Например, один из комментаторов Танаха, живший в XVI веке Йосеф Каро, будучи каббалистом, воспользовался методом гематрии[3] для раскрытия тайного смысла заповеди. Он подсчитал, что сумма числовых значений букв в слове «tmunot» (изображения) равна сумме числовых значений букв в слове «adam» (человек). На этом основании мудрец заключил, что речь идет о запрете на изображение человека. В разных еврейских общинах в разные времена подобное толкование было распространено.

Тем не менее на протяжении всей своей истории евреи изображали ангелов, людей и прочий небесный и поднебесный мир: древнейшие изображения херувимов, росписи в синагоге Дура-Европос, средневековые иллюминированные манускрипты, картины с изображением бытовых сцен пражского погребального братства (hevra kadisha) и т. д.

Великие средневековые комментаторы Танаха Маймонид (Моше бен Маймон) и Раши (Рабейну Шломо Ицхаки) толковали вторую заповедь в духе запрета на изображение Бога и ангелов с целью поклонения. Как запрет на идолопоклонство.

Поверим же великим мыслителям европейского Возрождения, утверждавшим, что древнее – истинно. Предпочтем Средневековье XVI веку.

И заключим, что Александр Ней создает искусство, а не кумиров. Ни сам автор, ни коллекционеры, ни зрители (если только они в здравом уме) не поклоняются и не поют осанну изваяниям художника. Так что не будем предавать херему (анафеме) прекрасного художника.

А лучше воздадим хвалу ему.

Когда-то художник Виктор Пивоваров подарил мне замечательный рисунок: «Тело московского неофициального искусства 60–70-х» (1999)[4].

Контуром нарисовано тело мужчины. Верхняя часть туловища разделена на зоны, раскрашенные цветными карандашами. В зоны Пивоваров вписал несколько десятков фамилий художников московского неофициального искусства.

Рисунок вызывает в памяти старинные гравюры, изображающие алхимического человека, астрологического человека, человека с фигурами памяти, человека с символами оккультной анатомии, каббалистического человека Адама Кадмона и т. д. И отражает представление древних о том, что человек, мир и Вселенная устроены подобно.

Ступни, икры, бедра и детородный орган «тела» Пивоваров оставил пустыми. Вероятно, из опасения обидеть художников. А жаль. У мистического Адама Кадмона, например, в детородном органе располагается важнейшая креативная дефиниция – сефира «Основа» (Йесод), в правой ноге – «Стойкость» (Нецах), в левой – «Сияние» (Ход). А в ступнях – «Царство» (Малхут).

Составил ли Пивоваров табель о рангах? Выстроил ли иерархию «своего круга», поместив собратьев по цеху в разные части тела? Ведь не все части тела равны между собой.

Однажды члены так называемой НОМЫ[5] затеяли игру: уподобили свою группу армейской структуре. Художникам присвоили военные звания: генералиссимус, генерал-полковник, генерал-лейтенант, генерал-майор, полковник, подполковник, майор и т. д. В зависимости от веса в «своем кругу» и таланта раздали «всем сестрам по серьгам». Время от времени понижали или повышали в звании. Коллег таким образом оценивали. Указывали на место. Кто получше, кто похуже или же те, с которых и взять-то нечего.

Один из «блаженных» отцов идеи, «алчущий правды» интеллектуал, чтобы вполне «насытиться», спроецировал затею на небесную иерархию легендарного ученика апостола Павла христианского мистика Дионисия Ареопагита, получив, таким образом, «оправдание небес».

В отличие от вышеописанной истории, Пивоваров скорее подчеркивает своеобразие того или иного фигуранта. Например, Анатолий Зверев пребывает в желудке «тела»: Пивоваров намекает на экспрессию и спонтанность Зверева. Михаил Шварцман размещен на пальце левой руки, указующем на небеса. Так как маэстро беседовал в своем творчестве с Создателем. Или, вернее, согласно самому Шварцману, исполнял Его волю. Кабаков изображен в верхней левой части головы, как художник – изобретатель идей, Вейсберг и Штейнберг пребывают в легких, вероятно потому, что в их картинах много воздуха, Комар и Меламид обернулись устами «тела» в силу своей способности артикулировать и называть. Например, сформулировали понятие «соц-арт», которое прилипло, по делу или нет, к целой плеяде художников и стало нарицательным далеко за пределами узкого круга, и т. д.

Чехов подписывал свои рассказы для журнала «Осколки» «ЧЕЛОВЕК БЕЗ СЕЛЕЗЕНКИ». Пивоваров, полемизируя с великим писателем, напротив, поместил свое имя как раз в область селезенки, назвавшись таким образом «ЧЕЛОВЕКОМ-СЕЛЕЗЕНКОЙ».

Согласно медицинским словарям, этот орган действует в организме как фильтр для бактерий, простейших и инородных частиц. Пивоваров выступил в данном контексте как целитель и врачеватель «Тела московского неофициального искусства 60–70-х».

В том, что Борис Орлов прекрасный художник, в наше время, слава Богу, никого не надо убеждать. Важнейшее же человеческое качество маэстро – верность (не частая, заметим, гостья в данном цеху).

«Групповой портрет с лентами» (1988)[6], подаренный мне Орловым, изображает более узкий круг (как Борису в тот момент казалось) единомышленников.

Свой круг.

Перефразируя Пивоварова и заменив пару слов, работу Орлова можно было бы назвать «Коллективным бюстом группы художников московского неофициального искусства 70–80-х».

Имена расположены на орденских лентах, украшающих коллективную грудь, любимую Орловым-художником часть тела человека. Количество персонажей ограничено десятком имен: Орлов, Булатов, Лебедев, Брускин, Комар и Меламид, Косолапов, Соков, «Гнездо», «Мухоморы», С. Мироненко.

У Орлова все члены референтной группы равны, за исключением «Гнезда», «Мухоморов» и С. Мироненко, представляющих собой художников более молодого поколения. И потому изображенных на лентах меньшего размера.

Грудь – искусство, культура. Государство, наконец.

Художники – граждане империи под названием Искусство. Воины, бойцы в великой борьбе. В великом деланье.

В метафизической битве за Бессмертие.

Орлов – созидатель коллективного бюста – демиург:

Борис всегда уподоблял арену искусства военному полю битвы. Говорил, что мы сражаемся на передовом крае. Потому риска у нас больше. И раненых с убитыми больше. Это был, с одной стороны, возвышенный романтический пафос, абсолютно серьезный (в отличие от искушенной игры «номы»). С другой – трогательно детский.

В нашем послевоенном детстве война отшумела не сразу. Мы продолжали воевать во дворах. Кто против кого сражался? Естественно, русские против немцев. Третьих не было.

Отголоски дворовых баталий мерцали в Бориных рассуждениях. И, безусловно, нашли свое отражение в искусстве художника.

Орлов предупредил маневр противника и предрешил исход сражения: «Так победят сегодня русские».

Выдал награды художникам-победителям, создав замечательное произведение: «Групповой портрет с лентами».

И Будущее настало.