Аарон, должно быть, видит облегчение на моем лице, потому что качает головой и говорит:

— Не хочу тебя расстраивать, но это случается не часто. За сорок лет я видел исцеление только дважды.

Мне все равно, что он видел это всего дважды. Дважды лучше, чем никогда. Дважды значит, у Кайла есть шанс. И у него есть я. Мне просто нужно убедиться, что он передумает. Но как могу это сделать, если решила умереть через несколько часов?

— Это всё? — Я вздрагиваю, когда Аарон это говорит. — У тебя есть еще вопросы?

— Вообще-то, да. — Я прохожу мимо него. Не хочу, чтобы он видел хитрость в моих глазах. — Ты сказал, я буду тренироваться с тобой неделю, не так ли? Для того, чтобы узнать, как использовать свои силы и прочее.

— Да.

— Что, если после семи дней, я решу, что не хочу эту работу. Я вынуждена буду её принять?

— Нет, но будут последствия.

Мой желудок делает сальто. Возможно, все получится. Если буду следовать плану и тренироваться с Аароном, я смогу сохранить себе семь дней, чтобы разобраться с отметкой Кайла и убедиться, что он передумает. Затем, когда обучение закончится, я скажу Аарону: «спасибо, но нет», и буду на пути к Великому Забвению. К черту последствия.

— Окей. — Я встаю перед ним. — Я дам тебе ответ после тренировки.

— Прости, Либби, — говорит он, хотя я не уверена, что он действительно сожалеет. — Так не получится. Мне нужно знать твой ответ сегодня.

— Почему? Если меня не заставляют соглашаться на эту работу, зачем тебе знать об этом сегодня?

— Потому что не смогу обучить тебя, если у тебя не будет сил.

— Но они есть. Я вижу души. У меня болела голова, помнишь?

— У тебя есть некоторые силы, но не все. — Он крутит кольцо на большом пальце. — И я не могу отдать их тебе без обязательств. Ты должна согласиться на эту работу, или ничего не получится.

— А если я скажу, что в деле, но не всерьез?

— Ты умрешь сегодня. Ровно в 15:12. Ты пытаешься обмануть не меня, Либби. Ты пытаешься обмануть себя. И если передумаешь после того, как согласишься на эту работу…

— Дай угадаю. — Я провожу большим пальцем по горлу.

— Да. В следующий раз в 15:12. Это произойдет автоматически. Нет ничего, что мы можем сделать с этим. Но есть еще кое-что. — Он чешет свою щеку. — Тебе придется встретиться с Абаддоном, чтобы отказаться от своего контракта.

— Зачем? Что может изменить мое решение не стать Жнецом? Я уже умираю, а ты по-прежнему Жнец. Ничего не изменится.

— Да, но это серьезная работа с долгосрочными обязательствами, которая включает в себя много тренировок. Вот почему я должен рассказать тебе, каково это быть Жнецом, прежде чем ты примешь эту работу. Поэтому ты не можешь сказать, что ничего не знала. Думаю, Абаддон хочет убедиться, что только серьезные люди согласны на это. Он не бывает добр к своим Жнецам, нарушающим обязательства. — Лицо Аарона на мгновение теряет цвет, затем он улыбается и пожимает плечами. — Но ты не обязана соглашаться на эту работу, Либби. У твоего друга останется метка, но ты сможешь умереть сегодня, если хочешь. Никаких последствий.

Мой простой, но блестящий план летит в мусорку.

Мне не нужна работа Аарона. Это ужасно. Бродить по улицам этого дурацкого города, год за годом, вечный подросток, который никуда не может уйти. Смотреть, как моя семья волнуется, когда я не прихожу домой, потом рыдает, когда понимает, что я мертва. А я не смогу их утешить или помочь.

Они могут подумать, что меня убили?

Конечно, я бы использовала семь дополнительных дней, чтобы убедиться, что Кайл поправится, но что, если это произойдет вновь? Что, если Хейли получит отметку? Или мама? Или Макс? Я бы знала обо всем этом, но не смогла бы вмешаться, только наблюдать.

Помимо этого, хуже всего то, что буду смотреть, как каждый из них умрет. Кто захочет такой жизни?

Аарон может сказать, что это здорово, но он сам пытается избавиться от этого.

Но, с другой стороны, я не хочу умирать. По крайней мере, у меня будет семь дней — я смогу исправить метку Кайла и как следует попрощаться с друзьями и семьей.

