Таким образом, можно заключить, что современное название дагестанских маарулал (горцев) — аварцы — один из следов некогда могучего народа, исчезнувшего с исторической арены.

Наряду с царством Серир, в древних источниках на территории Дагестана довольно часто упоминается и самостоятельное государственное образование под названием Филан. Интересно также, что в некоторых источниках правителя Серира тоже называют Филан-шахом. Очевидно, что новый титул царь Серира мог обрести с включением территории Филана в состав обширных своих владений. Подобное могло иметь место при непосредственном территориальном соседстве этих двух владений. По вопросу о месте расположения Филана исследователи выдвигают самые различные варианты его локализации (Шихсаидов А. Р., 1994). Однако ни одно из этих предположений не имеет соответствующих доказательств. Поэтому наиболее приемлемым вариантом его локализации представляется сопоставление Филана с территорией Андийского общества, которое в историческом плане представляет значительный интерес.

Суждения исследователей о происхождении андийцев также далеко не однозначны. Одни исследователи отмечают древние местные корни их происхождения. Другие, в частности Е. М. Шиллинг, сопоставляя культуру, психологию, а также на основании существующего мунинского предания, пришли к заключению, что вся территория по левому берегу Андийского Койсу якобы принадлежала жугьут-хану, и столицей ее выступало с. Муни. Известный востоковед В. В. Бартольд отмечает, что предки горских евреев, как они сами утверждают, были переведены сюда ассирийскими и вавилонскими завоевателями. К подобным утверждениям, вероятно, имеют прямое отношение и надписи ассирийских источников IX в. до н. э. На основании этих источников некоторые исследователи предполагают, что Андия (Андиу) в начале VIII в. до н. э. находилась под эгидой восточных владык (юго-западнее Каспия). В торжественной надписи ассирийского царя Саргона II говорится, что он «завоевал страну Телусина-андийца, захватил (в этой стране) 4200 жителей и их скот». Возможность южного происхождения андийцев и последующего их продвижения в районы горного Дагестана в начале

1-го тыс. до н. э., впервые высказанная исследователем Г. А. Меликашвили, получает подтверждение в исследованиях Играра Алиева, М. А. Агларова, Л. И. Лаврова и др. При этом прочная связь языкового материала андийцев с остальным кавказским миром обосновывается последующей языковой и культурной ассимиляцией их с местным населением (Агларов М. А., 2002).

Примечательно, что древние, восходящие к Передней Азии корни андийцев и их значительный вклад в историю региона находит подтверждение и в топонимических материалах, которые выходят далеко за пределы места их современного обитания. На их основании исследователь Е. М. Шиллинг приходит к выводу, что «гумбетовские аварцы — это бывшие андийцы». А профессор Ш. И. Микаилов отмечает, что почти все наименования аулов, расположенных вниз по среднему течению Андийского Кой су, вплоть до выхода Сулака с гор на равнину, свободно этимологизируются с андийского языка.

Эти факты могут свидетельствовать о том, что в историческом прошлом андийцы, возможно, занимали более обширную территорию, которая впоследствии и выступала самостоятельным политическим объединением, известным под названием Филан. Подобное предположение подкрепляется и археологическими исследованиями Андийского региона. Андийцы издревле населяют обширную котловину, образуемую отрогами Андийского хребта, которая изолирована от остальной части горного Дагестана и сопредельных областей почти отвесными склонами гор, достигавшими более 2000 м над уровнем моря, и была труднодоступна для неприятеля. Проникнуть в этот район было возможно тремя путями. Одним из них является Мунинское ущелье протяженностью до 5 км, которое прорезает отрог хребта с юга на север, со стороны Андийского Койсу. Река Унсатлен, протекающая по узкому ущелью, исключает возможность свободного проникновения в Андию этим путем. Мощная шестиэтажная сторожевая башня, возведенная у самого входа в ущелье со стороны с. Муни, давала возможность заблаговременно предупредить о вторжении неприятеля. Она являлась звеном в цепи сторожевых башен, возведенных местными правителями на расстоянии зрительной связи по всей длине Андийского Койсу, служившей одним из древнейших путей для проникновения в глубь Аварии.

