— А как вы познакомились? — решила я проявить ответный интерес.

Горничная принесла обед к дверям мастерской. Я стянула с подноса тарелку наваристого грибного супа и уселась задом на стол, свернув ноги кренделем. Гном сосредоточенно макнул в суп черный хлеб и нахмурил седые брови.

— Нас, как и вас, свела Полли. Едва кончилась война, Ли Мэй пришел к ней и завербовался в Лигу антиимпериалистов с сообщением, что Анталамория готовится создать автоматона. Полли направила его ко мне, ведь я давно сотрудничаю с Лигой, мщу империи, отнявшей у меня дочь. Но настоящими товарищами мы стали лишь год назад. Когда выяснилось, что Ли Мэй помог Фриде скрыть экстрасенсорные способности ее ребенка от тайной полиции. В благодарность я создал для него лучший имплант руки, лопатки и позвоночника, на который был способен.

«Фриде»⁈ Я закашлялась и едва не грохнулась со стола, удержавшись в последний момент. Как можно более беспечно отмахнулась от изумленного взгляда мастера и отставила тарелку от греха подальше. Руки тряслись так, что суп грозил расплескаться даже через высокие края.

Ну что за невезение. Не успела я насладиться затишьем, наступившим в моей жизни, как судьба решила подкинуть мне новое потрясение.

Но как такое вообще возможно? Ведь мои родители погибли в результате несчастного случае в цехе по сборке паромобилей. Я придумала ересь о том, что их извела тайная полиция только для того, чтобы аргументировать Барти свой отказ перебираться в Контрем. Не может же выдумка оказаться правдой!

— Вы так яро помогаете оппозиции, — прочистив горло, просипела я. — Значит, уверены, что ваша дочь погибла по вине Анталамории?

— Вины Наугрима здесь не меньше, — мстительно прищурил глаза мастер, опираясь кулаками о столешницу. Потом выдохнул с бессильной яростью и глухо признался. — Как и моей. Клан Дедерик заклеймил Фриду бастардом и изгнал. А я продолжал поддерживать с ней связь, и… тайная полиция ошибочно посчитала, что она сливает мне имперские разработки.

У меня упало сердце.

— Бобби попытались переманить ее на свою сторону и заставить сливать им республиканские разработки, которых у изгнанницы не было и быть не могло. А когда она отказалась, ее решили просто убрать. Без суда и следствия, ведь за ней не стоял клан, который мог бы втянуть империю в конфликт с Наугримом.

Честно признаться, тут мне резко расхотелось иметь с собственным кумиром хоть что-то общее. Мало того, что он не рискнул пойти против клана и признать дочь законнорожденной, так он еще и подставил ее, пусть непреднамеренно.

Но, к сожалению, это не отменят того факта, что я тоже всю жизнь думаю только о своей шкуре, целую задницы, когда это требуется, и покоряюсь прогнившей системе. Так что не имею права судить мастера за подчинение законам его страны. Ведь умение подстраиваться у нас явно семейное. Как и любовь к механизмам и беспорядку.

Я мельком глянула на изобретателя, украдкой вытирающего слезы кончиком бороды. Он действительно виноват не меньше, чем весь его клан и Бюро общественной безопасности Анталамории. Только вот он сам в этом сознался. Значит, до сих пор не простил себя. И вряд ли когда-нибудь сможет. Не достаточное ли это наказание?

Возможно, возвращение внучки позволит мастеру… деду снять с себя хоть часть груза вины. Но я заставила себя прикусить свой длинный язык и не лететь поперед паровоза. У меня ведь нет доказательств. Не осталось ни фотографии с родителями, ни документов.

Ну, огорошу я мастера Дедерика голословным заявлением «здравствуйте, я ваша внучка, потому что я медиум-эмпат, а мою маму звали Фрида и она была полугномкой». И какова вероятность, что после такого мастер вышвырнет меня отсюда, посчитав аферисткой, решившей получить долю в наследстве гениального изобретателя? Да сто процентов! Даже несмотря на то, что мама была бастардом, а, значит, мне клановых богатств иметь тоже не положено.

