Экзорцизм заклинательницы ангелов для него всего лишь щекотный? У Теша совсем резьбу сорвало⁈ Кого он заточил в теле этого бедолаги? Дьявола⁈

Когда я видела его в последний раз, он бесновался внутри сложнейшей запирающей веве, совершенно непохожий на человека. Именно им, одержимым духом лоа, хвастался мне Теш три года назад. Но сейчас он был не похож на одержимого. И от этого становилось только страшнее. Потому что значило лишь одно.

Человеческой души, восстающей против угнетения высшим темным духом, больше в этом теле не осталось. И я не знаю, лучше ли такая судьба, чем превращение в вампира, выпивающего чужие души.

— Барон Суббота отправил меня к тебе с предложением, Гаечка, — смазанным, неразличимым глазу движением гость вдруг встал рядом со мной, оказавшись почти одного со мной роста. По-свойски приобнял за талию и поверх моей головы взглянул открыто и нагло, снизу-вверх в глаза стоящему по другую сторону от меня инквизитору.

У меня от близости лоа перехватило дыхание, и я не была уверена, что причиной тому был страх. Предательская реакция тела взбесила, слова вылетели сами:

— А ты у него на побегушках?

Вот теперь дыхание перехватило точно от страха. Дроу даже подался вперед, шумно втягивая воздух около моей шеи, едва ли не капая вспузырившейся на клыках слюной. Пошло чмокнул языком и с бабскими ужимками дернул меня на себя, оставив мой жалкий выпад без внимания.

— Мы посплетничаем немножко, а, гроза детишек?

У меня упало сердце, а лицо Мэя исказилось, как если бы его разбил второй инсульт. Тонкие губы побелели, почти исчезнув, глаза застыли, как черное вулканическое стекло. Правая рука, татуированная изгоняющими сигилами, дернулась было, но послушно опустилась в ответ на мой предупреждающий скулеж.

Дроу лукаво подмигнул инквизитору, изящно тряхнул белым каре и, модельно виляя бедрами, утянул меня в подвал. В холодном бальзамировочном зале, где вчера работали близнецы, непринужденно запрыгнул верхом на лежащее на столе окоченевшее тело. Мило оскалился в ответ на мой фальшиво равнодушный взгляд и заговорил.

Я смотрела в клыкастую пасть, из которой в этом леднике не вырывалось ни облачка пара, и понимала, что план, предлагаемый Тешем, это самоубийство. Было бы, если бы я, как раньше, пыталась справиться со всем сама. Но теперь я не одна.

Я скопировала паскудную ухмылку Кудряшки Сью и пожала протянутую дроу руку, закрепляя сделку. И на миг, всего лишь на миг, но я успела заметить, мелькнул истинный облик гостя. Рост под два метра, перевитые жилами мускулы, темно-кофейная оркская кожа, дреды. Трость с набалдашником из человеческого черепа, черный цилиндр и плащ до пола с густым высоким воротником из петушиных перьев.

Так вот кто такой «перьевой» лорд. Меня угораздило заключить сделку с одним из тех, кого енохианство запрещает называть, а вуду зовут Папа Легба.

Черный кэб притормозил у пафосно изукрашенных дверей «Гурмании», на одной из центральных улиц Верхней Тагарты. Я оставила шоферу деньги, забрала с заднего сиденья подарок и вышла на тротуар, поежившись. Пронизывающий ветер бросил в лицо колючее снежное крошево с черного бархата неба. Был еще даже не вечер, но в день зимнего Солнцестояния темнеет рано.

Я запрокинула голову, рассматривая здание в стиле античных храмов. Стойкое ощущение дежавю подсказывало, что на подобном мероприятии я не впервые. Но вспомнить, когда я, простая подмастерье мастера Дедерика, да к тому же оппозиционерка, могла затесаться в столичную элиту общества, мешала блокировка памяти.

Голова предупредительно откликнулась уколом боли в висок, и я послушно отстала от своих травмированных мозгов. Дохнула на руки, мерзнущие даже в перчатках, подошла ко входу в ресторан и мысленно выматерилась.

Гостей встречала гренадерская фигура из разряда «поперек себя шире» с лысой башкой и паскудной ухмылкой на мясистом лице. Давно не виделись, констебль Сьюзен. Еще бы столько же не видеться.

