Камень под ногами Ориса был черным, как небо ночью, как и от звезд, от него шёл свет, свет этот убегал в правый коридор и там терялся. Орис подумал и направился туда. Как только он пересёк невидимую черту черный камень под ногами сменился гнилыми досками, и уже по ним Орис дошёл до круглого отверстия в стене, где ржавая решётка перегородила ему путь. Орис толкнул её, но она не поддалась. Тюрьма, в которую не пускают?
Где-то в глубине раздался звук колокола и крик:
— Смена! Смена! Смена!
Еще через долю свечи крик повторился. Три по десять, сосчитал Орис, как перерывы между занятиями в университете, разделенные на три доли, вполне хватало, чтобы найти аудиторию, даже если вдруг её сменили в последний момент и к третьему звонку успеть занять место.
Зазвенели ключи, Орис увидел огромную фигуру по ту сторону решётки и непроизвольно отшатнулся. Великан хохотнул и спросил:
— Ну так что, не пойдёшь? — его лицо полностью покрывала шерсть, но пальцев на руке было ровно пять, как и у Ориса. Глаза, нос, уши, все было человеческое, кроме размера. Чтобы заглянуть в отверстие, гиганту пришлось встать на корточки. Он горбился, на горбу трещала рубаха, на груди висел круглый, полупрозрачный берегонт, как у старика.
— Открывай.
Великан повернул ключ в замке решётки и сказал:
— Только давай без глупостей, нам тут шум ни к чему, когда беспорядок, то работа стоит, а это плохо. Сам скоро поймешь.
Орису пришлось пригнуться, чтобы пролезть на другую сторону. Великан снова повернул ключ в замке и тяжело поднялся на ноги. По лицу было видно, что такие упражнения причиняли ему боль.
— Спина? — участливо спросил Орис. — А лекарь у вас тут имеется?
— Там, наверху есть один старик, да ты его видел наверное, он в основном с новенькими возится, а как спустился, считай сам по себе. А ты что ж, целительствовать умеешь?
— Мог бы, но не пустыми же руками. Вам сверху то передают чего?
— Могут и передать, но просить заранее надо, список составить, ты ведь грамотный небось? Сказали магик будет, те обычно грамотные.
Орис кивнул, смотреть великану в лицо было неудобно, шея затекала и Орис опустил голову.
— А есть здесь еще такие, как я?
— Ты первый выжил, но есть другой, тоже грамотный, хоть и прикидывается дурачком, зовут барахольщик, вот к нему то я тебя и отведу. Смена его только вечером, как раз с ним и пойдёшь, он тебя всему научит, расскажет как тут всё устроено. И это… ты если надумаешь бежать, обувь нам оставь, хорошо? С обувью тут плохо, горит быстро, а обновки редко спускают.
Орис посмотрел на свои ноги. Его родные сапоги были на месте и расставаться с ними он не планировал.
— И куртку бы ещё, — пробубнил великан. — А если нет, то ты её лучше спрячь, мой тебе совет, а то отнимут. А вот еще, про магию свою забудь, она тут не действует. А попытаешься, могут и камнями забить, есть у нас там особо верующие, ты их сразу узнаешь, по звезде на лбу. С гтарцами лучше подружись, это в основном такие как я, уродцы всякие, есть там костяк, бывшие цирковые, когда-то колесили по миру. Они тебе помогут приспособиться.
Орис кивнул, что-то шевельнулось внутри, будто он уже слышал когда-то о циркачах из Гтара.
Раз полоска, два полоска, уши, лапы, хвост из воска…
— Ты на сколько подписал? — спросил великан.
— А ты что же думаешь, отсюда кого-то выпускают?
— Ну а как же, — уверенно сказал великан. — Вот на прошлой недели Веник Пчеловод вышел.
Орис рассмеялся, а потом спохватился и нахмурился.
— Прости, он был твоим другом? — спросил грамард, он пока не решил говорить или нет про могилы, но великан ему как-то сразу понравился, а в таком месте стоило заводить друзей, а не врагов. Вот бы еще понять в каком это таком, но всему своё время.
— Я воротный, а у воротных друзей нет, но Веник человек хороший, а почему ты говоришь «был»?
— Ну он здесь был, теперь его нет, не так ли? Пойдём знакомиться, где там твой барахольщик. И кстати, а тебя как зовут?
