Таким образом, горцы, вначале смотревшие на русских, как на своих избавителей, почувствовали себя обманутыми. Фактически они оказались под двойным гнетом своих феодалов и поддерживающих их представителей кавказской администрации. Широкие народные массы были недовольны сбором двойных податей, трудовыми повинностями, сбором лошадей и подвод. Малейшая попытка неповиновения новой власти и несвоевременная уплата податей влекли за собой немедленное наказание и разорение аулов. Недовольно было и местное духовенство, которое сам факт перехода под покровительство страны с христианской религией рассматривало как посягательство на его авторитет и влияние, тем более что оно фактически отстранялось от активного политического и судебного участия в общественной жизни. Часть феодалов была недовольна ограничением их былой власти, резким и повелительным обращением с ними кавказской администрации. Все эти обстоятельства вызывали у горцев чувство ненависти и недовольства установленными колониальными порядками и способствовали их готовности при первом удобном случае сбросить чуждую им власть. Антиколониальный протест сливался с недовольством гнетом и местных феодалов (Магомедов Р. М., 1961).
Положение еще более ухудшилось после назначения на Кавказ в 1826 г. нового главнокомандующего, любимца царя, генерал-адъютанта И. Ф. Паскевича, которому было дано указание об «усмирении навсегда горских народов или истреблении непокорных». Однако сам И. Ф. Паскевич вынужден был признать, что «жестокость в частности умножала ненависть и возбуждала к мщению… уже 50 лет как они имеют дела с нами и, к сожалению, были случаи, которые достаточны поселить в них мнение не в пользу нашу. Одна мысль лишиться дикой вольности и быть под властью русского коменданта приводит их в отчаяние, с другой — пятидесятилетняя борьба без успеха проникнуть в горные их убежища дает им уверенность, что горы их для нас недоступны: обе сии причины достаточны побудить их к упорнейшему сопротивлению. Нет сомнения, что мелкие владельцы скорее могут быть покорены видами личных своих выгод, но покорение вольных племен, ни от какой власти не зависимых, представляет более трудностей».
Обстановка на Северо-Восточном Кавказе стала такой накаленной, что «для повсеместного выступления, — по словам русского офицера Могульского, — недоставало только связи между различными обществами». Дагестану необходима была объединяющая идея, которая бы сплотила горцев для организации отпора внешним завоевателям. Такой силой и стала исламская религия. В конце 20-х гг. в Дагестане распространяется исламское учение, получившее название мюридизма, которое, по словам военного историка Романовского, стало «искрою, брошенною в порох».
Идеология мюридизма своими истоками восходит к средневековью. Строгое, аскетическое, сектантское учение мюридизма пользовалось большим уважением мусульман в Персии, Средней Азии, но никогда не находило себе большого количества приверженцев. Слово мюрид означает «ученик», «последователь» или «послушник», который обязан повиноваться выбранному наставнику — мюриду или имаму.
Как известно, шариат, совокупность религиозных и юридических норм мусульманского права, обязателен для всех мусульман. Те, кто стремится приблизиться к Богу, должны подняться на вторую ступень — тарикат (т. е. путь к совершенству, истине). Люди, стремившиеся к тарикату, отказывались от всех мирских дел, полностью посвящая себя Богу, молитвам и строгому совершению всех мусульманских обрядов. Однако кавказский мюридизм, возникший на местной социально-экономической почве, носил четко выраженный политический характер. Если бы в Дагестане не сложились социально-экономические, политические и идеологические предпосылки, толкавшие горцев на борьбу, то мирная, давно существовавшая секта мюридов вряд ли смогла бы воспламенить народные массы и приобрести политическое значение. Революционный демократ Н. А. Добролюбов писал: «В 1824 г. казалось, что ничто не могло вырвать Дагестан из наших рук, и немедленно по водворении царской власти начинала уже колебаться. Объяснение этому нужно искать, конечно, не в успехах мюридизма, напротив, — скорее самые его успехи нужно объяснять враждебностью горцев к русскому владычеству».