Со стороны Ичкерии в Андию можно попасть через Хорочоевское ущелье протяженностью до 40 км. Как и Мунинское, оно имеет отвесные высокие склоны и незначительную ширину. В случае военной опасности доступ через ущелье также легко мог быть закрыт.

Наиболее легким и удобным путем для проникновения в Андию, особенно при движении больших масс людей, служит дорога, проходящая через Андийские ворота. Ворота являются естественным проломом в отвесных отрогах хребта, ограждающего Андию с севера, со стороны Гумбета и Салатавии. Преувеличенное значение этих ворот, называемых местным населением знаменитыми, не лишено исторической основы, поскольку многие иноземные вторжения, отразившиеся в местных хрониках и народных преданиях, осуществлены этим путем. О важности этих ворот для судеб андийцев свидетельствуют и остатки мощных оборонительных сооружений, которые были возведены здесь в древности с целью закрытия входа в Андию.

О существовании остатков оборонительных стен у Андийских ворот известно давно. Они впервые упоминаются в исследованиях М. А. Агларова, посвященных поселениям андийской группы народов.

Тщательное изучение Андийских ворот и сохранившихся здесь остатков оборонительных сооружений показало, что от ближайшего с. Риквани к воротам ведет горная тропа протяженностью около 10 км. Она тянется по склонам пересеченного рельефа до перевала, достигающего более 2300 м над уровнем моря. В настоящее время тропа используется главным образом чабанами при перегоне скота с плоскости на альпийские луга.

Остатки оборонительных сооружений в виде нагромождений каменных развалов протянулись по самому гребню перевала, между боковыми склонами хребта, образовавшими пролом под названием Андийских ворот. Сразу же за остатками стен в сторону Гумбета склон довольно круто опускается вниз. Несмотря на значительную разрушенность бытовавших здесь в древности оборонительных стен и башен остатки их рельефа прослеживаются на всем протяжении. Отсутствие удобных подъездных путей для выборки скопившегося здесь строительного камня со следами легкой обработки и является причиной того, что после разрушения, учиненного врагом, их остатки были подвластны только времени и разрушительным силам природы.

Остатки стен берут начало от вертикального среза хребта с восточной стороны пролома. До противоположного среза хребта стена тянется, образуя три зигзагообразных отреза. На первом отрезке протяженностью 30 м она была возведена по относительно горизонтальной поверхности. Затем, свернув на северо-запад, она протянулась на 140 м между выступами скальных обнажений. И на последнем отрезке длиной около 50 м стена, вновь свернув на запад, тянется вверх и упирается в противоположный склон хребта. Общая ее протяженность составляет около 220 м, а высота на наиболее сохранившихся участках достигает 3 м.

Конструктивные особенности стены на всем ее протяжении определены оборонительными функциями того или иного отрезка. Наиболее уязвимым участком здесь является начальный отрезок стены, который не имеет перед собой естественных препятствий. На этом участке, по сведениям старожилов, находились и ворота, скрип которых якобы был слышен по всей Андии. Показательно, что и современная горная тропа со стороны Гумбета подходит к стене именно на этом участке. Стена на этом участке достигает 4-метровой толщины и возведена методом панцирной кладки без применения скрепляющего раствора. В 15 м от начала стены, на месте пересечения ее дорогой сохранились остатки кладки, выходящие за обе ее стороны на 2 м. В толще их прослеживается проход шириной в 2 м. Утолщение стены у прохода свидетельствует о важности этого участка обороны, где между башнями находились остатки укрепленного въезда. В конце отрезка стены сохранились остатки четырехугольного сооружения размерами 5 х 4 м, которое, видимо, служило караульным помещением или жилой привратной башней.