Если верить Талиту, церковному хронисту эпохи Великой Смуты, все человеческие помыслы, как реки в Ахорне, текут в бездонное Море Огня. С высоты Краёв, вся вода, живая и мёртвая, спадает вниз, туда, где зарождается сама суть земли Его, огненной. Со времён первых поселенцев люди пытались пересечь Море Огня, заглянуть в самое сердце Создателя, кто в поисках невероятных тайн, кто в попытке сыскать славу первооткрывателя, другие — найти кратчайший путь к северным берегам, но история так и не знает вернувшихся.

Все карты Ахорна, которые видел Орис в своей жизни, всегда обрывались красным пятном в центре. Море Огня манило смельчаков и исследователей своей тайной, раз в год Первосвященники или король отправляли туда экспедицию. Имена осмелившихся по сей день помнят только книги и хронисты, но каждый со-герен считал своим святым долгом отправить кого-то из кровных родственников, чтобы подчеркнуть важность святой миссии. Именно так со-герен Тарх Руфф, герцог Решаньский лишился своего единственного сына.

Мальчик рос хилым и болезненным, о том, что Сервус Руфф станет герном не могло быть и речи, и герцог, будучи человеком мудрым, отправил его служить при дворе короля. В Благостную неделю 1338 поворота Звёздного Круга, Сервус Руфф принял решение отправиться в экспедицию к Сердцу Создателя в качестве картографа. Тарх Руфф принял удар достойно, год носил цвета ожидания и надежды, после чего, помолившись за сына в последний раз, снова женился. Закон требовал от него выполнения герцогского долга — наследника, но молодая жена так и не успела понести, через месяц после свадьбы герцог отплыл с дипломатической миссией в Зерей и не вернулся. Буря унесла корабль и всю команду к Создателю. Случилось эта трагедия по календарю всего-то третью неделю как, но в герцогстве Решаньском уже началась самая настоящая смута. Молодой герцогине Катияне Руфф пришлось срочно призывать в Решань верных её покойному мужу гернов, чтобы защитить границы своих владений.

Записку об этих событиях почтовый горл принёс еще утром, но Орис отказался обсуждать дела как минимум до обеда, но до обеда Кастор не дотянул.

— Монсеньор требует чтобы мы прибыли в Решань безотлагательно! В письме ясно сказано — любой ценой опередить макграфа Песчаных Островов! Я уже сказал тебе, что брат короля едет свататься к герцогине? Пречистые девы! Тело её мужа еще рыбы доесть не успели!

Монашка, приток реки Монастырки, давно осталась позади, три дня как Орис и Кастор ехали вверх по старому тракту, путь их лежал на вершину Святого Края, где расположился портовый город Решань. Там же стояла Обитель Святого Орония, а в ней известная на весь Ахорн травницкая, принимающая больных со всех Краёв Ахорнских, главное чтоб в карманах этих больных водились серебряные клёны, а лучше — золотые. По мнению сура ехали они слишком медленно и весь последний час Кастор торопил. Наконец, не выдержав, Орис торжественно, нараспев, затянул:

— О прости мне, Кастор из Килии, что не владею я Дланью Создателя и не могу по желанию твоему раздвинуть перед нами горы и землю, — сказал Орис. — И что не может данный мне дар истинной речи сократить наш путь, а потому… заткнись уже! Я и сам знаю, что Решань лакомый кусочек, туда уже кинулись и велькорцы, и ниварцы, хуже всех этих падальщиков только твоя церковь.

— Наша церковь, — поправил Кастор Ориса. — Печать на луке твоего седла, грамард, выдана церковью и по землям Ахорнским ходишь ты под именем даря Морисса Ёльдера по милости конклава Первосвященников, так что не плюй в котёл из которого ешь.

— То есть тебе можно презирать своих собратьев, белоплащников, а мне значит и высказаться нельзя? Они ведь убили и мою семью!

— Даже говорить не смей о своей королевской крови, — смуглое лицо Кастора исказила презрительная гримаса. — Потому как даже тень твоя ни разу не падала на Камни Предков, а уж крови твоей им и подавно не видать.

