Похоже, я очень правильно сделал, когда поделил предсказанный Тизеном оставшийся ему срок жизни в два года пополам.

Благо, в незнании Эллиса не осталась. Ещё перед тем, как этот спад начался, трёхглавый змей связался с ней, как с лидером клана, и рассказал обо всём. В том числе и о том, что я пообещал ему вернуться и спасти клан от краха, и о том, каким образом это должно было произойти.

— Признаться, до того, как Великий сообщил мне о своём состоянии, я почти забыла о тебе, — смущённо произнесла девушка под конец своего рассказа. — А когда узнала, что единственная, вероятно, возможность для нас выжить — это ты, долгое время была очень зла. На себя, за то, что не в силах ничего сделать, и на тебя, потому мне казалось, что ты хочешь просто воспользоваться Великим. Я никому не рассказала правды, кроме Морнона, не хотела паники. На вопросы отвечала, что Великому нужны все силы, чтобы исцелиться от старых ран и скоро всё вернётся в норму. И злилась, злилась, злилась… пока однажды в разговоре с Морноном не поняла, что я бы и не смогла ничего сделать. Где я, а где Великий с его силой. К тому же, когда он получил эту рану, я была совсем ребёнком. Я могу чувствовать отчаяние и бессилие, но я не должна себя винить. И тем более я не должна была винить тебя. Даже если Тизен пообещал тебе свою силу в обмен на заботу о клане, ты ведь был вовсе не обязан соглашаться. За то, что ты способен что-то сделать, а я — нет, я должна не злиться на тебя, а быть тебе благодарна.

Я невесело усмехнулся. Понятно. Что-то рановато я расчувствовался, похоже.

— Твоя радость от моего появления связана только с тем, что теперь клан больше не обречён?

— Да, но не только, — замотала головой Эллиса. — Думая о тебе так долго, я поняла, насколько на самом деле скучаю. Ты был первым, не считая, возможно, Морнона, кто относился ко мне в первую очередь не как к баронессе, а как к девушке. После того, как война кланов была выиграна и мы начали постепенно возвращать влияние, ко мне начали заявляться сваты. Молодые наследники баронских и графских кланов предлагали мне руку и сердце ради объединения влияния, ради укрепления отношений, ради будущих сильных наследников. И никто ни разу не пообещал, банально, что я буду счастлива с ним. Ты этого, конечно, тоже не обещал, — я кашлянул, — но ты по крайней мере был со мной искренен и видел во мне меня, а не мои титул и влияние.

— И?

— И я хочу ответить тебе тем же. Хотя ты, похоже — единственная возможность для клана Тизен не исчезнуть, я была рада видеть не спасение клана, а тебя, Тим.

— Я тоже очень рад тебя видеть, — уже широко улыбнулся я, нежно целуя лежащую на моих руках девушку.

— Рад видеть молодёжь такой активной! — раздался вдруг в воздухе надтреснутый голос.

Мы, похоже, уже вступили в самые ближайшие владения Тизена, где он, даже ослабленный, мог использовать свою власть. А ещё через секунд тридцать я уже ставил Эллису и Исму на землю перед входом в пещеру. Внутри, положив головы на изогнувшееся кольцом тело, лежал огромный змей.

Эллиса при виде его тут же склонилась до земли в почтении, Исма вежливо поклонилась тому, кто когда-то даровал ей своё благословение. Я лишь кивнул.

— Как себя чувствуешь?

— Отвратительно, как ты, должно быть, уже понял. А ты стал сильным. Думаю, моё умирающее тело сейчас для тебя уже ничего не стоит.

— Возможно, но я привык отдавать долги и не собираюсь отказываться от своих слов. Ты спас меня, в обмен я пообещал позаботиться о твоём клане. А для этого мне придётся тебя сожрать, чтобы твой Дар просто не исчез.

— Я был прав? Скрытая в тебе сила теперь позволяет тебе забирать чужие Дары?

— Да. Понятия не имею, как ты об этом догадался тогда, но всё действительно так.

— Тогда не медли. Сейчас все мои силы уходят на то, чтобы поддерживать себя в сознании. Не хочу умереть на середине фразы и превратить и свои, и твои усилия в несмешную шутку.

