Информационной сетью, как и мобильной связью, в академии владели лишь преподаватели да ректор. Грет Морал оказала большую честь Яромиру, допустив его до запретной роскоши – возможности контактировать с внешним миром. О чем я и заметила парню.
— Она не устояла перед соблазнительным предложением продемонстрировать перед камерами своих студентов в наилучшем виде, — улыбнулся Яромир, – причем за чужой счет.
— О, да, ректор халявы не упустит, — согласилась я. А сама подумала, что кроме выгоды, наверняка к тому же сыграло положение в обществе отца Яромира. Грет Морал имела слабость к деткам высокопоставленных особ.
— Не хочешь примерить?
— Их две, — произнесла я, доставая из коробки белую маску.
Яромир помог мне ее надеть и закрепить на затылке цепочками, свисающими многочисленными рядами.
— Черная для меня, — ответил он. – Мы выступаем в паре, не может же наш наряд сильно разниться.
Внутри меня все перевернулось. Он решил закрыть свое красивое лицо в солидарность со мной?
— А еще есть плащи, — жестом фокусника Яромир извлек из-под столика пакет и выдернул из него ворох ткани. Белый шелк радужными переливами блеснул в его руках и плавно стек на стул и мои подставленные ладони. В этот раз у меня не нашлось даже короткой реплики, чтобы описать свой восторг. Я просто не сводила глаз с накидки, расшитой в том же стиле, что и маска, и нежно поглаживала чудесную ткань.
— Нравится? – спросил Яромир, так и не дождавшись от меня реакции.
— Спрашиваешь! – благоговейно выдохнула я.
— Тогда надень, — велел Яромир и сам же накинул плащ мне на плечи.
Я крутанулась и застыла перед зеркалом. В нем отражалось нечто волшебное, настолько чудесное, что захватывало дух.
Пока я любовалась собою, Яромир тоже надел маску и плащ, идущий к ней в комплекте. В зеркале за моей спиной появилась черная фигура. Маски закрывали не только лица, но и головы, величественно возвышаясь над волосами коронами, а бесчисленные складки, стекающие от горла, прятали формы, поэтому определить не только личность, но даже пол было бы сложно. Мы отличались с Яромиром лишь по цвету нарядов, росту и шириной плеч. Ну, точно две елочные игрушки, идущие в комплекте.
К тому времени, как пришло время выступать, я настолько успокоилась и уверилась в своей неотразимости, что с легкостью шагнула на подиум столовой, заменяющей в академии сцену в подобных мероприятиях.
Меня ослепили огни прожекторов, направленные всем скопом на нас с Яромиром. Захотелось кулаком растереть слезящиеся глаза. Лиц я не видела. Лишь мигающими огоньками в полумраке зала угадывалась елка.
Холодная ладонь Яромира, которую я сжала прежде, чем выйти к зрителям, так и осталась в моей руке. Парень явно нервничал, и мне нестерпимо захотелось подбодрить его, особенно после того, с каким пониманием он отнесся к моей проблеме.
С потолка посыпался искусственный снег, создавая зимнюю атмосферу для новогодних песнопений. Заиграла мелодия. Свет стал мягче, загадочнее.
Песню начинала я, чему несказанно порадовалась, так как едва заиграла музыка, и Яромира затрясло. Мне-то не впервой было выступать при студентах, грет Морал при каждом удобном случае пыталась меня задействовать в пении, а вот нелюдимому новичку неожиданное внимание народа оказалось тяжело вынести.
Но по мере того, как я пела, Яромир успокаивался, и это давало мне надежду, что свою партию он все-таки исполнит. Я готова была его поддержать тихим фоном, равноценным дуэтом и даже взять на себя часть его песни. Но какие бы предположения в отношении него я ни делала, парень меня все-таки удивил, за считанные секунды взяв себя в руки. Его сильный, красивый голос в нужный момент зазвучал уверенно и чисто, разливаясь по залу и заставляя женскую половину зрителей слаженно ахнуть.
Только тогда я поняла, что окончательно расслабилась. Мои глаза закрылись, я отпустила контроль за происходящим, полностью отдавшись музыке. Она наполняла меня, вибрировала внутри и снаружи, заставляла трепетать каждую клеточку тела, уводила в свой дивный мир, где безграничное счастье кружило голову, заставляя забывать о реальности.
