— Это ересь, Генри, — занудно констатировал Винс.
Вот интересно, как светило в области сигиллографии может быть настолько ригидным в вопросах религии? Впрочем, сейчас важно другое. У меня, как и во время исследования часов Эрика, шестеренки в мозгу заработали с удвоенной скоростью.
— Что такое тетраграмматон? — потребовала я информации.
— Четырёхбуквенное непроизносимое имя Еноха, считающееся его собственным именем, — судя по выдвигающемуся вперед подбородку, специалиста в сфрагистике и сигиллографии стали напрягать мои вопросы. Хорошо, что он не умеет отказывать. — Складывается из букв, которые значат «кисть руки», «вот, смотри!», «железный гвоздь», «вот, смотри!».
Это похоже… на алгоритм! Программа, последовательность действий, которую должна выполнять машина!
— Винс! — завороженная открывающимися перспективами выдохнула я. — Ты можешь вычислить формулу, которая будет заставлять призрака думать, что предмет, в который его вселяют, это его тело?
Я ожидала энтузиазма гения, дорвавшегося до нового эксперимента, но, видимо, не у всех умников отсутствует понятие морали, как у Теша. Потому что Винс внезапно подскочил, как ужаленный, и, наставив на меня суставчатый палец, истерично взвизгнул.
— Я не поддамся на твои провокации, чертова некромантка!
И пулей вылетел за дверь библиотеки. Я проводила его шокированным взглядом и нервно фыркнула. Он решил, что я таким образом пытаюсь его скомпрометировать? Чтобы потом сдать тайной полиции? Ага, делать мне больше нечего!
Я досадливо покачала головой, сбрасывая неприятный осадок с эмпатических сенсоров, и вернулась за стол. Надо же, какая ледяная и душная его паранойя. Странно, что раньше я ее так не чувствовала. А в идее с программой что-то есть. Попробую предложить Евангелин, раз уж в отсутствие Ли Мэя она командует разработкой автоматона. Ну, если уж и она скажет, что это ересь, тогда заткнусь. Кто я такая, чтобы рассуждать об эзотерике?
Сделав пометки в конспекте, обратила внимание на папку, принесенную Винсентом. Внутри оказались чертежи, в которых я с изумлением опознала робота. Меня допускают-таки к проектированию автоматона? А что так скромненько, без официальных заданий мастера?
Через пару дней кропания над папкой вопросов лишь прибавилось. Потому что мне настойчиво казалось, что в чертежах ошибка. Но разве может мастер Дедерик ошибаться? Скорее уж я торможу.
Засомневавшись в своих математических способностях, я переделала расчеты три раза. И трижды получила один и тот же результат. Взрыв из-за чрезмерного давления пара. Но главное, если бы я не была так же дотошна, как отец, ни за что бы эту ошибку не заметила. Потому что она была талантливо замаскирована.
Это что, еще один экзамен на профпригодность? Правда, задница поджимается сильнее, чем перед обычным экзаменом. Но, должно быть, это из-за нервов.
— Мастер Дедерик! — окликнула я гнома, выходящего из восточного крыла. Приноровилась к его семенящему шагу и протянула папку с моими расчетами. — Винс сказал, вы просили мне это передать. Но тут ошибка в вычислениях.
Изобретатель нахмурил кустистые брови. Пролистнул пару страниц, пожевал губами и, как мне показалось, на миг потемнел лицом. Но уже в следующую секунду с широкой улыбкой обернулся ко мне, по-отечески похлопав по плечу.
— Умница, Гаечка. Ты сдала экзамен. Скоро мы подключим тебя к конструированию автоматона. На сегодня можешь быть свободна.
Вот и пригодился пресловутый этикет. Я дежурно улыбнулась и с прямой спиной направилась к себе. Плечо до сих пор жгло даже через джинсу комбинезона. Мастер Дедерик был в гневе. И это был не экзамен.
Чего я не замечаю? Не того ли, что эта ситуация здорово смахивает на замаскированную в статуе дамы с зонтиком бомбу? Папку принес мне Винс. Может ли он пытаться саботировать создание автоматона, спрятав в нем критическую ошибку? Но тогда зачем ему приносить свои чертежи мне? А мастеру Дедерику зачем врать про экзамен, ведь мы по одну сторону баррикад?
В мозгу вдруг что-то щелкнуло. А что, если по разные?
