Речь старика оборвалась, как нить, соединяющая прошлое и будущее.

Они стояли в темноте влажного подземелья, куда он их привёл.

— Я был глуп, хоть и очень умён, — печально сказал старик Либер. — Я хотел знать, потому что не мог верить. А остальным нужны были просто деньги. Им годилось всё, что можно было продать. Открыв вход в это подземелье, я уже не смог его закрыть… А они приходили и приходили, чтобы вступить в ряды нового ордена, и я понял что этому не будет конца. Для меня выхода уже нет, как нет и искупления. Нет, я не жалуюсь, я узник своего выбора, единственное о чем жалею, что доверил свою историю аббату Капету. Его разум оказался слаб и мой рассказ приговорил его к безумию…

В свете берегонта лицо Либера было пугающе белым, а взгляд…

— Так это аббат создал Орден?

— Он хотел лишь уберечь мою находку, но не смог.

— Вы знаете, что они собираются делать? — спросил Кастор. — В чем цель нового Ордена?

— Я не посвящён в их тайны, но думаю если речь идёт о берегонте, то цель может быть только одна — отнять у церкви Дар Создателя и тогда власть её ничего не будет стоить. И я, прежний, тот кто ни во что не верил, поддержал бы их, ведь знаю правду о том, что с помощью магии успела натворить церковь, но теперь…

— Что теперь? О чем вы? — шёпотом спросил Кастор. Но Либер лишь покачал головой.

— Вы про рой? — уже громче спросил Кастор. — Про тьму, от которой людей предостерегал Ястин?

— Вам нужно войти, это — лифт, он опустит вас вниз, — сказал Либер. — Не бойтесь, это всего лишь механизм.

То, что он назвал лифтом, пряталось справа, в темноте ниши. Старик подошёл и открыл перед ними странную, узкую дверцу.

— Думаю, если ваш друг до сих пор жив, то он уже нашёл ответы.

От плохого предчувствия Кастора затошнило, но отступать было некуда, сыщик уже вошёл в нишу. Всё это время он молчал и не вступал в беседу, только переминался с ноги на ногу от нетерпения, желая скорее расстаться со стариком и найти грамарда. Кастору ничего не оставалось как смириться. Дверца закрылась и нечто похожее на широкий гроб, сотрясаясь, двинулось вниз.

Орис не увидел света в конце, врата сияющих чертогов не распахнулись перед ним и Создатель не явился. На чужом берегу только тьма оставалась с ним до самого начала. А потом обняла на прощанье и покинула. Он очнулся от боли в груди, облизнул губы, пить хотелось ужасно. От мысли, что он все еще жив, накатило разочарование, а потом растерянность. Он был готов к тому, что оставил все свои мирские дела и впереди его ждал только Создатель.

Знакомый голос в голове сказал:

— Ты ждал, что все кончится, но богиня уберегла тебя.

К удивлению Ориса, Барахольщик тоже был жив. Его связали, намотали зачем-то на глаза грязную тряпку и уложили на пол рядом с ним.

Орис скинул с себя куртку, ему было жарко, сел и огляделся. Драконий зал лежал в руинах. Повсюду была кровь, в берегонтовой пыли просматривались следы волочения. Тела погибших оттащили и сложили в самом тёмном углу, только запах убрать не смогли. Тошнотворный, металлический. Орис скривился. Туша дракона всё еще возвышалась надо всеми, но её единственный глаз потух. Зал освещали несколько светильников с берегонтом.

— Очнулся, — закричал кто-то совсем рядом и из темноты на Ориса глянули копья, а следом щиты, высокие, в человеческий рост.

— А ну разойдись, кому сказал, — раздался громкий голос Гвана. Первым сквозь кольцо протиснулся его молот, затем он сам, а за ним Циклоп, его огромная фигура загородила собой и без того тусклый свет. Толпа чуть выдохнула и расступилась, но тут Барахольщик рассмеялся и люди снова ощетинились копьями.

— Все назад, — закричал Гван и молот угрожающе присвистнул. — Дальше, дальше кому говорю.

Орис поднял голову, чтобы видеть Циклопа, но тот уже сам присел на корточки перед ним.

— Я смог, — сказал Циклоп и заулыбался. Он явно был очень доволен собой.

— Что ты сделал? — спросил Орис.

