Дороти проверила пистолеты, подтянула перевязь палаша. В который раз пожалела об оставленных в доме в Йотингтоне шляпах и накрахмаленных воротничках. Впрочем, сейчас она мало чем отличалась от любого из команды Черного Пса – такая же, как они: без дома, без рода.

Пришлось довольствоваться тем, что затянуть шнуровку на рубашке, а ремень потуже на талии. А вот от мундира лучше отказаться – он сковывал движения.

Сердце Океана, которое досталось такими трудами, теперь валялось на полу, точно дешевая побрякушка.

Дороти подняла тускло светящийся камень за обрывок цепочки, обтерла платком, который оказался забытой головной повязкой Морено, завернула в нее же и спрятала за пазуху. Раньше времени цеплять на себя эту кровососущую гадость не хотелось. Дороти еще раз пересчитала мысленно все пункты своего плана. Видимых изъянов пока не было, кроме одного – весь план стоял на одном предположении. Оно относилось к миру потустороннему и проверить его никак не выходило. Но Дороти убедила себя не думать об этом.

Она чуяла, что на правильном пути.

Морено ждал ее на мостике, небрежно облокотившись на остатки ограждения. Стоило Дороти подняться, как тот всунул ей в руки подзорную трубу и сказал:

– Северо-восток. Посмотри, тебе понравится.

Дороти послушалась. На самом крае видимости скользила расплывчатая тень – рисунок мачт был похож на “Каракатицу”. Будь Дороти сейчас в другой компании – еще бы посомневалась. Но Черный Пес узнает свою красотку даже не по силуэту, а по следу на воде.

– Да, это моя девочка, – подтвердил Морено. – Но это еще не все. Левее возьми.

Дороти перевела окуляр и первой увидел проклятую бригантину. Она легко скользила в пятнадцати кабельтовых позади “Каракатицы” и мерцала, как мираж в пустыне. То появлялась в одном месте, то таяла клоком тумана и сразу возникала в другом. Но шла за судном неотрывно, словно привязанная.

С востока надвигалась еще одна тень – куда крупнее бригантины и более постоянная, но корабли без парусов на таких скоростях не ходят.

– “Лилия”? – не отрывая трубу от глаз, спросила Дороти.

– Нет. Галеон мелькал с севера, но он тает очень быстро, словно скрывается ото всех. Это кто-то еще. Пока незнакомый. Но большой.

– Похож на налландский военный фрегат, но там почти нет мачт – не разберешь.

Дороти перевела мутный глазок правее и увидела еще двух призраков – совсем древнюю имперскую галеру под алым рваным парусом и каравеллу, несомненно когда-то принадлежавшую алантийскому флоту. Но стоило сместить взгляд, как эти двое растаяли, зато чуть ближе зарябил борт судна паломников, какие плавали лет сто назад.

Дальше всех мелькнул размытый силуэт, но Дороти бы узнала его из тысячи других. “Холодное сердце”.

Доран тоже был там.

– Призраки идут за Филлипсом, как крысы за дудочником.

Когда Дороти окончила осмотр, оказалось, что она насчитала не меньше восьми фантомов, которые все как один двигались за единственным материальным кораблем – “Каракатицей”.

– Морено, может быть, ты все-таки скажешь, что у тебя на борту?

– Жрецы учат, что во многом знании многие печали, – мягко улыбнулся Морено, по-хулигански прищурив единственный глаз. – Главное, что нам нужно это забрать.

– Кто бы сомневался, – с укоризной покачала головой Дороти, а Фиши от штурвала многозначительно крякнул – то ли осуждая тайны своего кэптена, то ли поддерживая его безоговорочно.

– Филлипс уводит “Каракатицу” на запад, вглубь моря Мертвецов, в самую его середку, – Морено снова стал серьезным. – Я попросил Джока провести обряды над всей водой на борту, а также ядрами и пушками. Ну и по мелочам – оружие, крюки… Порох, разумеется, нет.

– Не думаю, что это поможет – Саммерс не жрец, он так и остался учеником. Защищать обрядом могут только высшие жрецы. Во всяком случае, так говорят. Но если команде так спокойнее…

– Предложи что получше. Пока мы выиграли у призрака только один бой, да и то потому, что эти северные парни увлеченно друг дружку убивали. На бригантине нам просто повезло сбежать, хотя до сих пор мне мерещится, что нас отпустили. Как мальков крупной рыбе на прикорм. А команде спокойнее, когда их капитан знает, что делать.