Поэтому я лишь просипела «мне жаль», спрыгнула со стола и вернулась к работе, оставив недоеденный обед. В голове вертелась мысль, что я могла бы и раньше обо всем догадаться. Почему я до этого не задавалась вопросом, откуда у мамы был тот палантин с сигилами, защищающими от одержимости и глушащими астральные сенсоры? Ведь такие вещи в обычной эзотерической лавке не купишь, на такие нужно сначала добыть лицензию. Или просто получить их в подарок от какого-нибудь добросердечного студента-экзорциста.

Если бы вспоминать родителей было не так больно, я бы уже давно сопоставила этот факт с историей Ли Мэя. А ведь тогда получается, что в детстве от тайной полиции меня спас именно он. Немыслимо!

Мне необходимо с ним поговорить. Только он сможет подтвердить мое происхождение. Где его носит, когда он так нужен⁈

— Ему поручили расследование дела студента, заподозренного в некромантии, — снисходительно сообщила Евангелин, когда я подкараулила ее у трапезной.

Как невовремя! Закон Мерфи в действии.

У меня неожиданно образовалась уйма свободного времени, а мозги, как назло, требовалось срочно чем-то отвлечь, чтобы они не взорвались от свалившихся новостей. Недолго думая, впрочем, как обычно, я решила самостоятельно заняться проектированием автоматона. В конце концов, я же внучка гениального изобретателя. Да и всяко пользы больше, чем от пустых рефлексий в ожидании Ли Мэя для прояснения моей родословной.

К тому же мне вдруг стукнула в голову интересная мысль. Подал мне ее, шутка ли, Башня Бенни. Точнее, очередной ночной кошмар с моей одержимостью им. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Вселение духа в предмет казалось мне возможным только в случае некромантского поднятия зомби. Но ведь одержимость — это то же самое. Ведь что живое человеческое тело, что мертвое, можно отнести к абстрактному понятию «предмет». Тогда возникает вопрос, может ли быть, что важна именно антропоморфная форма «предмета»? Ведь призраки сохраняют моторную память, а, значит, умеют управлять только человеческим телом, а не грудой шестерней и патрубков.

Но как подтвердить догадку? Робота, имитирующего человеческое тело, для проверки я на скорую руку, понятное дело, не соберу. Хотя чертеж сделаю, раз уж заняться больше нечем. Но, может, история знает еще случаи вселения духов в предметы, кроме одержимости и зомби? Ведь, как говорится, один раз — это случайность, два — совпадение, а три — уже закономерность.

Воодушевившись, я принялась штудировать библиотеку. И через пару дней действительно наткнулась на нечто подобное. Правда, не в учебнике по истории эзотерики, а в сборнике сказок, который взяла для чтения перед сном. Но то, что стало основой сказки об ожившем деревянном мальчике, точно должно найтись в учебнике.

— Мастер Дедерик просил тебе передать, — оторвал меня от научных изысканий тусклый голос.

Я ошалело захлопала ресницами на папку, которую мне протягивал Винсент. Оглядела перекосившуюся на нем студенческую форму, уставилась в бегающие круглые глаза за толстыми диоптриями очков и вцепилась в паучьи пальцы.

— Ты-то мне и нужен!

Винс, смущенный внезапным прикосновением существом с другой планеты, то бишь девушки, скособочился пуще прежнего, но возразить не сумел.

— Переведи, будь любезен, — я решительно усадила его рядом с собой за библиотечный стол. Отодвинула словарь, с которым мучилась последние два часа, и ткнула пальцем в сборник мифов народов Бадавийской пустыни. — Иначе я тут провожусь до второго пришествия Еноха.

Зангаоский полукровка неловко поправил сползшие по плоскому носу очки, спрятал ладони между коленей и послушно забубнил.

— «Голем — антропоморфное существо в бадавийской мифологии, полностью созданное из неживой материи, обычно глины или грязи. Создание голема народная легенда описывает, как оживление истукана, который создается из глины, крови и иных примесей. Ему придается форма человека, вкладывается в рот тетраграмматон и провозглашается пародийная фраза 'да будет человек».

— Да! — я по-жабьи раздулась от гордости за открытие. Закончила конспектировать и с чувством выполненного долга отложила перьевую ручку. — Это оно. Закономерность!