В себя меня привели грохнувшие аплодисменты. Яркий свет, запах елки и духов, крики и хлопки обрушились, вырвали из чарующего состояния сказки. На каникулах студентов в академии осталось не так уж и много, но стены зала сотрясались от восторженного шума слушателей.
— Кажется, мы справились, — тихо заметил Яромир, и мне показалось, что он улыбался под маской.
В ответ я незаметно сжала его руку.
Грет Морал, невообразимым образом успевавшая развлекать приглашенных гостей, контролировать видеосъемку и выступающих студентов, поджидала нас у запасной двери из зала.
— Восхитительно! Умопомрачительно! Сказочно!... – восклицала она снова и снова, выражая свой восторг, при этом ни разу не повторившись.
— Спасибо, грет Морал, — хором отозвались мы с Яромиром, вклинившись в словоизлияния ректора.
Воспользовавшись тем, что женщина отвлеклась на следующих выступающих, проходивших мимо нас на подиум, мы прошмыгнули за дверь.
По-прежнему держась за руки, мы, хихикая, добежали до гримерки.
— Так здорово! – выдохнула я, снимая с плеч плащ и укладывая его в пакет. – Я безумно боялась, но в этих нарядах… чувствовала себя уверенно и защищенно. Спасибо тебе огромное!
Я бережно сняла с головы маску и уложила ее в коробку. Поднять лицо к Яромиру не решалась. Да, он все это время делал вид, будто не замечает моего уродства. Но глаза-то у него имелись, и прекрасно видели, во что я превратилась.
— Это тебе спасибо. – Яромир тоже снял маску и уложил ее в картонку рядом с моей. – Если бы не твоя поддержка, я ни за что рта бы не открыл при такой толпе, какая собралась в зале. Язык буквально к небу прилип.
Его теплые пальцы ласково прошлись по моей щеке. Я не удержалась и подняла голову, чтобы посмотреть на него. Яромир не сводил с меня сияющих глаз.
— Ты удивительная…
— Я уродина…
— Ты самая прекрасная девушка, какую я встречал в своей жизни.
— Неправда.
— Правда. Ни с кем мне не было так тепло, уютно, весело, интересно, кайфово… Продолжать?
Мои губы дрогнули в усмешке. Я поняла его мысль, но хотелось сказать «продолжай», чтобы и дальше слушать его чарующий голос, приятные слова обо мне, да просто стоять рядом и вот так смотреть на него.
Яромир склонился надо мной и прижался к моим губам своими теплыми губами. Я не ожидала, поэтому, охнув, отстранилась, а, осознав, что произошло, ощутила, как кровь прилила к щекам.
В этот момент с хохотом в гримерку вломилась компания девиц, собирающихся выступать со следующим номером. Смутившись еще сильнее, я наклонила голову, закрывшись волосами, и бросилась вон.
На бегу надела медицинскую маску. Но на меня все равно оглядывались, а некоторые студенты показывали пальцем. До чего убивало это назойливое внимание. Видимо, сплетнику-Зенону нужно сказать «спасибо».
А Яромир… Я ему действительно нравилась? Или он так решил меня поддержать? Губы до сих пор горели. Но поцелуй ради поддержки – это уж слишком. Хотя нравиться ему с таким лицом разве возможно?
Я запуталась!
В комнату вбежала, словно за мной гнались. Захлопнула со всей дури дверь и прижала ее спиной. Успокаиваемся, расслабляемся.
Яромир… Не думать о нем.
Вопреки собственному решению подбежала к зеркалу и, убрав маску, посмотрела на себя, пытаясь проявить объективность.
Нет. В любом случае, даже с большими скидками, лицо, откровенно говоря, страшное. Даже не так. Отвратительное!
Тогда… Яромир пошутил?
Нет, он не настолько жесток. Будь на его месте кто угодно, решила бы, что парням проспорил, вот и несет всякую чушь, а уж поцелуй… И вовсе знак неадекватности.
Кто угодно, но не Яромир! Но и поверить в его искренность мне было сложно. Безумно хотелось. Однако жестокая реальность взирала из зеркала и сдергивала меня, витавшую в розовых сахарных облаках, на жесткую землю.
