!

«Император никогда не курит дешевый табак и самодельные папироски. Это вредит его здоровью и божественному статусу...»

— А вот и будете, Юрий! — обнаглевший староста поджёг сигарету, и помещение мигом заполнилось дрянным запахом горелой травы.

— Колесование! — я помрачнел, как грозовая туча. — Вас всех ждёт...

Мне дали под дых, и я свернулся калачиком. От злости у меня свело челюсть.

— Прикурите, Юрий, ведь это необходимо для процветания деревни! — призвал к благородству Виктор, рассчитывая, что я любезно вдохну горький дым и избавлю его поданных от страданий.