Бегло пробежавшись по мелкому шрифту, я заметил, что в статье рассказывается не только о Кортусе и его семье. Автор также со всех сторон рассматривал новый закон Императора, дозволявший донорам изучать магию крови. Ко всему прочему, он приводил как плюсы, так и минусы подобной инициативы.

Вот уж не ожидал подобного уровня анализа от доноров. В том же «Имперском вестнике» любое телодвижение Вседержца лишь восхваляли.

— Ничего себе текст, — не без восхищения проговорил я. — Не думал, что он будет таким большим.

— Слова моей подружки, — хохотнул ректор, из-за чего я оторвал взгляд от страницы. — Так, молодой человек, теперь ваш черёд представляться.

— Лестер ла Донжи, — ответил я машинально, параллельно делая себе заметку в голове позднее изучить «Глас донора» более досконально.

Глаза ректора загорелись

— О, это же ваш Дом создал «пустоголовых»! Почему вы прекратили? Это же такая революционная идея!

Ага, почему-то такую точку зрения разделяли лишь небольшая горстка учёных. После фиаско отца тема пустоголовых стала насмешкой над нашим Домом в высоких кругах.

— Что ещё за «пустоголовые»? — осторожно спросил Кортус.

— Как, вы не знаете? — взмахнул руками ректор. — Я-то думал, ими заинтересуются в первую очередь именно доноры!

— Почему?

— Потому что «пустоголовые» — это гомункулы, призванные избавить магов от использования рабов, — ответил я. — Несбыточная мечта одного идиота, — добавил я тише.

— Гомункулы? — вновь спросил Кортус.

Тут уже вмешался ректор.

— Искусственные люди, — ответил он. — Нет, вы только представьте потенциал этой задумки! Разведение подвида людей, полностью лишённого мыслительной деятельности. Одновременно живой сосуд, полный крови, но при этом, и неживой в полном понимании этого слова. Это должно было полностью изменить экономику Империи! Сделать магию крови доступнее.

— Это невозможно, — пробурчал я.

За те несколько лет я был свидетелем всего. От самых первых экспериментов до финального провала. Даже изучал рабочие записи отца, в которых он пытался разобраться в проблеме.

— Отнюдь, — возразил ректор. — Мы же все видели образцы. И они были дешевле рабов.

— И многократно слабее. Нужно более пяти «пустоголовых», чтобы их кровь по силе соответствовала человеческой. А это дороже одного раба. Намного. Ни один маг не станет переплачивать ради того, чтобы сохранить жизнь рабу.

— Это да, — вздохнул ректор. — Но идея хороша, признайте. Нужно только её доработать и понять, почему их кровь слабее человеческой.

— Из-за отсутствия разума, — ответил я. — Энергия магии крови ровно та же, что дарует мана. Последнюю невозможно использовать без разума. Некоторые учёные и философы даже заявляют, что кровь получает свою магическую энергию лишь потому, что мана так или иначе просачивается в наше тело сквозь разум. «Пустоголовые» же этого лишены, поэтому и слабее.

Только сейчас я заметил прищуренный взгляд ректора.

— Откуда у вас такие глубокие познания маны? — спросил он.

Я изо всех сил постарался придать себе невозмутимый вид. И скрыть, что меня бросило в пот от этого вопроса.

— Это лишь вынужденный научный интерес, — ответил я беззаботно. — К такому вердикту пришёл мой отец, когда заканчивал это дело.

Он продолжал сверлить меня глазами, пока мы не доехали до академии. Ворота в этот раз были открыты, и мы доехали до самого входа в массивное белое здание. Я в очередной раз поразился чистоте стен «Виоры».

Ректор проводил нас до самого четвёртого этажа, где находился кабинет Эмильды. Оставив нас напротив двери, он постучал в неё и спрятался сбоку. Умоляюще посмотрел на нас, приложив палец к губам.

Интересно, все маги высших групп крови такие странные? Или это только участь учёных «Виоры»?

За дверью послышалось недовольное ворчание. Голубые глаза Эмильды метали молнии сквозь очки, когда она увидела нас.

— Так-так-так, — сказала она нараспев. — Лучшие ученики моего класса опаздывают на целый час.

