Габдулин схватился за голову.

— Вы не понимаете, теперь я без гроша в кармане и вне закона! И всё из-за вас и вашей треклятой магии!

Я изобразил вид оскорблённого честного человека. Да, я так умею. Всем советую.

— Я выиграл честно, а получил — хохлому и труселя. По идее, это я должен просить у вас денег, но я так не делаю: у меня есть чувство собственного достоинства. Желаю заиметь его и вам. Прощайте...

— Стойте! — надоедливый негодяй просунул ботинок в дверной проём, и я знатно прищемил его ногу дверью. Парень заревел. — Ах, бляха, как больно!!!

Юноша свалился на пол, и мне не осталось ничего иного, кроме как поругаться и закрыть дверь прямо перед его носом... Только по прошествии минуты я понял, что так и не спросил, зачем же он пришёл.

Впрочем, судьба дала мне второй шанс: как только я вернулся к чаепитию, в дверь постучали снова. На этот раз — более тихо, правда, всё же явно достаточно, чтобы вывести меня из себя.

Я ругнулся, направился к двери и раскрыл её настежь. Лоренц Гелен повалился на половицы с сломанным носом.

— И чего тебе здесь надо, любитель заключать устные, никому не нужные договоры? Следишь за исполнением?

Иностранец хмыкнул.

— Не поможете встать?

Я протянул торговцу руку и поднял его с пола. Мужчина поправил опухший нос и загундосил:

— Да, вы оказались правы, я и вправду слежу за исполнением возложенных на вас обязанностей... И пока не вижу, что вы работаете в паре с графиней... — Лоренц выглянул у меня из-за спины и посмотрел на расположившиеся на столе плюшки. — И что вы вообще работаете...

— У меня есть неделя, так?

— Так. — был вынужден согласиться Гелен.

— И никто не заставлял меня работать в паре, верно?

— Верно. — торговец вздохнул.

— И что это значит? М-м? Не просветите? Вы же такой умный.

— Вы работаете один, и тогда, когда вам захочется...

— Верно. Можете, когда хотите. — я вернулся к чаепитию. — Не волнуйтесь, я выполню свою часть договора.

— Не сомневаюсь. — сухо ответил Лоренц и затем скрылся в коридоре, не закрыв двери.

Я взялся за рогалик и лениво побрёл к дверному проёму, как тут из него неожиданно выскочил всё тот же Гелен.

— Вы ещё не ушли? — грозно спросил я, покусывая сладость.

— Просто решил кое-что добавить. Так, на всякий случай: жену Разумовского найти будет крайне непросто. К тому же, ваш подруга уже идёт за ней по пятам...

— Она мне не подруга. — рассерженно сказал я. — У нас с ней ничего. Общего. Вам ясно?

— Яснее ясного. — иностранец улыбнулся, оставив меня гадать, что означала его улыбка — понимание, или насмешку?

Запереть дверь на семь замков мне не дали: в коридор вернулся юный искатель приключений. В этот раз — с корзинкой сладкого.

— Прошу, дайте мне пожить с вами! — юноша упал на колени. — Я очень хозяйственный и умный и вполне могу стать вашей правой рукой!

Из второй комнаты показалась длань дьявола. При виде Габдулина она с любопытством замяла пальцы.

— Как видишь, у меня уже есть правая рука. И вторая мне не к чему... — мальчишка обхватил мои ноги и зарылся в них, как в мягкие перины.

— Смилуйтесь, мастер! Только вы можете научить меня обманывать по-крупному и выжить в этом безумном мире!

— Так ты пришёл за уроками? — я задумчиво взялся за подбородок. — Понимаешь ли ты, о чём просишь? У меня ещё никогда не было ученика, да и учить — не мой конёк. К тому же, я Герган Великолепный, а не Герган мудрый...

Мальчишка не отпускал моих ног. Его упрямство было просто поразительным.

В коридоре показались чёрный Богдан и Микола. Как всегда — пьяные. Завидев злостного нарушителя субординации, они бросились на него и скрутили в морской узел. Габдулин не издал ни звука и лишь под конец, когда у него хрустнула рука, позволил себе немного поорать и заплакать.

— Господин, что с ним сделать? Отрезать голову? Намазать мёдом и засунуть в муравейник? Может, порвать гузно?