– Ставим паруса. Идем прямым курсом наперерез, – скомандовала Дороти. – Были бы там только живые – был бы смысл в маскировке, но призраки знают, кто мы. Если они захотят напасть – нападут. В бой пока не ввязываемся, просто идем рядом. Сдается мне, Филлипс затеял большое дело, и рано или поздно он остановится.

Морено махнул рукой Саммерсу, мол, подавай сигнал, и по палубе разнесся резкий звук боцманской дудки. “Свобода” неспешно разворачивала паруса.

– Ну, уж надеюсь, нам не придется тащиться за ним до края земли или до Алантии, – проворчал Фиши. – Меня там в трех портах ждет пеньковая старушка, а я что-то на свиданьице не спешу.

– Нет, он выбирает место, – отрицательно покачала головой Дороти. – Думаю, они встанут там, где начинаются подводные леса из водорослей. Это разумно. “Каракатица” легче большого фрегата, если ей надо будет удирать – она не завязнет.

– Удирать от призраков по водорослям? Этот твой приятель еще более сбрендивший, чем я думал, – сказал Морено.

– Нет, он не сумасшедший. Думаю, он сам не ожидал, что те, кто клюнет на приманку, окажутся столь бестелесными и что их будет так много. А теперь он уже не в силах изменить курс, поэтому следует прежней задумке. Филлипс всегда был прекрасным капитаном, но стратег из него как из селедки королева. Морено, ты уверен, что он до сих пор не нашел то, что нужно этим призрачным парням?

“Свобода” уже набирала скорость, выходя наперерез “Каракатице”, которая на половине парусов шла прямо в самую глубокую зелень моря Мертвецов.

Морено неопределенно пожал плечами и мрачно прикусил костяшку пальца.

– Не думаю, у него мало времени. И мозгов.

Дороти вернула подзорную трубу и спустилась с мостика. Следовало проверить еще пару вещей, а потом настанет черед опять надеть Сердце Океана.

Нужно было решить для себя самое важное. Потому что нельзя жить вот так, разрываясь между двумя полюсами. Нужно выбирать, пока есть время на раздумья.

– Верно, всем нужно время, – прошептала Дороти сам себе и направилась в каюту. – А еще бумага и чернила.

Чернила уцелели чудом – благодаря плотно захлопнутой крышечке из пузырька вытекла лишь часть. За неимением стола писать пришлось на колене. Слова почти забытого храмового языка вспоминались и подбирались с трудом, но Дороти точно знала, что хочет сказать, и все-таки справилась. Присыпала чернила песком, сдула, сложила листок вчетверо и упрятала в один из плотных конвертов, в которых полагалось отправлять донесения со штабными курьерами. Растопила сургучный брусок и приложила свой родовой перстень, запечатывая. Надписала имя адресата. Сложила конверт, спрятала его за отворот сапога. Посмотрела на себя в околок зеркала, вновь вспомнив, что собиралась обрезать волосы, сама себе пообещала, что потом, и вышла прочь, старательно не глядя на смятое покрывало на кровати.

Считать потери она будет после. Завтра.

Саммерса она нашла на оружейной палубе.

Разговор много времени не занял – Саммерс своей нелюбви к Дороти не скрывал и слова цедил через зубы.

Но с предложением согласился, хоть и был явно удивлен. Плотный конверт перекочевал за пазуху боцману, а Дороти почувствовала, как с души падает холодный гранитный валун. Что бы теперь ни произошло – свой выбор она сделала.

Дороти уже повернулась, чтобы подняться на верхнюю палубу, когда ей в спину прилетело мрачное:

– Из тебя бы вышел сносный капитан. Если бы он был нам нужен.

– Я учту, мистер Саммерс. Но не думаю, что когда-нибудь воспользуюсь столь щедрым предложением.

Первого призрака они догнали спустя час. К этому времени море вокруг окончательно приобрело темно-зеленый болотный цвет, но вот на высоте волн это не отразилось. Ветер дул крепкий, сильный и, к счастью, попутный.