Едва устояв на ногах, я снова затянула ремни мехаскелета, подхватила разводной ключ и выбежала на палубу. Уже было занесла импровизированное, зато привычное оружие над головой некоего субъекта в черном мундире тайной полиции, как вдруг заметила серебряный блеск левой руки. То, что мундир на самом деле серый, просто малость подкопченный, отметила уже краем сознания.

— Мэй! — завопила не своим голосом, кидаясь обниматься, но слегка не рассчитала силу мехаскелета, повалив инквизитора на пол.

— Я верил, что ты справишься, — с морщинками-лучиками у глаз криво, но очень широко улыбнулся этот святоша, стискивая меня в ответных объятиях так сильно, что грозил погнуть мехаскелет.

— И я в тебя верила, — всхлипнула я, поднимая на него восторженный взгляд, каким раньше награждала только творения мастера Дедерика. — Но как⁈

— О, этот товарищ раскидал бобби, как кегли! — раскатисто расхохотался поднимающийся на палубу тоже закопченный дед с дымящимся ручным пулеметом наперевес. — Но у них там в засаде целый жандармский полк, так что готовьтесь встречать гостей, капитан Буревестник!

Барти вместо ответа оскалил стальные зубы, залихватски крутанул штурвал, вновь уводя свой корабль с линии огня и многозначительно потряс револьвером. Оставшаяся на дирижабле пятерка лучших бойцов в синих кожаных плащах, повинуясь его команде, рассредоточились по периметру палубы, взяв на мушку выход с лестницы. Я проворно вскочила на ноги и, все еще ничего не понимая, вопросительно обернулась к Мэю, помогая ему встать.

— Тайную полицию наконец-то достиг бумеранг, запущенный ими самими моей отправкой в тот зангаоский храм, — буднично пояснил инквизитор, умиротворенно разглядывая здоровую правую руку, испещренную атакующими сигилами. Ему что, удалось вышвырнуть души бобби в астрал⁈ Чернильный взгляд волнующе потемнел. — Ты вернула мне веру в меня, Гаечка.

— Обращайся, — фыркнула я, в душе по-жабьи раздуваясь от гордости.

В брюхе «Буревестника» что-то грохнуло. А вот и гости. Мэй ненавязчиво подтолкнул меня к корме, под прикрытие мостика и Барти, чему я даже не подумала сопротивляться. Хватит с меня амбразур. Он встал рядом, неспешно закатал рукава мундира и рубашки, вызвав у меня несвоевременное неконтролируемое слюноотделение. Размял правую руку, сделав пару махов, зачесал на затылок растрепавшиеся волосы и скосил на меня ироничный взгляд.

— Кстати, когда я уходил, мне показалось, что кто-то пищал «я согласна».

Очень захотелось саркастично ответить «тебе показалось», но потом взгляд упал на многозначительно сжимаемую в кулак руку и лгать представителю Особого отдела Церкви резко перехотелось. Из-за страха, но вовсе не перед его способностями, которые, я знаю, Мэй никогда в жизни не применит ко мне. А из-за страха не успеть побыть с ним искренней. Ведь из кают уже слышится топот множества сапог и звуки крушения мебели.

Гавкнули выстрелы. Рядом с ухом стукнуло что-то металлическое. Я лишь глаза закатила, когда поняла, что пуля рикошетом отскочила от штурвала в имплант Барти. Любит же он собой их хватать! Капитан театрально расхохотался и лихо пальнул в ответ. Мэй забормотал что-то на древнеенохианском и сделал жест, словно вырывает и вышвыривает прочь сердце у невидимого оппонента. Я сгруппировалась, покрепче сжала разводной ключ и, взглянув на своего самого проблемного пациента снизу-вверх, улыбнулась во все тридцать два зуба.

— Согласна!

Мне наконец-то удалось выбить этот танк из колеи! Его взгляд, не отрывающийся от наступающих врагов, отрешенно остекленел. А голос, силящийся перекричать звуки выстрелов, стал еще больше хрипеть, как у туберкулезника.

— Бартоломью! Пожени нас!

— Нашли время! — рявкнул капитан, дергая за рычаг, ускоряющий махи крыльев цеппелина.

— Барти! — взвизгнула я, откатываясь от очередного рикошета. — Сейчас же!

— Черт с вами! — сдаваясь, сплюнул пират. — Мы собрались здесь сегодня…

Застучал пулемет в руках изобретателя.