— Эмильда, мы…

Она подняла указательный палец и покачала им из стороны в сторону.

— Не-а, никаких оправданий! — заявила она строго. — Похоже, мне придётся вас наказать.

— Слова моей подружки, — сказал довольный голос сбоку от Эмильды.

Наставница от неожиданности подпрыгнула, положив руку на сердце.

— Ох, вашу ж кровь! — воскликнула она. — Ректор Ретордус, я же просила так больше не делать!

Двухсотлетний старик уже удалялся по коридору, радостно пританцовывая.

— Ничего не слышу, ничего не знаю, — напевал он.

Перед поворотом он остановился.

— Не наказывайте парней, они правда не виноваты, — сказал он. — И жду вас всех сегодня вечером на церемонии начала учебного года!

На последнем предложении он пристально посмотрел на нас с Кортусом и лишь затем скрылся за поворотом.

— Вот ведь противный старикан, — проворчала Эмильда. — Ну, чего рты раззявили, а ну, бегом в класс!

Столовая «Виоры» занимала отдельное трёхэтажное здание в кампусе. На первом этаже трапезничали, остальные же два представляли собой большой актовый зал, способный вместить всех студентов, профессорский состав и учёных. И даже оставалось приличное количество мест для гостей. Здесь проводились редкие студенческие концерты, а также официальные мероприятия. Вот как, например, сейчас.

Ректор уже битый час стоял на сцене, поздравляя всех с началом учебного года. Я отдельно обратил внимание, что он время от времени бросал на нас с Кортусом взгляды, словно проверяя, на месте ли мы. Правда, поздравления вскоре сменились похабными шутейками и воспоминаниями о молодости.

Так что я со спокойной совестью решил перевести внимание на расследование. Но я даже не успел достать тетрадь с записями.

— Эй, Лестер, — Эмильда довольно чувствительно пихнула меня локтем в бок. — Вы чего сегодня с Кортусом опоздали? И почему вас привёл ректор?

Наставница решила усесться ровно между нами с Кортусом на время выступления ректора. Я впервые оказался к ней настолько близко. И надо признать, это было довольно приятно. Особенно меня манил невесомый цветочный аромат, исходивший от неё.

Я на секунду задумался, не зная, что ответить. Затем всё же решил сказать правду.

— Мы провели ночь в полицейском участке.

Глаза Эмильды расширились. Она заговорщицки приблизилась ко мне, упёршись плечом о меня. Её приятный запах стал ещё сильнее.

— Ничего себе! — наставница перешла на шёпот, из-за чего ей приходилось шептать мне на ухо. — Вы почти на неделю побили мой рекорд!

Теперь уже я удивлённо посмотрел на неё. Интересно, а она-то за что попала в полицию?

— Твою кровь, вечно мой язык бежит вперёд головы, — ворчливо хихикнула Эмильда. — Если что, я этого не говорила!

— А что ты сделала? — спросил я шёпотом.

— Ты смотри хитрый какой, — стукнула она меня в плечо. — Ничего тебе не скажу. Негоже, знаешь ли, портить репутацию наставницы. А ты давай выкладывай, за что вас замели?

— Нас не замели, — возразил я. Заметив ехидно прищуренные глазки Эмильды, я добавил: — Ну, не совсем.

— Ага-ага, рассказывай мне сказки, — улыбнулась наставница.

— В общем, не знаю, слышала ты, или нет, но мой Дом ограбили на очень крупную сумму. Мы с Кортусом занялись собственным расследованием, чтобы выяснить, кто за этим стоит. Нашли одного из грабителей, но он умер, из-за чего мы и попали в полицию.

— Уголовники, значит, — хмыкнула Эмильда. — Выходит, переплюнули меня. Теперь буду только так вас на уроках называть.

— Да не убивали мы его, — прошипел я. — Он сам себя…

Но, заметив насмешливый взгляд наставницы, я фыркнул:

— Издеваешься?

— Ага, — ответила она, расплываясь в улыбке.

— Ты знаешь, что ты невыносима?

— Ага, — её улыбка стала ещё шире. — Так, стоп, сеньор ла Донжи, как это вы разговариваете со своей наставницей?

Вместо ответа я начал её щекотать. Почему-то я был уверен, что Эмильда не будет против такого к себе отношения.