– В камере я была не одна.

– Вечер откровений.

Спор прервал сэр Августин, который возник из темноты, подсвечивая себе дорогу факелом. По такому важному случаю он надел какие-то мудреные дедовские доспехи и теперь бряцал, точно дух рыцаря.

– Дорогая Дороти, как настрой? Вижу, что боевой. Теперь я расскажу, что нужно делать, – сэр Августин, грохоча, расположился на валуне, едва не оттоптав Морено ногу. Тот и не подумал подвинуться, лишь на полдюйма убрал сапог. – Если все сходится и рассказ про Сердце Океана и то, как оно зарождается, – правда, то его размеры и силы зависят от того, кто гибнет. А также как и почему. Три фактора.

– Погоди, Астин…

– Дорогая, чуть позже. У нас времени в обрез, признаться, вы меня здорово подстегнули со своей ловлей угнанного Филлипсом пиратского корыта, – сэр Августин стянул шлем, под которым оказался какой-то обтягивающий капюшон. – Значит, еще раз: принимаем за аксиому – сила призрака в материальности, а его материальность – в камешке. Сила самого камешка – от дурной смерти. Чем дурнее – тем мощнее. Значит, надо брать хуже некуда – и тут, ты, дорогая моя, со своим предложением попала в яблочко. Мы вытащим с того света самую дурную. Древний грех братоубийства. Не по крови, а по клятве. Побратимы. Кого там древняя дамочка полюбила больше – неизвестно, но один стукнул, второй вякнул, и в итоге кровный брат пошел на брата, угнали лучшую плоскодонку тех времен, устроили эпическую битву и, пронзив друг дружку мечами, пошли на дно. Это нам известно из песни. Правда, совершенно непонятно, насколько сама песня близка к действительности. И кстати, пелось в ней, что оба не от мечей погибли, а один от хлынувшей в горло воды, а второй от веса океана на плечах. То есть то, что надо. После эпичной гибели дракон варваров встречался часто.

– Но в здешних водах он никому не попадался, на севере…

– Это неважно, – фон Берг склонился и закончил доверительным шепотом: – Он подходит по размерам, на нем есть ваш камешек, мои снасти и главное – мы знаем его имя. Из песни. Полезный фольклор, кто бы мог подумать! И это важнее всего. А уж как его правильно подозвать – задача попроще. Дорогая моя, когда ты поднимешься на борт…

– С чего ты взял, что на абордаж пойдет Дороти? – с опасной ленцой в голосе поинтересовался Морено.

Фон Берг развернулся к пирату всем корпусом и осмотрел того со странным выражением на лице, больше похожим на замешательство, точно не ожидал, что с ним заговорит валун, или коряга, или Морено.

Пожевал губами в задумчивости, заметил:

– Она твой капитан. Она прекрасно фехтует. А еще я дам ей зелье, от которого ее зрение станет в сотню раз острее, руки сильнее, а мысли быстрее. Прочитать заклятье и залить формулу кровью можешь и ты. Или, – фон Берг перевел взгляд на Дороти, – твой помощник неграмотен?

В этом “неграмотен” слышалась такое детское незамутненное удивление, что Морено побагровел от ярости и буркнул себе под нос:

– Тогда на кой нам ловить призрака? Влить в Дороти зелье и отправить на штурм “Каракатицы” – всего-то дел. Да и с зельем каждый дурак сможет…

– Каждый не сможет, – неожиданно холодно ответил сэр Августин. – Тело моей дорогой леди привычно к таким усилиям, оно с ними жило больше пятнадцати лет, а дурака просто разорвет в куски. Но мы, конечно, можем попробовать и с дураком. Особенно если зелья у нас всего унция и действует оно меньше четверти часа.

– Астин, – Дороти попыталась остановить фон Берга, но тот закусил удила.