Я поправила съехавший на затылок цилиндр и невзрачный серый костюм-тройку с запонками стоимостью с дирижабль. И откуда только у Барти такая роскошь? Надеюсь, он не заложил «Буревестник». Сдув со лба черную челку мужского парика, я постаралась придать лицу безмятежное выражение, копируя… кого-то.

Сердце вдруг сжалось, в душе словно дыру пробили. Я едва не споткнулась в великоватых ботинках. Чувство было таким же, как в тот день, когда я поняла, что не могу вспомнить лица родителей. Поршень мне в выхлоп, неужели я позволила себе забыть кого-то, кто стал так же дорог⁈

Словно плавая в тумане Сизого залива, я предъявила жандарму приглашение и документы на имя Генриха Орфана. Кудряшка Сью мазнул взглядом маленьких глазок по бумагам, паскудно ухмыльнулся, став похожим на бульдога, и кивнул на вход. Я была уверена, что он меня узнал, но мне это и требовалось.

Внутри было светло и жарко от сотен свечей в изогнутых канделябрах. Определенно, я уже видела подобное великолепие. Потому что для трущобной девицы, привыкшей к электричеству, мигающему от малейшего колебания астрала, у меня на редкость вялая реакция. Зато так меньше шансов, что во мне кто-то распознает этого самого трущобного жителя, которому на свадьбе аристократов делать совершенно нечего. Я подавила желание почесать зудящую под париком голову.

Было бы гораздо проще, устрой барон Суббота празднество в «Виновнице». Но Теш теперь под надзором тайной полиции и не может себе позволить посещать компрометирующие его заведения. Раньше я старалась избегать скопления бобби, а теперь сама иду в их силки. Но проигнорировать свадьбу этого скотины я не могла. И вовсе не из-за тех нездоровых отношений, что нас связывали. Особенно учитывая тот факт, что он на протяжении пяти лет вынуждал меня быть зависимой от него, когда лгал о наличии у меня «негативных эктоплазменных эманаций». Нет, я здесь не ради Теша. Просто свадьба — единственный шанс с ним встретиться, чтобы заполучить фотографии пост-мортем. А еще спасти Шпильку и заодно отомстить за убийство моих родителей.

Гостей, разряженных в фиолетовые, серебристые и малахитовые готические костюмы и платья, было порядка двухсот человек. Дроу, имперцы, бадави… Но Теша в белом шелковом костюме с бутоньеркой-орхидеей в петлице я заметила сразу. Как и он меня, несмотря на маскарад. В серых глазах мелькнул порочный азарт, от которого у меня в унисон засосало под ложечкой.

Пока я лавировала в толпе гостей, пробираясь к молодоженам, Теша отвлек какой-то парень, короткие белые волосы и сероватый румянец которого указывали на каплю крови дроу. Светло-зеленый костюм сочетался с фисташковыми глазами, смотрящими исподлобья с ленивой агрессией. Теш снисходительно пожал ему руку, в которой, как мне показалось, мелькнул конверт, сливающийся с белыми лайковыми перчатками обоих. Парень растворился в толпе, а я на всякий случай оглядела банкетный зал в поисках фантомов.

Но никаких духов в округе не наблюдалось, за чем пристально следили невзрачные типчики у стен в гогглах-пировидиконах и обходящий зал с видом хозяина вшиво-плешивый Его Святейшество. Либо в конверте были не фотографии пост-мортем, либо хунган каким-то образом научился маскировать фантомов.

Я наконец добралась до молодоженов. И с нескрываемым, чисто бабским интересом окинула взглядом ту, благодаря которой будет доделан автоматон. Ведь, если бы не ее помощь, наша встреча с Тешем не состоялась бы, и Лига антиимпериалистов не получила бы фотографии пост-мортем.

Она была длинной, почти с Теша ростом, но оттого не менее грациозной. В белом узком платье, подчеркивающем тонкую талию и высокую грудь. Со смуглой кожей, пухлыми губами, чуть крючковатым бадавийским носом, водопадом черных прямых волос до пояса и кротким взглядом в пол.

Ну, прямо тот самый идеал, который нужен деспоту вроде Теша. Леди со шлейфом благородных предков и титулов, которой не привыкать чувствовать себя вещью в чьей-то собственности. «Счастливая» обладательница мужа-психопата, графиня Ханна Арахнай.