— Ничего не хочешь сказать своей главной последовательнице? — я кивнул на Эллису.

Глаза Тизена скосились на девушку.

— Уже то, что на находится здесь, нарушает закон о невмешательстве и причиняет мне сильнейшую боль. Я не против того, чтобы она присутствовала, но говорить я с ней не стану. Это принесёт мне лишь мучения, а она знает всё, что нужно знать прекрасному лидеру и без меня.

Эллиса вздрогнула. На её лице отразилась смесь сожаления от того, что она делает больно своему богу, и смущения от высказанных им комплиментов.

— Ну, как знаешь, — кивнул я, после чего сел прямо на землю и стянул с ног сапоги, протянув их Исме. — Подержи.

Прекратив вливать ману в Дар превращений, я за несколько секунд вернулся в свой истинный облик, заставив Эллису охнуть и в шоке отскочить на несколько шагов.

— Вот теперь ты похож на одного из нас! — хрипло захихикал Тизен. — Давай, не тяни. Я прожил достаточно.

Мои пальцы вонзились в грудь змея, разрывая его сердце. После чего я, глянув на Эллису, с открытым ртом смотрящую на своего умершего бога, закинул тело Тизена на спину и зашёл в пещеру. Не стоило девушке видеть, как я разламываю её покровителю черепа и выедаю мозги, в которых были скрыты три сгустка Даров.

Туман, молния и дождь. Первый отправился в «сердце» в районе копчика, второй — в печень, а третий, когда я вышел из пещеры, двигался к месту в лёгких.

Я уже хотел сказать, что всё кончено и мы можем возвращаться. Но тут вдруг ощутил странную дрожь сгустка Дара дождя, ещё не успевшего слиться с «сердцем».

Ничего подобного я ещё не ощущал и не собирался игнорировать, так как любая новая подсказка о моих способностях могла быть полезна. Так что я прекратил подталкивать Дар дождя к «сердцу» своей маной и позволил действовать, грубо говоря, по своему усмотрению.

И каково же было моё удивление, когда Дар вполне целенаправленно вылетел из меня и, преодолев десяток метров, погрузился в тело Исмы. В следующее мгновение девушка рухнула на землю и забилась в конвульсиях, будто при сильнейшем эпилептическом приступе.

Эллиса бросилась к ней, я, вновь приняв человеческую форму, тоже. Однако, в отличие от баронессы, на чьём лице были видны лишь страх и обеспокоенность, мои губы сами собой растянулись в широкой улыбке.

Если это было то, что я подумал, то это меняло все правила в этой игре.

Исма провела почти час, корчась в жутких конвульсиях. Благодаря своему рентгеновскому зрению я видел, как рвались её мышцы, ломались кости, крошились зубы и лопались внутренние органы. Но уже через секунды все повреждения срастись обратно и всё повторялось заново. При этом её кожа постепенно темнела, волосы превращались во что-то похожее на широкие плоские водоросли, а между пальцами на руках прорастали тонкие перепонки, как у лягушки.

И всё это время её аура, за время войны благодаря «сердцам» поглотителей поднявшаяся до уровня начальной шестой ступени, не прекращая росла, пока в итоге не остановилась в районе пиковой седьмой ступени.

Наконец конвульсии прекратились, она успокоилась, прекратила стонать и вопить, закрыв глаза, похоже, погрузилась в глубокий сон.

— Что это было? — выдохнула Эллиса, тяжело опускаясь на землю.

Весь час, пока Исма страдала, она хлопотала вокруг неё, утирала пот и проступающую сквозь поры кровь своей рубашкой, следила, чтобы девушка не проглотила свой язык и держала её голову, чтобы Исма не разбила сама себе череп.

На секунду я перевёл взгляд на Эллису, а потом вновь уставился на Исму, сканируя её тело своими глазами, до сих пор не в силах поверить в то, чему я стал свидетелем. Однако я видел то, что видел, и сомнений быть не могло.

— Это — рождение Майигу, — хриплым голосом проговорил я, глядя на сгусток Дара дождя, прочно занявший своё место в сердце Исмы.

— Чего⁈

— А ты не чувствуешь? — улыбнулся я, — у тебя ведь врождённая чувствительность к мане. Неужели не замечаешь, что перед тобой уже не человек?