Аарон говорит, у меня есть выбор, но оба варианта — отстой. Почему я не могу просто жить? Почему нет такого варианта? Я хочу жить. Почему я не могу вырасти, поступить в колледж, иметь карьеру, семью и просто жить?

Мое тело сотрясают рыдания. Колени подгибаются, и я падаю к ногам Аарона. Я зарываюсь лицом в ладони и выпускаю все, что накопилось внутри. Весь страх, беспокойство и печаль, которые копились во мне с тех пор, как Аарон впервые спас мне жизнь.

Аарон садится в траву рядом со мной и кладет свою руку на мою. Я представляю себе след крови, который стекает по коже там, где он касается меня, но не отстраняюсь. Вместо этого наклоняюсь к нему и прижимаю щеку к его плечу. Он обнимает меня за талию и прижимает мою голову к груди.

Мой нос заполняет сладкий, землистый запах, и я глубоко вдыхаю. Мое дрожащее дыхание соответствует ударам его сердца.

— Тебе нужно больше времени на раздумья? — он шепчет мне в волосы. — У тебя еще есть два часа, если хочешь.

Я отрицательно качаю головой. Что бы он ни говорил, это решение — иллюзия. У меня нет выбора. У меня никогда его и не было, потому что я умираю.

Кайл нуждается во мне, и мне нужно время. Если становление четвертой всадницей апокалипсиса купит мне время, то дайте мне косу и зовите Жнецом Смерти.

— Ну, да.

Я поднимаю голову и нахожу его лицо. Его глаза успокаивают меня, но не думаю, что Аарон использует свою расслабляющую силу. Думаю, это потому, что мой разум готов. Я сделала выбор.

— Я сделаю это, — говорю я. — Даю слово, сто процентов.

— В самом деле? — Аарон сжимает мою руку и пытается скрыть улыбку, которую все еще вижу в его глазах.

— Да, — говорю я. — Удивлен?

— Не знаю. Со всеми этими слезами, я думал, ты скажешь, что хочешь умереть.

— Ну… — я вытираю слезы рукавом. — Наверное, я полна сюрпризов, не так ли?

Аарон хихикает и прижимает меня ближе. Приятно, когда он обнимает меня, даже если он — единственная причина моей боли.

— У меня есть еще один вопрос, Аарон. — Говорю я, немного успокоившись, чтобы у меня снова не нахлынули слезы.

— Да?

— Это правда? Ты действительно кого-то убил?

Проходит несколько мгновений, и я думаю, что он не ответит. Затем парень вздыхает, и его дыхание щекочет мой лоб.

— Мой ответ изменит твое решение? — Его голос напряжен и измучен.

— Нет. Я просто хочу знать.

Это правда.

Его руки сжимаются вокруг меня, и он глубоко вдыхает и также медленно выдыхает.

— Это правда, — шепчет он мне в волосы. — Я убил двух человек.

Я отстраняюсь от его груди и ищу в его чересчур светлой душе остатки черной трещины.

Но ее нет. Он такой же чистый, как Макс.

Как такое может быть? Он сказал, что убийц помечают. Как Кайл может быть отмечен за что-то, чего еще даже не сделал, тогда как Аарон признается в убийстве двух человек и на нем нет меток?

— Но ты не отмечен. — говорю я.

— Я Жнец. Мои метки прощены. — Он не хочет смотреть на меня. Вместо этого наблюдает за черной птицей, парящей в небе. — Теперь ты передумаешь, не так ли?

Конечно, поступки Аарона беспокоят меня, но это было сорок лет назад. По явной печали в его глазах и мрачной линии губ, могу сказать, что он сожалеет. Но это не имеет значения. Я делаю это не ради него. Я делаю это ради Кайла.

— Я не передумаю, — твердо говорю. — Я сказала, что сделаю это — не стану менять своего решения.

— Отлично. — Он убирает руку с моей талии. — Тогда нам пора начинать.

— Сейчас?

Он встает, наклоняется ко мне, и я беру его за руку.

— Да. — Он поднимает меня на ноги. Приходится ускоряться, чтобы не отставать от его длинных шагов, когда он тянет меня к железнодорожным путям. Когда мы достигаем холма из гравия, поддерживающего рельсы, он опускает мою руку и начинает подниматься.