На последнем предложении сын купца лишился сознания, и Миколе пришлось удерживать его ватное тело своими медвежьими лапами.

— Нет, Богдан, сегодня мы ничьё гузно не трогаем.

Усач вздохнул.

— Опять...

— Но!

И просиял.

— Этот юноша решил, что достоин стать моим учеником. Как понимаете, это не прощается.

— Не прощается! — сказали бандиты разом и тут же с согласием замахали головами.

— А это значит, что вы должны провести испытание и проверить его!

Супостаты перестали кивать.

— Чего? Атаман, но ведь он ободрал нас до нитки!

Услышав знакомые речи, юноша проснулся и на автомате выкрикнул:

— Это карты! Кому везёт — кому нет! — только после сказанного Габдулин разлепил очи и огляделся по сторонам. Увиденное повергло его в ужас.

— Стойте! Отпустите меня! — мальчишка задёргался, как уж на вертеле.

— Ты хотел стать моим учеником, верно? — я сковал хитреца невидимой нитью, и он стал послушный, как ягнёнок. — А это означает лишь одно — испытание!

— Да!! — согласились разбойники и, выкинув купца, начали мне хлопать.

«Дилетанты...»

Затрещали ставни. В окно пролезла голова Фикуса.

— А что вы тут делаете... Ой! Это ж тот! Ну, этот! — малыш подавился невысказанным словом. — Герган, давай я его съем!

Бедолага, связанный невидимой нитью, задрожал. Мне стало его даже немного жаль.

— Нет, Фикус, вы проверите этого парня на способность стать моим учеником.

Обжора перестал облизываться.

— Ась?

— Бери его с разбойниками в охапку и валите. Испытывайте, как хотите, но чтобы к вечеру он был готов!

— Готов к чему?

— Должно быть, к поеданию бубликов и пряников... — мы разом обернулись к Миколе. Здоровяк неловко хмыкнул и пояснил: — Ну, вы, стало быть, последнее время только кушаете, из чего я сделал разумный вывод, что вы будете учить юного обманщика, как правильно кушать. Я не прав?

— Не очень. — был вынужден признать я, хотя общая логика рассуждения мне крайне понравилась. — Я буду учить его, как быть мужчиной: завязывать галстук, бриться и мыться.

Юношу это утверждение в восторг не привело.

— Погодите, я думал, вы будете обучать меня игре в карты!

— Глупости, игра в карты не стоит нашего с тобой времени. Мы должны задуматься о вечном — интимных отношениях, курении травы и поддержании спортивной формы.

— Разве, это вечное? — Фикус нахмурился.

— А что можно назвать вечным? Стремление стать лучшей версией себя? Эта утопия, Фикус, и мой ученик не будет ей следовать.

— Но я ещё не ваш ученик! — радостно воскликнул Габдулин, пытаясь перекусить невидимую нитку.

— Но станешь! — обрадовал я юное дарование и приказал ребятам вынести его из комнаты.

Наказ был исполнен, и вскоре я остался совершенно один. Это означало, что никто не мог мне помешать — я спрятал сладкое и, надев новые тряпки, вышел на охоту за женой Разумовского.

Не то что бы я и вправду охотился — нюха у меня отродясь не было, а выжидать десять часов в засаде я никогда не мог: охотой я гордо именовал поиски пропавшего из виду человека.

«Если Разумовский был женат, то мне следует поискать информацию о его прошлом. Где можно найти информацию о прошлом человека?.. Конечно, в банке!»

За этим я и направился к славному сударю Ватичелли, моему лучшему другу и по совместительству — гному. Его банк находился в центре города, прямо за Тверской улицей. Он представлял собой огромную каменную глыбу с маленькими, будто бы прорезными окошками, из которых шёл тихий свет. Вход в банк венчали огромные, в два человеческих роста ворота из неизвестного металла. По разные стороны от ворот стояли двое крепких охранников — как водится, тоже гномов. Они сложили руки на груди и внимательно глядели на каждого мимо проходящего, и в особенности, если этот проходимец намеревался зайти в их банк.

Меня остановили на первой же ступеньке.

— Стойте, сударь, это банк — для аристократов и уважаемых купцов. Просим вас покинуть территорию.