— Да, а чего ждать? — сдержанно усмехнулась София, отрезая маленький кусок курицы.

Кристина почувствовала прилив облегчения: эта усмешка явно далась девушке легче, чем все предыдущие. На похоронах она вела себя вполне сдержано и пролила ровно столько слёз, сколько того требовал этикет. Леди Коллинз стало жаль её ещё больше, чем прежде.

— Просто понимаете… — Баронесса отложила нож и вилку, потянулась к своему наполовину наполненному кубку, но вдруг отдёрнула руку. — Я всю жизнь хотела выйти замуж…

— По любви? — догадалась Кристина. — Знаешь, отчасти я тебя понимаю. Не ошибусь, пожалуй, если скажу, что каждая девушка хоть раз в своей жизни мечтала о любви, о доблестном рыцаре, который…

— А барон Хельмут ведь рыцарь? — зачем-то поинтересовалась София, и её бледные осунувшиеся щёки тронул слабый румянец. Штольц сидел на самом краю стола, и девушка иногда поглядывала на него, он же ловил её взгляды и улыбался, как деревенский дурень.

— Разумеется, — улыбнулась леди Коллинз и, стараясь скрыть своё недоумение, отпила ещё вина. София хотела было последовать её примеру, но снова передумала. — Почему тебя это интересует?

Штольц, конечно, проявил себя как настоящий герой (Кристина едва не поперхнулась вином, осознав, что никогда бы так не подумала раньше), но упаси Бог влюбиться в такого самовлюблённого гордеца, который, помимо всего прочего, не брезгует лагерными девками и считает своим долгом поспорить даже с самим Господом и при этом выиграть спор.

— Ну… Ведь это же он меня спас от Эйкина… От хейлинского бастарда.

— Мы, кажется, не об этом говорили, — легко усмехнулась Кристина. — Я в твоём возрасте тоже мечтала о любви, но в итоге меня постигло лишь разочарование. Твой дядя, барон Маттиас, был намного старше меня, когда я вышла за него. Помню, как мне было страшно, больно и…

Девушка запнулась. С одной стороны, мысли об её покойном муже не вызывали в ней ничего, кроме уважения к барону Даррендорфу: он всегда был добр с ней, не относился к ней как к ребёнку или хуже того — посудомойке или даже шлюхе, хотя она слышала, что некоторые мужья бывают именно такого мнения о своих молодых жёнах. Но с другой… Кристина вспомнила день своей свадьбы. Вспомнила, как она шла по холодной, тёмной (или это ей просто казалось?) замковой церкви Эори, чувствуя, как ложатся ей под ноги осколки всех её девичьих грёз. Это всё портило.

— Но ты не бойся, — Кристина попробовала улыбнуться ободряюще, — Оскару всего двадцать шесть, у вас всё будет совсем по-другому.

— Я надеюсь… — пролепетала София, вздыхая.

Да уж, не стоило ей этого говорить. Не стоило разочаровывать. Судя по лицу молодой баронессы, она приняла своё грядущее замужество как неизбежную и незавидную участь, хотя Кристина дала ей право выбора. Всё-таки замужем ей будет лучше. Безопаснее, в конце концов. Маленький глава дома, каковым и являлся Роэль, — настоящее проклятие, и Софии придётся нелегко. Поэтому ей и Роэлю нужен защитник, особенно в столь нелёгкие времена. Девушка должна это понимать.

Кристина взглянула на Софию. Та выглядела усталой и буквально убитой горем, но, видимо, держалась изо всех сил: хрупкие ладони сжаты в кулаки, челюсти стиснуты, взгляд упрямо устремлён в одну точку. Видно было, что ей не хотелось тут находиться, но этикет требовал, чтобы хозяйка оставалась в зале, пока все гости не разойдутся. Тем временем за окнами стемнело, в помещении становилось прохладнее, да и количество присутствующих всё уменьшалось и уменьшалось.

Кристина отпила ещё вина, откусила немного мяса и тихим голосом предложила:

— Может, тебе стоит поспать? Когда ты последний раз нормально отдыхала?

София смутилась и отвела взгляд.

— Ещё до прихода завоевателей, верно? — продолжала расспросы Кристина. — Иди, отдыхай. Я могу занять твоё место.

— Правда? — В голосе девушки зазвенело нечто, напоминающее радость. — Тогда я… я, наверное, схожу к брату. Он никого, кроме меня, видеть не хочет… Доброй ночи.

