Мэй прильнул к сгибу моей шеи, чтобы увидеть напольные часы, стоящие у двери, и опалил влажную кожу горячим дыханием.

— Через пять минут. Не успеем.

Иногда я даже жалею, что он не сдается по полчаса, а то и дольше. Фыркнув, с досадой отлипла от мужа, оправила перекрутившуюся юбку и пригладила короткие волосы, полностью распрямившиеся в отсутствие извечной тагартской влажности. Снова оглядела материалы дел, над которыми работал Мэй, как инспектор Отдела расследований экстрасенсорных преступлений Департамента полиции Аркана, и, пытаясь отвлечься от зуда внизу живота, полюбопытствовала:

— От Шпильки нет новостей?

Со мной подруга все еще не общается, зато с завидной регулярностью отсылает письма Мэю. На дорогой бумаге, написанные каллиграфическим подчерком с изящными завитушками и благоухающие цветочными духами. Таким образом для меня в них посланий больше, чем для самого адресата.

Ну и славно. Эта партизанская борьба вполне в духе ночной бабочки, то есть означает, что хотя бы структуру эндоплазмы, а с ней и психику, подруге удалось восстановить. В отличие от поврежденных сосудов. Сама она писала, что для телесного восстановления просто необходимо больше времени. Но, думаю, в глубине души тоже понимала, что если уж доктору Шприцу ничего не удалось сделать, то это уже хронический диагноз.

— Ничего после сообщения о ее вступлении в ряды Свидетелей Еноха, — откликнулся Мэй, тоже поправляя одежду.

Из-за меня куртизанка ушла в монашки. Точнее, из-за пыток Ллос, после которых Полли возненавидела вуду и решила бороться с иноверцами. Но первопричиной этому была я. Богоугодный поступок, как, сплевывая, говорит Мэй.

— А меня ночью опять навещал Эрик, — я растроганно шмыгнула носом, запахивая бордовое пальто, и вслед за Мэем снова вошла в лифт. — Похвалился своими успехами в путешествиях по снам и передал поздравления с бракосочетанием от Папы Легбы, Теша с Ханной и близнецов. Они, кстати, вступили в «Калаверу».

Не без моей протекции, хотя долго уговаривать барона Субботу не пришлось. Ему спиритуалистов и медиумов в мафии никогда не будет много, учитывая назревающее противостояние с единомышленниками Евангелин.

— Черт возьми, после поздравлений от такой компании впору обливаться святой водой, — иронично улыбнулся Мэй, придерживая передо мной входную дверь и распахивая дверцу «Стэнли Стимера». Но во взгляде чернильных глаз сверкнуло стекло. — Когда Эрик появится в следующий раз, предупреди барона Субботу, что Свидетели Еноха получат автоматона со следующим рейсом Буревестника.

То есть уже к концу марта. Полноценную религиозную войну Императрица не допустит, используя культистов только как временную меру стращания иноверцев, заполоняющих империю после объявления свободы вероисповедания. Но на какое-то время Тагарта все же захлебнется кровью. И к этому тоже косвенно причастна я, как и ко всему, на что повлияет изобретение автоматонов.

Даже с садизмом мне никак не удается возгордиться этим достижением.

— Кстати, «Калавера» согласилась снизить закупочную стоимость фотографий пост-мортем, — поделилась я успехами на поприще переговорщика.

Мэй покосился на меня с возросшим уважением. Я приосанилась. Честно признаться, мне просто вовремя вспомнилось, как Теш на маскараде в мой день рождения пообещал мне компенсацию за то, что его матушка натравила на меня Башню Бенни. Вот я и потребовала скидки для «ДедерикКо». На мой дилетантский в экономических вопросах взгляд, не большая цена, учитывая, что барон Суббота и так единственный поставщик «фантомных запчастей» для автоматона.

На ферме механических тел царили революционные настроения.

Вход перекрывали беснующиеся репортеры, щелкая фотоаппаратами и гудя эхографами. Под ноги им бросался Пират, пытаясь хоть кого-нибудь уронить, на головы с крыши падал Бандит, норовя уподобить себе и выцарапать один глаз. По коридорам сновали нервные чинуши и деловитые юристы.

