— Убери, — повторил хозяин ворона. — Дольше проживёшь.

Орис спорить не стал и спрятал берегонт в карман куртки.

— Долго с собой не носи, и держи его подальше от головы, — снова посоветовал маленький человек. — Так ты, значится, и будешь тот самый маг, который у церкви на побегушках?

— Я еще и на побирушках, — улыбнулся Орис. — Побираюсь по деревнях и городам, иногда даже сказки детям рассказываю, чтобы на кусок хлеба наскрести. Нас, честных грамотеев, никто не любит, всем университетского волшебника в мантии подавай, чтоб на фокусы смотреть, да на чудеса всякие.

— А ты что ж, фокусы показывать не умеешь?

— Нет, милсдарь, я всё больше по части Истины буду, а она мало кому нравится.

— Никакой я тебе не милсдарь, отродясь и до земли утробной, звать меня Гван, а кличут Молотом. А это брат мой, Циклоп. Оба мы будем из Гтара, что на берегу реки Лиды. А ты сам то откуда будешь, милсдарь?

— Орис меня зовут, и покуда грамоты церковной со мной нет, буду я бездарь обыкновенный, здесь меня все грамотеем кличут.

— А ну-ка, — сказал Гван и шагнул к Орису. — Братец, посвети.

Что-то зашуршало и в руках Циклопа вспыхнул фонарь. Орис взглянул на него. Внутри стеклянной колбы лежал необработанный камушек, был он крупнее, чем у Ориса и светился неравномерно. Гигант поднял фонарь над головой.

Гван подошёл ближе и посмотрел на грамарда снизу вверх.

— Знавал я одного Ориса, но был тот мал еще и голова его огнём полыхала, ты видать другой будешь.

Орис похолодел и облизал губы.

Всю его природную рыжину, доставшуюся ему вместе с нечистой кровью последнего тигра, Серат выжег, потому волосы у грамарда были цвета невзрачного, как хвост мышиный.

Он не придумал ничего лучше, как пожать плечами, но надежда вспыхнувшая в сердце, окатила щёки румянцем, Циклоп заметил и прищурил на него свой единственный глаз.

— Тебя сюда дело какое привело или так, поглазеть пришёл? — спросил Гван, постукивая мясистыми пальцами по холодному металлу клюва. Ворон был страшен в бою, обычную броню рвал, как бумагу. Ну если, конечно, был истинной, килийской крови, из недр Красных гор.

— Любопытный я, — ответил Орис. — Везде хочется мне нос сунуть.

— Ну раз так, то пойдем, милсдарь, сунешь, — ухмыльнулся Гван и махнул ему рукой. — Не обещаю, что нос целым останется, но любопытство своё потешить сможешь. Заодно почитаешь нам, невеждам, речь Высокую. Может чего интересного вычитаешь. Гаси свет, братец.

В этот раз Орис видел манипуляции Циклопа, тот открыл дверцу и прикрыл камушек чем-то похожим на кружку, явно металлическим. Его интерес не остался незамеченным, Гван снова заговорил и голос его в темноте шёл будто отовсюду.

— Травит нас эта дрянь, убивает одного за другим, а эти дурни на неё молятся. Тьфу!

— Черные вены? — спросил Орис.

— Заметил, значит? Для бездаря ты уж больно внимательный.

— Зря я что ли в университете штаны протирал пять лет. Научили. Симптомы какие?

— Понятно дело, нутро чернеет не за один день, незадолго до могилы начинается рвота, потом кровотечения. К тому моменту обреченного уже обычно… выпускают.

— Примерно так я и думал, а тот который магик со змеиными венами на лбу? Видели такого?

Тишина Орису не понравилась, потом кто-то из двух братьев сплюнул.

— Да, знаем такого, кличут его Змеем, но никакой он не магик. Прибыл сюда, как и все, под расписочку, а когда в него хворь вцепилась, он вдруг… чудеса вытворять стал, вот его наверх и забрали, с тех пор служит.

— А кому служит? И как долго?

— Так, значится, мы здесь где-то год и четыре месяца. А он прибыл раньше, намного раньше. Мы то по-началу все пытались удрать, по тоннелям ползали, лаз искали и он с нами был, ну и год уже как там, на поверхности.

— А вы что ж… Выход больше не ищете?

Циклоп рассмеялся, как колокольчики зазвенели.

— Так нашли уже, — ответил Гван и Орис нахмурился. — Да-да, нашли. И не лаз, а целую дверь. Вот только… Ну сейчас сам всё увидишь.