И, нет, в преданности мастера Дедерика оппозиционерам я не сомневаюсь. А вот они в моей как раз-таки могут. Поэтому подсовывают липовые документы.
Как бы понять, это стандартная проверка на вшивость для новых членов Лиги или меня подозревают в чем-то конкретном?
Стоило ли мне сообщать о найденной ошибке или моя чрезмерная дотошность теперь усилит их подозрения? Мол, я не доверяю своей команде, раз так тщательно проверяю все чертежи, которые мне вверяют товарищи. А все потому, что не могу допустить, чтобы мои несуществующие хозяева, для которых я якобы крысятничаю, подорвались. Но, сделав вид, что не заметила ошибку, я разве не дискредитировала бы себя, как специалиста?
Чтоб меня отцентрифужило, ну не умею я играть в шпионов!
Еще и Ли Мэя нет, заступиться за меня некому. Не то чтобы мне нужна чья-то поддержка, я и сама способна о себе позаботиться. Но слово в мою пользу от того, кого мои противники считают авторитетом, будет не лишним. Если только он не заодно с остальными. Он ведь говорил, что не доверяет даже себе. Так с чего бы ему доверять мне?
Я промаялась сомнениями и смутными предчувствиями весь день. Пыталась сообразить, как убедить антиимпериалистов в своих чистых помыслах. И все больше склонялась к мысли, что из этого осиного гнезда надо просто линять. Что, если экстрасенсам стукнет в голову дурная мысль прибегнуть к крайним мерам? Присоединяясь к оппозиции, на пытки я не подписывалась.
Только вот вдруг я просто заразилась паранойей от Винсента, и вся эта слежка мне лишь приглючилась на нервной почве?
— Henrica, a allaf dynnu sylw i chi? [Генрика, могу ли я вас отвлечь? (наугр.)] — раздался вдруг за дверью голос Брана.
Какой странный вопрос. Не по протоколу. Обычно лысый мажордом просто сообщает, что меня вызывает мастер.
— Digwyddodd rhywbeth? [Что-то случилось? (наугр.)] — на заметно улучшившемся наугриме откликнулась я, высунувшись из комнаты.
— Efallai nad yw’n un o fy musnes, ond ie [Возможно, это не мое дело, но да (наугр.)], — предельно серьезно кивнул гном и сделал приглашающий жест рукой.
Озадаченная я проследовала за ним в конец коридора с гостевыми комнатами. Мажордом провел меня в одну из них и вошел в шкаф. У меня нехорошо засосало под ложечкой. Уж не в ловушку ли я сама себя загоняю?
Я проверила золотые браслеты на предплечьях, которые подарил мне Теш, как выяснилось с подсказкой Ли Мэя, для защиты от одержимости. Проверила в кармане комбинезона скальпель, с которым никогда не расставалась. И шагнула в потайной ход, на удивление чистый. Ни пыли, ни паутины. Только серый бетон и железные швы.
Блуждали мы недолго. Остановились у стены, рядом с которой стояли крепкие стол со стулом и лежали наушники. Я прокрутила в голове план фабрики и с недоумением признала, что мы находимся за стеной кабинета мастера. В ответ на мой вопросительный взгляд Бран невозмутимо указал на прослушивающий прибор и приложил кулак к бочкообразной груди.
— Roeddwn yn meddwl y dylech wybod am y peth [Я решил, что вам стоит это знать (наугр.)].
Я опустилась за стол с осторожностью, но стул не издал ни звука. Задрожавшими пальцами надела наушники и прислушалась.
—…преждал, чтобы Генрику оставили в покое! — гулким басом разорялся мастер Дедерик. — Дался тебе этот бал!
— Считаешь, это не вызывает подозрений? — в мелодичном голосе Евангелин проскользнули озабоченные нотки. — То, как она вызвалась на смертельно опасную операцию, хотя раньше, по словам Полли, отказывалась от участия в любых сомнительных авантюрах?
Верно говорят, от добра добра не ищут. Собственно, поэтому раньше я и не страдала самоотверженностью. Не оценят.
— Ли Мэй поручился за нее.
— Ли Мэй очарован ею, — поправила заклинательница ангелов с такой жалостью, словно ниже Хелстрему падать теперь некуда. — Как и ты. Но ее сходство с твоей дочерью не гарантирует ее преданности, Цадок.