Как успел узнать грамард за четыре месяца, что они выполняли вместе задания Братства Эолифа, Кастор из Килии вовсе не был Кастором из Килии, а был он рабом из Зерея и в венах его текла кровь Нечистого, как и в венах самого Ориса. Страшная тайна, которая враз могла лишить обоих головы, сблизила их. Разница были лишь в том, что Кастор своими глазами видел, как герны Святого Престола с печатью инквизиции, жгли и уничтожали его дом, Орис же был слишком мал, чтобы помнить побег своей семьи из Зерея, и факт этот давал священнику преимущество, которым тот часто пользовался.

Со времён последнего очистительного похода прошло уже двадцать четыре года и двадцать лет с тех пор, как конклав официально, под давлением короны, упразднил инквизицию, но страх перед ней до сих пор ощущался в речах и умах жителей Ахорна. Также до сих пор были живы мифы и сказки о Нечистом Хатте, боге зерейцев, который наделил свой народ сутью и формой страшных зверей. Устами проповедников и странствующих монахов церковь говорила о нечистой крови и ее проклятии, и семена лжи прорастали в душах и умах. Простому люду и в голову не приходило сомневаться в словах белоплащников. Но были и те, кто знал истину, знал, что нет никакого Нечистого бога, есть лишь жажда власти Первосвященников. С помощью истинной Речи Создателя церковь сотворила чудовищное заклятие, которое превращало человека в зверя, а всё остальное сделал страх и слепая вера. Именно вера стала идеальной почвой для всё новых и новых очистительных походов.

С помощью Речи, веры и страха Первосвященники три сотни лет царили на двух континентах. Люди верили что сражаются со злом.

Именем Создателя инквизиторы и владетели Осеи, захватывали все большие территории, вытесняя всё новых и новых нечистых людей с их родной земли. Процветало рабство, Ахорн разбухал от благости и богатства, королевство Альмирия под сияющей Звездой купалось в лучах славы, с сундуками набитыми золотом и серебром, а власть церкви только росла и казалась абсолютной, как вдруг благословение Создателя покинуло Первосвященников. Умер последний из первых, истинно помазанный Гелиор Палмаат, владеющий не только Речью Создателя, но и Дланью Его. После смерти Гелиора всё изменилось, дарованная Создателем Искра вырвалась из-под власти церкви и теперь сама выбирала себе плоть для помазания. Почему Искра выбрала безродного мальчишку с нечистой кровью Орис не понимал, но верил, что так надо. Его дар — дар истины, и он привык доверять ему. В том, что теперь он носит печать церкви на луке седла, зовётся грамардом и ему кланяются как высокородному дарю, (безродный не мог быть помазан) Орис тоже видел волю Создателя. Он был уверен, именно дар привел его в Братство Эолифа, к тем, кто, как и он, ищет справедливости, а не власти. Истину, а не ложь. Вступая в Братство, Орис обещал себе, что будет нести людям свет Искры, разгоняя трехсотлетний мрак слепой веры. Орис был уверен, сама магия Создателя не несёт в себе ни зла, ни добра, лишь человек решает, что принесёт он с её помощью в этот мир.

— Далеко там еще Бургань, успеем до темноты? — Спросил Орис у Кастора. Сур всё ещё был тёмен, как кора дуба, отпечаток мыслей на его лице, переплетался столь же извилисто, как корни старого дерева. Как успел понять грамард, сур был человеком знающим, но всё это касалось лишь теории, которую он высосал из книг, жизни же он избегал и успешно притворялся, что всё мирское ему не в радость. И пока он сидел справа от монсеньора в его карете, притворяться ему удавалось успешно, теперь же, когда безопасный, обитый бархатом мир остался позади, а впереди лежали неизвестность и перекрестки дорог, Кастору всё сложнее было отгораживаться от реальной жизни с её политикой противовесов.

— И почему ты единолично решаешь, какой дорогой мы поедем? — снова взвился сур. Ему явно не понравилось быть неуслышанным и он пытался продолжить спор.

Орис застонал. Чужой под ним, почувствовав, что хозяин нервничает, фыркнул и тряхнул головой. Новые подковы оставляли чёткий след на мокрой земле, можно было даже рассмотреть клеймо кузнечной гильдии. Орис хорошо видел герб в углу клейма, герб этот принадлежал ниварскому торговому союзу. Нивария, как грибница, медленно, но верно распространялась по Святым землям. Ладья и Рог теперь красовались над каждой второй мастеровой лавкой.