Дремали горы, звенела северная тишина. Ангу, ледяной цветок севера, распускался под ними.

Само название Ангу означало «Чаша, наполненная облаками». И это в самом деле соответствовало действительности: очертания острых вершин скрывались в облачной дымке, тонули в сизом тумане, а кое-где были размыты дождем, до которого они пока еще не добрались. Элирий одобрительно кивнул: тончайшие шелка облаков, по-видимому, имели частично искусственное происхождение и день за днем прятали Ангу от губительных лучей переродившегося черного солнца.

Легкость, прозрачность, крепость – привычные ощущения северной природы наполнили сердце. Несмотря на весенний сезон, на Облачном плато по-прежнему было прохладно. Что и говорить, даже летом здесь довольно-таки свежо, а уж суровую зиму с легкостью можно использовать в качестве оружия.

Элирий поежился и со вздохом отступил от окна: высокогорный климат Ангу всегда казался ему слишком промозглым, а с рождения привычный к южной жаре Элиар и вовсе терпеть не мог здешние края. Немудрено, что волчонок так долго сопротивлялся безобидной идее лететь сюда, хотя, конечно, что-то подсказывало Элирию, что климатические особенности Серебряной Звезды Севера – не единственная причина этого мрачного упрямства.

– Мы приближаемся к Ангу, мессир, – тем временем негромко объявил Элиар. – Вам лучше сесть.

Элирий бросил на ученика полувзгляд через плечо и в ту же секунду почувствовал ощутимый толчок и головокружение – корабль начал снижаться.

– Хорошо.

Ангу – запертый в древних ледниках город, укутанный снеговыми облаками, окруженный полями белого клевера. никогда не любил чужаков. Шли годы, великие города строились, входили в силу и рассыпались в прах, исчезая в равнодушных жерновах времени. И только Ангу, Неприсоединившийся город, стоял незыблемо и неизменно, подобный навеки застывшему во льдах нежному цветку магнолии.

Качка наконец прекратилась – путешествие закончилось. Коротко извинившись, Элиар первым сошел с корабля, подав знак им с появившейся как тень Шеатой следовать неотступно.

Снаружи лил дождь: глаза немедленно заволокла влажная серая муть. Воздух был настолько чист и свеж, что имел свой вкус. Повеяло холодом, смолистым и ледяным запахом сосен под шапками мокрого снега; но все равно – здесь пахло весной. Настоящий бальзам для растревоженного сомнениями сердца.

Все в северном мире оказалось приятного глазу полупрозрачного серого цвета. Искусственная облачная завеса после агрессивного, будоражащего солнца Бенну успокаивала, а холодные горные просторы действовали очищающе: мрак в душе Элирия начал понемногу рассеиваться, и он уверенно шагнул куда-то в неизвестность вслед за учеником.

Сейчас они находились высоко, очень высоко над уровнем моря: жители Ангу, должно быть, ближе всех прочих смертных подобрались к небожителям. Флагманский корабль пришвартовался к главному дворцовому пирсу, ведущему к одной из сторожевых башен. Переведя взгляд дальше, Элирий увидел у ворот небольшую группу встречающих их людей, среди которых, как луна среди звезд, выделялся его Первый ученик.

В сияющих белых мехах и серебряной диадеме верховного жреца Яниэр выглядел еще более величественно и благородно, чем прежде, – словно белая статуя, что ослепительней снега. Изящный длинный веер со спицами из белой стали прятался среди поясных украшений и в сложенном состоянии казался совсем неопасным, но Элирий припомнил: Яниэр в совершенстве владел этим оружием. В отличие от Элиара, выходец из Ангу не любил прямого контакта клинков, но движения его веера были так же стремительны, как и удары Когтя Дракона. Особые вибрации этого тяжелого боевого веера могли на расстоянии не только разрушить слабую человеческую плоть, но и, если понадобится, расколоть самый прочный камень. Однако главным духовным оружием его оставалось знаменитое Крыло Журавля – сладкоголосая кифара, чья смертоносная музыка не имела равных по чистоте и силе звука.