— Попрыгунчик я, — ответил великан.
— Ну а я тогда буду грамотей, — ответил Орис и рассмеялся. Отличная вышла бы история для деда, встретились как-то под землёй грамотей и попрыгунчик и пошли они вместе к барахольщику…
Барахольщик, молодой человек с длинными руками и падающей на лицо чёлкой, сидел на стуле у скромного очага — металлического ведра обложенного камнями, над которым дымился котелок с чаем. Великан их представил, а потом ушёл. Свет от берегонта ушёл вместе с ним. Какое-то время Орис привыкал к темноте, а потом они с барахольщиком какое-то время молча смотрели друг на друга.
Орис стоял в дверях некогда просторного помещения с высоким потолком, сейчас оно было полностью забито ящиками, коробками, сундуками, мешками, все это высилось за спиной барахольщика как горы. Отсвет пламени на стенах добавлял этому месту жутковатой атмосферы.
— Расчищайте себе место, милсдарь, — сказал хозяин. — Осторожно, где-то здесь живёт кот, а вместе с ним обычно приходят блохи.
Орис кивнул и почесал шею. Его уже знатно так искусали, а обработать здесь было нечем.
— Спасибо, отобьюсь. Чаем поделитесь? — спросил Орис и в животе заурчало. — Или надо отработать?
— Присаживайтесь, — ответил барахольщик, достал откуда-то кружку и заглянул в неё, словно проверяя, не дырявая ли. Кружка эта полетела в Ориса очень неожиданно, но тот поймал. Хозяин одобрительно кивнул.
Орис нашёл ящик и сел напротив хозяина горы.
— Грамотный, значит, — сказал барахольщик, разливая чай. — Учился в университете?
Молодым, как теперь видел Орис, барахольщик выглядел только издалека и в темноте, вблизи же проступили морщины и пятна на коже, но возраст его Орис не взялся бы угадывать. Тяжёлая жизнь любого сделает старше.
— Учился, в столице, — ответил Орис. Он долго думал, какой тон выбрать в разговоре, но потом решил ничего не выбирать, пусть хозяин сам выберет.
— Видели здание Свободы на площади Голубей?
— Видел, обедал обычно на ступеньках храма Святого Симеона, — ответил Орис и улыбнулся. — Свободу никто не словил.
Шутка для избранных. В столице, приговоренных к казни накануне этот самой казни, выставляли на всеобщее обозрение, по неписаному закону или скорее древней традиции, если кто из преступников ловил голубя руками, то его отпускали на свободу.
— Вот и здесь её не поймаешь, — ответил барахольщик и, печально улыбнувшись, добавил: — Потому как тут не голуби, а целый дракон.
Орис сильно удивился и потому, когда барахольщик предложил показать, не отказался.
Орис вышел на балкончик и сощурился, в переходах было темно, здесь же ярко горел свет. Когда глаза привыкли, он посмотрел вниз, на муравейник. Больше всего это место походило на шахты по добыче камня, только здесь надо было не просто ломать породу, а снимать тонкий, верхний слой, под которым переливалась что-то местами полупрозрачное, местами перламутрово-белое. Орис сразу понял, что это тот самый уникальный вид берегонта, который не описан в научных трактатах. Именно из-за него у многих работающих здесь, выступали черные вены на лбу, на шее и на руках. Орис точно не знал, что это значит, но был уверен — ничего хорошего.
Дракона Орис не увидел, смотрел на каменный выступ, заканчивающий в темноте у него над головой и не понимал. Барахольщик посмеялся и потащил его наверх, на леса. Пока они поднимались, Орис слушал стук молотков и молоточков, видел внизу людей, терпеливо и монотонно долбящих камень. Внизу разверзлась огромная яма, в которой, окруженная лесами, высилась глыба и глыбу эту всё называли драконом. И не просто называли, но еще и благоговели перед ним. Перед началом каждой смены проходил ритуал очищения, а после молитва. Бригадир вечерней смены, Сырой, дал Барахольщику и новенькому час, чтобы всё осмотреть и на этот день освободил от необходимости задабривать каменного бога, но строго наказал после не пропускать очищение. Орис даже удивился насколько тут были приятные люди, никто плетью над ухом не стучал, угрожать не пытался, так, слегка намекали, что лучше бы не, но мягко, будто кошка лапой.