—…чтобы отправить в полет дирижабль любви этих людей…

— Тебе совсем резьбу сорвало, капитан⁈ Какие еще дирижабли, авиатор помешанный⁈ — заорала я, высовываясь из укрытия, оценивая обстановку. Ага, скоро у обеих сторон закончатся патроны и начнется старая-добрая резня.

— А если кто-то против этого союза, то пусть ищет себе другого кретина на роль ведущего или заткнется отныне и хоть на пару минут!

Я фыркнула и вопреки предупреждению издала боевой клич, накидываясь на врагов с Буревестниками, побросавшими бесполезные огнестрелы. Разводной ключ со смачным хрустом встретился с виском прыгнувшего на меня с электрической дубинкой жандарма. Ногу обожгло разрядом от следующего нападающего.

— Анри! — серебристый кулак вбил его лицо в затылок. — Я клянусь любить тебя, уважать тебя и верить в тебя…

— Клянусь любить тебя, уважать тебя и доверять тебе, Мэй, — пневматический мехаскелет превратил обычный пинок в удар, отбросивший жандарма в противогазе к носу дирижабля.

— И в горе, и в радости, — эндоплазма очередного нападавшего с воплем растворилась в астрале.

— И в болезни, и в здравии! — разводной ключ порвал сухожилия другому под коленями и в локтях.

— Объявляю вас мужем и женой! — рявкнул Барти, резко крутанув штурвал, обходя в тучах что-то видимое ему на радаре.

Меня швырнуло на пол, придавив мужским телом, окутывая ароматом кофе и сигарет. Как в первую нашу встречу. Лоб защекотало слипшимися жесткими черными волосами. Губы смяло поцелуем с привкусом крови из носа, снова хлынувшей у меня от перепада высоты и давления. Душу, словно после эльфийской дури, чуть не выбило из тела от того окрыляющего, всеобъемлющего счастья, что наполнило меня через полу-заблокированные эмпатические сенсоры.

Поцелуй пришлось разорвать из-за губ, упорно растягивающихся в улыбку как у Папы Легбы. Я распахнула веки и тут же утонула в чернильных омутах раскосых глаз с морщинками-лучиками в уголках и смешинками, соседствующими на дне с мелкими веснушчатыми рыжими кудрявыми девчонками. Жена? А он теперь мой муж? Ерунда какая-то…

На палубу вдруг вступили бородатые, скалящиеся во все тридцать два зуба пираты в авиаторских плащах. Те, кто улетал на абордаж вражеского цеппелина.

— «Пустельга» зачищена. Мы довели ее обратно до островов Еноха, бросили якорь и послали сигнал бедствия. Ни один пассажир не пострадал.

Я скопировала паскудную ухмылку Кудряшки Сью. У бобби проблемы. Они упустили автоматон, а в их ряды затесались некроманты. Мои родители, Полли и жертвы Мэя отомщены. Кажется, я не зря присоединилась к антиимпериалистам.

Конечно, самое сложное только начинается. Патенты, поиски хоть мало-мальски надежных деловых партнеров, борьба с корпоративным шпионажем… но это все потом. А пока мне нужно подлатать истекающего моторным маслом Барти, помочь команде с «уборкой», заняться ремонтом «Буревестника» и поговорить-таки с дедом. И в оставшиеся две недели запереться в каюте с Мэем. Осваивать воздушную рыбалку, ага.

Цеппелин опускался на станцию дирижаблей в стороне от Аркана, грохоча выпускаемым якорем. В окно иллюминатора я наблюдала за приближающейся столицей Контрема, по старой привычке отмечая перспективные для слежки перекрестки и тупиковые закоулки, куда соваться не стоит. Хотя теперь, скорее всего, эта информация для меня будет бесполезна. Вряд ли мне еще когда-нибудь придется шастать по городским трущобам, учитывая, что дед твердо вознамерился ввести меня в клан Дедерик.

С высоты птичьего полета Аркан мало отличался от Тагарты. Такие же деловые центры, спальные районы и промышленные кварталы. Такие же пафосные особняки, претенциозные казенные учреждения, однообразные доходные дома и покосившиеся трущобы. Такие же парки и аллеи в центре, сейчас укутанные снегом, такой же мусор на тротуарах окраин, смешанный со слякотью. Такие же парочки буржуев на променаде, толпы пролетариев, идущих с ночной смены, беспризорные дети на перекрестках и бродячие животные в переулках. Такие же паромобили, омнибусы, паровые телеги и пар от теплотрасс.