Со всей страны понаехали какие-то мои дальние родственники — гномы из клана Дедерик. И сейчас, потрясая бородами и шарахая себя кулаками в бочкообразные грудины, яростно наступали на сотоварищей Авракса Джарвиса, басовито, как трансформаторы, тарахтя про нарушенную договоренность о паритете.

У меня поджалась задница от осознания, в какое дерьмо я снова собираюсь макнуться. Я споткнулась и, если бы не Мэй, позорно пропахала бы носом землю. Пара фотоаппаратов щелкнули очень невовремя, запечатлевая мою неуклюжесть.

Но мужу достаточно было просто бросить на их обладателей дружелюбный взгляд и миролюбиво улыбнуться, чтобы получившиеся снимки тут же порвались на клочки. Тут все знают, как инспектор Ли Мэй Хелстрем умеет требовать.

Я поймала злобные взгляды дамочек из толпы зевак, взяла мужа под локоток и скопировала его мимику. Да, дамы, я тоже сама себе завидую.

Мэй в ответ ободряюще сжал мои пальцы, делясь верой в мои силы и правильность происходящего. Он, как и дед с Барти, почему-то не сомневался, что я справлюсь с ролью промышленника. Более того, что я ее заслужила.

В кабинете, принадлежащем Цадоку Дедерику, в кресле восседал высокий тощий магнат в белом стетсоне. При виде наших благостных улыбок его противные усики дернулись, и он с видом хозяина закинул ноги в крокодиловых туфлях на стол.

Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза, и в ответ на эту ребяческую попытку самоутвердиться в свою очередь кротко достала документы. В которых говорилось, что Цадок Дедерик, Ли Мэй Хелстрем и Бартоломью Буревестник, находясь в здравом уме и твердой памяти, передают права владения их пакетами акций Генрике Норкотт-Дедерик. Формирующие блокирующий пакет с правом наложения вето на решения, принятые владельцем контрольного.

У магната дернулся глаз. Значит, не показалось мне в прошлую нашу встречу, и вправду тик.

— Ты не представляешь, во что ввязываешься, — проскрипел магнат, превращаясь во врага, которым раньше была для нас Ллос.

Делая из нас врагов, которые были у Ллос.

Инквизитор, способный вышвыривать душу из тела. Заклинательница ангелов из Свидетелей Еноха. Заклинатель демонов — психопат и мафиози. Капитан воздушных пиратов. Гениальный изобретатель. И медиум-эмпат с тягой к садизму.

— Это вы не представляете, с кем связались, — фыркнула я и поставила на документе размашистую подпись, закрепляющую за мной блокирующий пакет акций.

В погоне за мечтой о красивой жизни одно я для себя уяснила накрепко. Роскошные кабинеты — это фермы механических тел покруче, чем городские трущобы. Обычные люди здесь лишь заводные игрушки в руках опытных кукловодов.

И раньше, пожалуй, я бы сбежала отсюда. Как сбежала из приюта, с войны, от Теша… По привычке избегать проблем, выработанной годами одинокой борьбы за свою жизнь. Но теперь я не одна. Теперь у меня снова есть семья. И приобретенный вместе с ней богатый опыт обрезания ниточек тем, кто любит за них дергать.

Ненавижу игры. Но жизнь научила меня в них играть и выигрывать. Я еще стану революционным автоматоном среди заводных кукол!

Авракс Джарвис — человек, гражданин Контремской конфедерации. Магнат, владелец контрольных пакетов акций основных картелей, синдикатов и трестов тяжелой и металлургической промышленности Контрема.

Барон Суббота — (см. Тадеуш Шабат)

Бартоломью (Барти) Буревестник — человек, гражданин Контремской конфедерации, в прошлом подданный Анталаморской империи. Во время Третьей опиумной войны был авиатором на службе Анталамории, капитаном дирижабля «Буревестник», благодаря которому получил свое прозвище. На войне познакомился с Гаечкой, вставшей под его командование, и впоследствии спас ее от трибунала за дезертирство.

Во время войны разочаровался в империи и стал вначале воздушным пиратом, а затем и капером на службе военно-воздушных сил конфедерации. Контрабандой перевозит из Анталамории в Контрем опальных ученых, непризнанных деятелей искусства, предпринимателей криминального склада характера и контрафактное оружие.