– Насколько я знаю, абордаж любого большого судна, а утерянная неким знаменитым, но не сильно удачливым пиратом шхуна довольно большая, занимает около часа – это если берем чистое время. Без игр в догонялки, которые обязательно устроят два быстроходных корабля. Без обязательного обмена артиллерийскими любезностями. Без вот этого всего. Берем командора Дороти Вильямс, поим ее зельем и сразу же помещаем на искомый борт. И смотрим – успеет ли. Надо сказать, эксперимент будет прозрачный. Так вот, моя дорогая Дороти, – продолжил фон Берг ровно, не меняя тона, обращаясь уже к ней, точно и не читал только что нотаций и не отвозил метафорически сейчас Морено мордой по сказанным вслух глупостям. – Когда ты окажешься на борту дракона, я тебя умоляю – не сцепляйся с призраками. Если они подобны тем, с кем ты имела дело на бригантине – схватка не будет легкой, а главное – она займет время. Твоя задача – найти камушек. Ломай к морскому дьяволу эту посудину, пока твои абордажники будут отвлекать мертвых. И даже когда камень будет у тебя – не смей ввязываться в драку, сразу же кидай в воду вот это, – Августин протянул Дороти овальный футляр, очень легкий и прочный, с виду литой и без замочной скважины.

Дороти взвесила футляр в руке и вопросительно подняла брови. Фон Берг опять закатил глаза – видимо, это была последнее время любимая гримаса.

– Просто брось его в воду, Дороти. Просто. Брось. В воду. Даже если ты сама будешь целиком под водой.

– Хорошо, Августин. Я поняла. А зачем тебе эти дедовские железяки? Я, признаться, такие последний раз видела в доме герцога Штефана. Он все не знал, куда их приткнуть – для манекенов слишком простые, а выбросить жалко.

– Эти – не простые, уверяю тебя. Без них, боюсь, от меня останется только горстка пепла, гениального пепла, что несомненно многих обрадует, но лично меня огорчит. Ты запомнила? Если что-то вдруг пойдет не так или станет ясно, что призраки сильнее, чем предполагалось… – эти слова фон Берг говорил уже словно в никуда, но было ясно, что предназначены они для ушей Морено, – руны надо немедля уничтожить, и заклятие, связывающее воедино призрака, эти надписи и озеро, рассеется. Лопнет.

– Погоди? Так эта штука не заставит призрака исчезнуть? – Дороти взвесила на руке цилиндр.

– Не совсем. Поймать целый корабль и взять с него пару канатов – не слишком рачительно, как считаешь? Но ты, дорогая, не забивай свою хорошенькую голову глупостями, оставь их сумасшедшим ученым. И дуракам, – влепил фон Берг напоследок и скрылся в темноте.

Морено протянул вперед ладонь, без слов прося показать то, что дал фон Берг.

Дороти пожал плечами:

– Смотри.

Цилиндр перекочевал в руки Морено. Тот покрутил его со всех сторон, взвесил, что-то прошептал себе под нос и вернул загадочную штуковину Дороти.

– Я бы не стал ее никуда кидать, а сунул бы под ближайший валун и прижал покрепче. Для металла слишком легкая, слишком прочная для дерева. Из чего она?

– Понятия не имею, – пожала плечами Дороти.

– Когда этот умник планирует начать?

– Августин говорил, что нити, связывающие мир реальный и мир по ту сторону жизни, истончаются в самый темный час ночи.

– Давай попроще, я читать вон только сегодня научился.

– Когда небо темное и нет даже серой полосы. Около трех пополуночи, – Дороти облокотилась на валун и поправила на плечах теплую накидку.

Глаза закрывались. После того, что произошло у водопада, подремать не удалось – фон Берг прислал очередного невольника, который проводил их на террасу, где сам хозяин дома в двух словах обрисовал то, как пройдет эта ночь. Дороти бы с удовольствием оказалась сейчас в мягкой постели, и чтоб никакого колдовства на милю вокруг.

– Ждать еще долго.

– Ясно. Будешь? – Морено протянул ей мех с вином.

Дороти сначала подумала, что стоило послать рабов за снедью – поужинать после того парадного обеда тоже как-то не получилось, но потом махнула рукой и от души приложилась к вину.

То было вкусным, крепким, даже чересчур. С горчинкой. В животе сразу стало тепло.

Над Янтарным островом все ярче разгоралась большая Звездная дорога, а ее отражение в озере сливалось с оригиналом вдалеке. Ветер шумел листьями пальм, где-то резко и коротко ухали маленькие тропические совки. Шум моря долетал поочередно то справа – там оно ревело разбиваясь о рифы, то слева – там шуршало ровно, мягко укрывая песчаный пляж.

Дороти выпила еще чуть горьковатого вина и почувствовала, как усталость этого дня, который под завязку был заполнен неприятностями, открытиями и откровениями, берет верх.