— Ну, а я нет. — Он поднимается с земли и отступает на несколько шагов, как будто я зверь, который разорвет его.

— Но почему? — спрашиваю. — Я что-то сделала не так?

— Нет. Ты ни причем. — Он шагает передо мной, прижимая руку ко лбу. — Ты ни в чем не виновата. Ты умная, веселая, красивая и такая талантливая. Это Абаддон и правила, и вся эта глупая ситуация — отстой, — говорит он, но все, что слышу, это слово «красивая». Он думает, что я красивая.

«Успокойся, Либби», говорю я себе. «Этот парень — убийца.» Но, даже думая об этом, я не уверена. Миссис Лутц убеждена, что он невиновен. Может быть, эти шрамы остались от попыток отбиться от настоящего убийцы. Скорее всего, Аарон чувствует себя ответственным, потому что не смог остановить его.

Аарон останавливается и смотрит на меня.

— Я хочу поцеловать тебя. Очень сильно. Но я выбрал тебя в качестве своей замены. Это значит, что меньше, чем через неделю я должен умереть. Даже если я этого не хочу, это не имеет значения. У меня больше нет выбора в этом вопросе. Я сделал свой выбор, когда спас тебе жизнь. — Его напряженный взгляд опускается на землю. — Даже если бы ты хотела поцеловать меня, Абаддону бы это не понравилось.

У меня перехватывает дыхание. Я думала, он хочет умереть. Думала, что он спас мне жизнь только потому, что хотел спрыгнуть с моста Прыгунов. Он сказал, что его время пришло.

— Но почему? Почему ты должен умереть? Почему мы оба не можем быть Жнецами?

— Забудь. На территории может быть только один Жнец. Таковы правила. — Его рука на мгновение прикрывает живот, защищая шрамы, а затем с вызовом опускает ее. — Не знаю, о чем я думал, когда мечтал поцеловать тебя. Это было глупо и больше не повторится. — Он засовывает кулаки в карманы и поворачивается к ближайшему валуну. — Сегодня нам предстоит многое обсудить. Так что забудь об этом, и давай приступим к делу, проходя через эту чертову скалу.

— Ты не можешь быть серьезным. — Он шутит. Наверняка. Аарон только что признался, что хочет поцеловать меня, но не может и не хочет умирать. Как он может ожидать, что после этого я научусь проходить через валун? Не говоря уже о том, что прогулка по валуну кажется уроком для моего третьего или четвертого дня обучения, когда я буду более продвинута.

— Я серьезно. Ты должна научиться этому. — Он похлопывает по камню и поднимает брови. Не похоже, что шутит. Он свихнулся.

— С ума сошел? Разве ты не видел, что случилось со мной, когда я пыталась выяснить имя этого парня? Я была в ужасном состоянии.

— Ну же, Либби. — Он мягко улыбается, и на его щеках появляются ямочки, но в глазах снова появляется печаль. — Это гораздо проще, чем предыдущее. Эта способность не имеет ничего общего с косой. Я покажу тебе, как это делать.

И он показывает, но для меня это не так просто. Я пытаюсь снова и снова, и после того, как ударяюсь лицом об этот валун около сотни раз, понимаю: это чертовски трудно.

Аарон продолжает говорить такие вещи, как «подчини материю» и «ты должна верить, что можешь сделать это». — Каждый раз, когда он начинает говорить со мной в манере Йоды, я закатываю глаза. Но, в конце концов, я поняла. Оказывается, что прохождение сквозь предметы — единственная сверхспособность из дюжины, которую Аарон показывает мне, я могу сделать самостоятельно. Не знаю, легко ли это, но думаю, что легче, чем все остальное.

Аарон терпеливый учитель, несмотря на его лекцию о том, что нельзя опаздывать и бомбу, которую он сбросил сразу после того, как почти поцеловал меня. Он готов повторять все снова и снова, пока я не сделаю это сама. Это настоящий дар. Моя грудь раздувается от гордости, когда парень в десятый раз объясняет принципы невидимости. Я должна повторить это ему дважды, прежде чем, наконец, сделать. А потом Аарон говорит что-то о зеркале, и я снова теряюсь. Я всегда была немного упрямой.

Он выясняет этот маленький лакомый кусочек, когда мы тренируемся в скорости.