Они в очередной раз свернули и остановились. Циклоп достал фонарь, заскрипела дверца и вспыхнул свет. Орис от удивления челюсть не удержал и та клацнула.

Перед ними лежало озеро. Огромное, черное озеро.

— Вот такое оно, дело наше, — сказал Гван и подпер подбородок. — А дверь, она там, внизу. Пока воды не было, её можно было рассмотреть, но чтобы понять, можно ли её вообще открыть, надо было спуститься. Никто не смог, там ведь даже дна не видно, а теперь и вовсе…

— Надписи, — тоненьким голосом сказал Циклоп. — Пусть прочитает.

Надписи были на колоннах, которые подпирали куполообразный потолок тонущий во тьме. Подняв голову, Орис увидел в этой тьме звезды и Лики. Святые смотрели скорбно, как всегда, сочувствовали людям, глядя на них с небес.

— Почему вас тут никто не охраняет? — спросил Орис. — Позволили лазать и искать дверь.

— Кто сказал, что не охраняют? — поднял бровь Гван-молот и поудобнее перехватил своего Ворона.

— Пусть прочитает, — вдруг слезливо повторил Циклоп. — Брат, пусть прочитает.

— Ладно, ладно, иди, прочти ему вслух, он хочет знать что там написано, на стене. Говорит, повернул что-то или нажал после чего вода пришла, вот он и нервничает теперь. Хочет всё исправить.

Орис посмотрел на Циклопа, тот выглядел виноватым и отводил свой единственный глаз.

— Ну что ж, — сказал Орис и окинул взглядом пещеру. — Тайну пропавшего озера я кажется раскрыл, осталось понять, как вернуть воду обратно.

И тут зазвучал сигнал к сбору дневной смены, первый из трёх.

— А опаздывать можно? — спросил Орис.

Гван покачал головой.

— Не будем привлекать внимание.

— Тогда я вечером вернусь и прочитаю, — сказал Орис и повернулся к Циклопу. — Я тоже хочу всё исправить.

Камыш обгладывал зайца так же методично и подробно, как рассказывал историю про кладбище и исчезновение грамарда. Кости он бросал псу, но тот на них никак не реагировал. Лежал, положив голову на лапы, изредка открывал один глаз, дёргал ухом или задней лапой. Кастор и Камыш были уверены, пёс первым почует опасность и предупредит. Закутавшись в плащ и обняв колени, Кастор смотрел на огонь и думал. Думать у него получалось лучше, чем делать, но сейчас толку от этого не было никакого. На лес вместе с туманом наползали сумерки, а вместе с ними опускался и холод.

Пока бездарь невозмутимо ел своего зайца на них самих, как на зайцев, ставили силки и охотились из-за чего у Кастора кусок в горло не лез. Он дрожал от тревоги и безысходности и был заранее уверен, что ночь в лесу сведёт его с ума окончательно. А еще никак не мог решить, просить ли о помощи, а если просить, то кого? Кастор не знал кто здесь ему друг, а кто враг. Самым разумным было ехать в Решань к монсеньору или даже к епископу Ямерру. Кастор поднял глаза и посмотрел на Камыша. Брать ли бездаря с собой?

Перед глазами вдруг всплыла комната бургомистра и голова Сальвара в петле. Его тело наверняка уже нашли, будут ли искать виновного? Если да, то что помешает им обвинить тех, кто исчез? Например, грамарда или его, Кастора? Может прятаться — плохая идея? Стоит вернуться в монастырь к аббату и все рассказать? Но что именно он знает? Что местные похищают людей и заставляют их работать на каком-то подземном руднике, откуда чаще всего их выносят вперёд ногами и снова зарывают под землю, на этот раз уже навсегда?

— Бургомистра повесили, не знаешь кому он помешал? — спросил Кастор.

— Не, — ответил Камыш, доел очередную ножку, кость бросил в костер и облизал жирные пальцы. — Но думаю, сам он… того…

— Что сам?

— Да вздернулся сам.

Кастор напрягся.

— И с чего такие мысли?

— Да нашёл я его, когда от этих драпал, вспомнил что Ригс дверь заднюю частенько не запирает, ну я туда и кинулся. Ригса не было, я поднял наверх, думал попрошу помощи у бургомистра то нашенского, вошёл, смотрю Капет в петле болтается, а под ним стул лежит. У него из кармана халата бумажка торчала, ну я на стул встал и достал бумажку, а стул потом обратно поставил, к столу.