Первыми проповедниками нового учения в Дагестане были крупнейшие для своего времени ученые-арабисты Магомед Ярагский и Джамалутдин Казикумухский, оказавшие огромное влияние на становление взглядов первого имама Гази-Магомеда, имама Шамиля и др. (Рамазанов X. X., Шихсаидов А. Р., 1964).
Переосмыслив учение мюридизма, отбросив суть тарика-та — мистической отход от реального мира, проповедники нового учения сохранили его организационные формы и выступили по сути дела реформаторами тариката. Горцы быстро воспринимали близкие им лозунги «равенства между мусульманами», «мусульманин никогда не должен платить подати», «освобождение мусульман из-под власти неверных» и «газават» («священная война») против «неверных».
Различаются мюриды тарикатские и наибские. Первых, в полном понимании этого слова, на всем протяжении Кавказской войны было немного, тогда как горцев, становившихся под знамена Гази-Магомеда и Шамиля, считали тысячами. Мюридом у Шамиля считался всякий преданный и честный горец, боровшийся против царизма. Наибскими мюридами считались те, кто не входил в секту тарикатистов. Достоинствами их считались физическая сила, умение владеть оружием и преданность наибу. Обычно каждый наиб имел от 5 до 12 мюридов, получавших от него содержание.
Таким образом, собственно мюриды составляли незначительное меньшинство, а большую часть боровшихся с царизмом представляли простые горцы-уздени, недовольные феодальным и колониальным гнетом. Кавказский мюридизм являлся политическим орудием, религиозной оболочкой народно-освободительного движения горцев. В тех конкретно-исторических условиях никакой другой, кроме как религиозной, идеологии у горцев Кавказа не могло быть, поскольку религия являлась основной формой общественного сознания. Однако это была не борьба между крестом и полумесяцем, христианством и мусульманством, как это старались представить многие царские авторы, а сопротивление народов, не желавших подчиниться власти царизма, ограничивавшего традиционную свободу и независимость горцев. Это было не религиозное, а народно-освободительное движение под флагом мюридизма, объединявшего разрозненные народы в единую силу, противостоящую натиску регулярных царских войск.
Одним из первых организаторов борьбы горцев за независимость Дагестана являлся Гази-Магомед (1795–1832), первый имам Дагестана. Гази-Магомед, или Кази-Мулла, как его называли в официальных документах, выходец из семьи простого узденя из Унцукуля, провел детство в с. Гимры. Вместе со своим другом Шамилем Гази-Магомед много и упорно учился у самых известных ученых Дагестана. Именно он первым начал воплощать в практику идеи шариата, пытаясь заменить ими господствовавшие повсеместно в Дагестане адатные порядки, настолько многообразные, что они мешали объединению горцев в единую политическую силу. Гази-Магомед требовал от мюридов активнейшего участия в политической жизни общества, выступив по сути дела реформатором тариката. Первый имам был человеком, который понял настроение масс, разобрался в сложившихся обстоятельствах и стал во главе движения горцев.
В 1829–1830 гг. отряды горцев Гази-Магомеда наносили неожиданные и успешные удары по царским войскам и феодалам в Дагестане. Они осаждают Дербент, крепости Бурная, Видная, захватывают г. Кизляр (ноябрь 1831 г.) и ряд крупных селений: Параул, Тарки, Чумискент, Большое Казанище и многие другие. Их успехи способствуют восстанию табасаранцев, кайтагцев, жителей Кумыкской равнины и чеченцев. Значительные успехи Гази-Магомеда вынудили кавказское командование предпринять решительные меры. Крупные воинские части во главе с бароном Розеном жестоко подавили восстание в Чечне (было разорено до 60 селений) и 10 октября 1832 г. осадили с. Гимры — последний оплот Гази-Магомеда, Шамиля и других ближайших их сподвижников. Со словами «кажется, сила еще не изменила молодцу» Гази-Магомед бросился с шашкой из последнего убежища башни у с. Гимры прямо на солдатские штыки. Так в 1832 г. в бою погиб один из замечательных сынов Дагестана. Оставшиеся жители Гимры были обложены бароном Розеном штрафом по 6 рублей и ежегодной подушной податью по 1 рублю. Однако надеждам царского командования, что разгром под Гим-рами и смерть Гази-Магомеда должны сломить сопротивление горцев, не суждено было сбыться.