— Это может быть опасно, так что не отпускай мою руку, — говорит Аарон, а затем убегает, таща меня за собой.

Мы набираем скорость и следуем за пологими изгибами скалы, держась подальше от края. Мои ноги стучат по грязи, конский хвост беспощадно хлещет по лицу, когда окружающий пейзаж расплывается в коричневые, зеленые и серые полосы.

Мы бегаем около получаса вверх и вниз. Это кажется довольно легко. Легче, чем идти по скале. Все, что мне нужно сделать, это бежать. Очень, очень быстро. Мне не нужно, чтобы он меня держал.

Я опускаю его руку.

И это самая большая ошибка.

Я разворачиваюсь и врезаюсь в бок Аарона с такой силой, что он катапультируется в воздух. Грязь и трава вздымаются от моих ног, когда останавливаюсь и разворачиваюсь. Он падает на землю и скользит к краю обрыва, ногами вперед, оставляя длинный след на грязи. Когда он, наконец, перестает двигаться, его задница уже на полпути над выступом, а ноги болтаются над рекой.

Дрожа, Аарон отползает от края и садится, переводя дыхание.

— Эм, извини… — я медленно подхожу к нему. — Я думала, что смогу с этим справиться.

Он смотрит между колен на бегущую внизу мутную воду. Бледный и часто дышащий, он рассеянно потирает руку, в которую я врезалась, пока краска не возвращается к его щекам, и он, наконец, говорит:

— Когда я говорю тебе не делать что-то, Либби, — говорит он тихим, сдержанным голосом, — ради любви ко всему доброму и святому, не делай этого! — Потом он вскакивает, отряхивает грязь и траву, и мы продолжаем тренироваться.

Остаток дня проходит хорошо для такой упрямой идиотки, как я. К счастью, Аарон больше не упоминает о моем промахе. Даже не упоминает ни о своих шрамах, ни о недо поцелуе. Но перед тем, как закрыть за мной дверцу машины на стоянке, он напоминает мне, как важно быть пунктуальной.

Группа «Muse» оглушает меня из стереосистемы, сиденье грохочет в такт. Это песня с убийственными басами, хотя сейчас слушать музыку — не лучшая идея. Головная боль от кого-то, кто вот-вот умрет, еще не началась, но скоро появится. И это, вероятно, немного чересчур для мрачного-жнец-обучения, чтобы прибыть на сцену смерти в сопровождении песни с текстом «отдай мне свое сердце и душу». Поворачивая на улицу Джона Хилкреста, я поворачиваю ручку регулировки громкости до упора.

Аарон сказал встретиться с ним возле квартиры Джона в шесть часов вечера. Он хочет кое-что обсудить, прежде чем мы займемся сердечным приступом Джона. Я подчиняюсь. Чем больше мы пройдем, тем лучше. Аарон, возможно, работал со мной все утро и далеко за полдень, но я до сих пор чувствую, что ничего не знаю.

Мне так много нужно узнать. Очень.

Я подъезжаю к тротуару перед многоквартирным домом и смотрю на часы на приборной панели. 17:55. Сегодня лекций от Аарона не предвидится. Я приехала на пять минут раньше.

Тянущее чувство в моей голове возвращается, заставляя выйти из машины и войти в жилой дом. Головная боль уже не так сильна, как в первую ночь с Рози. Это скорее раздражает, чем причиняет боль. Пока.

Я направляюсь в парк. Когда в окне, со стороны пассажира, появляется лицо Аарона я кричу. Он ухмыляется, когда растекается через дверцу машины и устраивает свое длинное тело на сиденье рядом со мной.

— Я тебя напугал? — Он ухмыляется как идиот.

— Иногда ты такой придурок.

— Извини, — говорит он с шутливой улыбкой. — Объезжай вокруг квартала.

— Но почему? — Я снова переключаюсь на драйв.

— В таком маленьком городке, как Кэрролл Фоллс, ты не захочешь, чтобы тебя видели припаркованной рядом с каждым местом смерти в течение недели, прежде чем сама не умрешь. Независимо от того, насколько естественными могут быть смерти, люди будут сплетничать. — Он показывает на улицу, на которую нужно свернуть. Распространение сплетен. Все сходится. — Поверь, ты не захочешь, чтобы о тебе ходили такие слухи, когда уже не в силах защитить себя или свою семью.