Она раскланялась, сначала Кристине, затем лорду Штейнбергу, и выскользнула из зала. Леди Коллинз увидела, что курица на тарелке молодой баронессы так и осталась нетронутой, и велела отнести ужин в спальню Софии. Затем она пересела на её высокое место, давая слуге знак снова наполнить кубок.

Вино, крепкое, неразбавленное, позволяло ей смотреть на вещи проще. Иногда даже с его помощью можно было ненадолго забыться и заглушить болезненные мысли и воспоминания. Воспоминания о том, что она и только она виновна в смерти отца. Что повела себя крайне неразумно, вызвав Анабеллу на дуэль и убив её. Что была недостойной дочерью и совершенно не готовой к правлению глупой девчонкой. Эти мысли резали разум и душу, словно острое лезвие меча, но, тем не менее, они были правдивы. В конце концов, зачем обманываться и убеждать саму себя в том, что во всём виноват кто угодно, кроме тебя?..

Кристина бросила взгляд на узкое окно, открывавшее вид на весьма неприглядный пейзаж: серая унылая пелена косого дождя, вспышки молний и разлетающиеся на ветру сухие листья.

— Теперь мы нескоро отсюда выберемся, — буркнула она недовольным тоном.

Хотя, наверное, это даже хорошо. Всё шло слишком благополучно, победа следовала за победой, и Кристину это пугало. Обычно после столь долгого везения случалось что-то ужасное, как посреди тёплого солнечного дня обычно взрывается сполохами молний и раскатами грома гроза. А если они опоздают? Если она всё-таки никого не сможет защитить?

Настроение резко упало, и Кристина, больно прикусив верхнюю губу, поделилась своими мыслями с лордом Штейнбергом. Он лишь улыбнулся в ответ завораживающей лёгкой улыбкой.

— Тебе нечего бояться, — сказал он и как-то странно на неё посмотрел. — Позволь мне взять на себя всю ответственность за грядущие неудачи, если они, конечно, будут.

— Вы слишком самонадеянный, — смущённо заметила Кристина, стараясь не ловить его взгляд.

— Нет. Следует различать самоуверенность и самонадеянность. Я именно самоуверен, и ничего плохого в этом не вижу.

Пока девушка размышляла над этим, он легонько сжал её пальцы. Кристина вздрогнула, будто от холода. Это внезапное прикосновение заставило её сердце забиться чуть быстрее, а чувства — взволноваться, забурлить. Но что-то в уверенном спокойствии слов Генриха заставляло ему верить. В конце концов, что может пойти не так? Пару часов назад пришло письмо из Эдита, Оскар писал, что взятие замка прошло весьма успешно и скоро, уладив все дела и решив все проблемы, он повернёт к Эори. Теперь Карпер значительно ослаблен, и это даёт надежду.

Поток размеренных мыслей Кристины разорвала одна, острая и резкая, как боль от удара меча.

— От моего дяди всё ещё нет вестей? — спросила она сдавленным голосом, освобождая руку.

— Никаких, — покачал головой лорд Штейнберг, вертя в пальцах серебряную двузубую вилку, на которой плясали блеклые блики. — Но мы продолжаем его искать.

— Да уж, — ухмыльнулась девушка и посмотрела на свой опустевший кубок. — Если бы я умерла, он бы примчался тут же, я уверена.

— Или примчится, когда закончится война, — согласился Генрих, никак не желая оставлять вилку в покое, и легко усмехнулся. — Обычно так и бывает.

— Но он сам отказался от своих прав на Эори, — задумалась Кристина, насторожившись. «Обычно так и бывает…» Обычно? — Думаете, он захочет восстановить их в случае, если я…

Она не договорила. Не хотелось верить в то, что дядя может быть настолько лицемерным. Неужели ему правда всё равно? Плевать на смерть родного брата и опалу племянницы? Плевать на то, что замок, в котором он родился и вырос, занят захватчиками?

Но осознание этих фактов пугало не так сильно. Страшнее было то, что Джойс Коллинз мог вернуться сразу после смерти племянницы и заявить свои права на Нолд, воспользовавшись положением. Это — настоящее коварство, при мысли о котором Кристине стало жутко. Ну не может он так поступить, не может…

— Не беспокойся о нём, — прервал её невесёлые мысли лорд Штейнберг, поднося вилку ближе к глазам и вглядываясь в неё, словно надеялся что-то в ней разглядеть. — Мало ли какие у него могут быть неотложные дела…