Владетель Ангу был утончен и высокомерен, как чистый утренний свет. В вытянутых руках его лежал зонт от дождя, формой и цветочным рисунком напоминающий старинные зонты аристократов Лианора. Яниэр шагнул было вперед, намереваясь раскрыть его над наставником, но в то же мгновенье одним-единственным небрежным щелчком пальцев Элиар установил от спущенных сходен до дверей в башню длинный воздушный барьер. Теперь дождевая вода лилась и собиралась по обе стороны дороги, бессильная замочить путешественников.

Белый мрамор блестел под ногами. Некоторое время молча полюбовавшись на стены из дождя, образовавшие своеобразный коридор, Элирий ступил внутрь, мысленно закатывая глаза от очередной ненавязчивой демонстрации мастерства. Однако как наставник он вынужден был признать: Второй ученик и в самом деле поднаторел в формировании барьеров различной величины и сложности. Впрочем, стихия воздуха всегда легко поддавалась Элиару. Он – ветер и ураган, буря, способная разметать все на своем пути. Сердце его – навсегда пронзенное ветром вольных степей.

И если огонь был стихией могущества и безграничной власти, то воздух – стихией свободы и непокорности.

Отдав ставший ненужным зонт спутнице, Яниэр сделал несколько шагов навстречу и замер: наложенное на Элирия вервие бесцветия даже вблизи мешало различить силу его крови, узнать дух солнечного огня. Заметив разрешительный кивок волчонка, Элирий снял маску. Едва взглянув ему в лицо, Яниэр немедленно распростерся ниц и припал к его стопам, как часто делал это прежде.

Потерянный старый мир вмиг окружил мессира Элирия Лестера Лара, словно и не было этих четырех сотен лет, словно остановившаяся тогда жизнь продолжилась с того же места, как ни в чем не бывало. Но все же поддаваться этому ностальгическому очаровательному чувству нельзя. Нельзя забывать, что вокруг не в точности тот же самый мир, и ученики его также уже не те, что раньше.

Элирий не торопился начинать разговор, с пытливым интересом разглядывая Первого ученика, которого видел в последний раз так давно. Яниэр был все так же изящен и утонченно красив, напоминая бабочку с осиным жалом. По правде говоря, во внешности его мало что изменилось, разве что вместо карминных одежд служителя Закатного Солнца теперь ярко переливались снежные меха основателя нового культа, а волосы не были заплетены в привычную свободную косицу, гладким белым шелком свободно спускаясь до поясницы.

– Двери Ангу всегда открыты для Красного Феникса Лианора, – церемонно произнес Яниэр. Скрытая за строгой формальностью, в сдержанном приветствии смутно угадывалась неожиданная приятная искренность.

Только чуткое ухо могло расслышать нюансы и полутона в этом безукоризненном спокойствии. Элирий вдруг припомнил, как в прежние дни любил разгадывать эмоции, почти неразличимые в прохладном, ясном и чистом голосе. Первый ученик, в свою очередь, угождал ему целыми днями, с полуслова улавливая мысли. То были славные времена.

– Учитель, ваш ученик безмерно счастлив видеть вас, – чуть мягче добавил Яниэр, не дождавшись ответа или хотя бы простого кивка. – Все, чем владеет хозяин Севера – в полном вашем распоряжении. Приказывайте, я буду повиноваться.

– Довольно, душа моя, – медленно проговорил Элирий, пристально наблюдая за тем, как бесстрастное лицо Яниэра меняется и оживает при звуках его голоса – мелодичного и тягучего, так хорошо узнаваемого голоса Красного Феникса Лианора, который плетет чеканные узоры и без труда проникает в сердца. – Поднимись.

Явно обрадованный благосклонностью и добрым расположением наставника, Яниэр хотел было вновь припасть к лотосным стопам, но Элирий остановил его, протянув затянутые в перчатки узкие кисти, ладонями кверху. Яниэр почтительно коснулся губами черного шелка запястий и встал, бросив укоризненный взгляд на Элиара, с непроницаемым выражением наблюдавшего за этой сценой.

Наверняка Яниэр заметил печати духовного пленения, тяжелыми путами лежащие на его безоружных руках. Однако известный своей предусмотрительностью Первый ученик ничего не сказал вслух: только склонил голову, приветствуя на своих землях нынешнего Великого Иерофанта и приглашая следовать за ним во дворец. Холодная полуулыбка Яниэра была не нежнее зимней луны.