— Спел им, — ответил он и его одинокой глаз хитро сощурился. — Они услышали песнь и послушались. Они хотели быть вместе и я позволил им, теперь они снова стали единым целым.

Циклоп махнул рукой куда-то за спину и Орис понял, что он говорит о тех, кого скрывал внутри себя берегонтовый панцирь. С помощью той, другой Речи, Циклоп смог овладеть страшной силой, тьма подчинилась ему и вернулась туда, откуда пришла. Откуда её выманил Барахольщик.

Или кто-то другой, кто пришёл до него. Орис не знал ответа, но хотел узнать. Он хотел понять что здесь произошло. Понять, чтобы никогда больше не допустить подобного.

— Надо вернуть весь берегонт на место, — сказал Орис и протянул руку к Циклопу — Помоги мне встать.

— Не торопись, малыш, — покачал головой Гван и положил руку на плечо брата.

— Тут у нас есть и другое мнение.

Смех за спиной Ориса стал громче, Барахольщик знал, ведь он был внутри…

Испуганные и озлобленные люди жаждали нажиться. Никому не хотелось остаться с пустыми руками. После всего, что они здесь пережили их не останавливал даже суеверный страх.

— Старый, а о чем это они тут болтают, а? — крикнул кто-то из толпы.

— Молчи, Ремко, не для твоего ума, — крикнул кто-то в ответ и все засмеялись.

Лица людей скрывались в темноте, а Орис чувствовал бессилие. Он должен был им объяснить, но не знал как. Он посмотрел на Циклопа, но тот уже ушёл в какие-то свои мысли и загадочно улыбался, глядя куда-то в темноту другого берега.

Тогда Орис разозлился и заставил себя встать. Щиты грохнули об пол, и копья дёрнулись в его сторону. Между Орисом и смертью стоял только Гван.

— Они тебя боятся, думают ты одержим той дрянью, которая их убивала, — сказал Молот и брови его сошлись в задумчивости над переносицей. — А я не знаю, как их убедить в обратном, потому что не понимаю, что здесь произошло. Мой авторитет сохранил тебе жизнь, не заставляй меня пожалеть об этом. Присмотри за нашим другом, — тихо добавил Гван, обращаясь брату, и Циклоп поднялся на ноги. — Не хочу чтобы он пострадал.

— Молот, — Орис потянулся вперёд, желая не дать Гвану уйти, но Циклоп настойчиво удержал его от этой попытки. Сопротивляться было бесполезно.

— Молот, — повторил Орис, голос его упал до шёпота. — Ты должен их уговорить, нельзя трогать берегонт, он нужен именно здесь.

— Кому нужен? — громко спросил незнакомый голос и из толпы вышел широкоплечий здоровяк, в руках он держал молоток, на лице его читалась откровенная злоба. — Этот хренов камушек наш единственный шанс выбраться отсюда, так ведь, Молот, ну скажи что дело говорю? Он им нужен — так пусть придут и заберут.

Толпа загудела.

— Они нас тут голодом решили морить, но мы им еще покажем! Этот рудник принадлежит нам! Теперь мы владеем камушками, а им придётся за них платить.

Кому и что здоровяк собирался показывать Орис так и не узнал. Наверху свистнули. Потом еще и еще. Толпа зашепталась, загудела и распалась, самые любопытные кинулись наверх, в тоннели. Никому не хотелось остаться ни с чем при делёжке. Многие смотрели на Молота, ожидая, что он скажет, но гтарец молчал, никого не останавливал, но сам оставался на месте.

В итоге в Драконьем зале, если считать и Барахольщика, осталось десять человек. Одним из оставшихся был худой, лысоголовый дед, был он бригадиром третьей водяной и звали его Сырой. За спиной деда стоял четверо, один из них был тот самый стражник, который отказался его убивать. Орис его запомнил.

— Так что ты там кумекал, мил человек, — спросил Сырой. — Что ты такое знаешь об этом месте?

— Знаю я, старик, что не выпустят нас отсюда, — ответил Орис и выпрямился. Будет обидно, конечно, если сейчас ему кто копьё в кишки воткнёт, но врать Орис никогда не любил. — Только один отсюда живым вышел, как я знаю, Змеем его кличут. И думаю, все потому, что та дрянь, черная, пометила его.