Но ждала я напрасно. Подруга ко мне так и не заглянула. А вернувшийся после разговора с ней инквизитор был непривычно сосредоточен.

— Черт побери, на фабрике нашли еще две бомбы. Я возвращаюсь в церковь. Может быть, найду совпадения с подрывником по базе отпечатков аур.

Я кое-как села на кровати, обессиленная после недельной лихорадки и опустошенная после передоза чужой эндоплазмой. Пару минут понаблюдала за его размеренными сборами и поймала чернильный взгляд в отражении зеркала. В отличие от меня, выглядеть Ли Мэй стал лучше, чем во время безвылазного нахождения в лабораториях «Дедерик Инк.».

У него слегка отросла щетина, но исчезли тени под глазами и привычка устало потирать переносицу. Словно, позволив ему ухаживать за мной, я вернула ему силы. Хотя, подозреваю, немаловажную роль в этом сыграло и возвращение в высший свет. Как бы святоша ни плевался при упоминании имперской элиты, это не отменяет того факта, что стать одним из них было и остается его мечтой провинциала.

— Спасибо, что помог, — я почесала грязную голову. — И прости, не стоило мне так надолго присасываться к магистру…

— Не извиняйся, — отмахнулся Ли Мэй, улыбаясь через зеркало с морщинками-лучиками у глаз. — Просто предупреждай меня в следующий раз, как решишь заняться самодеятельностью. Договорились?

Подумать только, из-за общения с Тешем я уже позабыла какого это, когда не ругают за своеволие. Я в ответ скопировала его кривую инсультную улыбку. И поджала губы, как только за ним закрылась дверь. Не нужно быть эмпатом, чтобы заметить, что за время этого скомканного прощания он ни разу не посмотрел на меня прямо. Что за вести ему принесла эта потаскуха⁈

На следующий день я вернулась на фабрику, чему несказанно обрадовался мастер Дедерик. Милый и моему сердцу творческий беспорядок в его кабинете опять превратился в неконтролируемый хаос. Пока я разгребала бумажные завалы, гном со стариковским любопытством выспрашивал подробности нашей с Ли Мэем вылазки.

Я, придерживаясь легенды обычного мехадока без суперспособностей, коротко поведала о взломе лаборатории и сейфа. Фигурально выражаясь, так оно и было. Мастер поохал и задумался над созданием протезов с отмычками для воров. Так я узнала, что часть продукции фермы механических тел поставляется для людей Броневика. Тесна Тагарта!

Благодаря помятому виду, от работы в саду по мониторингу механических статуй изобретатель меня освободил. И нагрузил вместо этого доработкой новых заводных игрушек. Я своеобразному отдыху порадовалась, хотя украдкой и удивилась такому решению. Думала, меня сразу после возвращения с бала припашут к проектированию автоматона. Ведь экзамен на теорию я успешно сдала за пару дней до праздника Всех Святых.

Впрочем, от безделия я все равно не страдала. Мастер Дедерик случайно проболтался, что у Ли Мэя день рождения в первых числах декабря. Так что я ломала голову еще и над подарком. Мне до чесотки хотелось презентовать что-то нетривиальное и нужное. Во-первых, так я хоть частично отблагодарю его за все, что он для меня сделал. А во-вторых, в душу нет-нет, да и закрадывалась эгоистичная мысль, что такой подарок будет напоминать обо мне.

Но я вдруг совершила неприятное открытие. Я вообще не знаю Хелстрема.

Вот он, например, в курсе, что мои родители были инженерами, и я пошла по их стопам. Росла в приюте, где боролась с Башней Бенни и приобрела стойкую неприязнь к играм. На войне получила специализацию медика и познакомилась с Бартоломью Буревестником, ныне воздушным пиратом. Знает, что я люблю учиться, бродячих котов и элементы красивой жизни, хотя далека от искусства. Что питаю слабость к полосатым брюкам, перчаткам и вундеркиндам. Мечтаю о собственной клинике и выбиться из дерьма в люди. Не выношу свою эмпатию, экстрасенсорику в целом, ущемление своих прав и попытки мною командовать. А еще вожу так называемую «дружбу» с самой дорогой куртизанкой столицы и лидерами бандитских группировок.

А что я знаю о нем? Что он бывший капитан разведчиков и экзорцист, ныне инквизитор и оппозиционер. Родом с островов Еноха, но там ли его семья, и живы ли его родственники вообще, не имею понятия. Ценит блага цивилизации и научно-технического прогресса, но стесняется своего импланта, хоть и старается этого не показывать. Тоже недолюбливает экстрасенсорику, фальшь и абстрактные «рамки приличий». Часто курит вонючие самокрутки, изредка пьет коньяк и не представляет утро без горького кофе с лимоном.

Никакой конкретики, шпион отцентрифуженный! Я не знаю о нем ничего, как о личности. Он сладкоежка или мясоед? Собачник или кошатник? Какой его любимый цвет? Был ли он женат? Чем он занимается в свободное от работы и оппозиции время? С чем связаны его лучшие воспоминания? Не знаю!

Промучившись пару ночей без сна, я в итоге плюнула на эксклюзивность и остановилась на единственном пришедшем в голову варианте. Портсигар. А если святоше не понравится банальный подарок, сам же будет виноват. Нечего так скрытничать! Успокоив себя таким бессовестным переложением ответственности, я поставила себе зарубку на память вытрясти при случае хоть какие-нибудь подробности о жизни моего самого проблемного пациента и принялась за работу.

Подловила Дениса, как самого легкого на подъем, и заставила его провести мне ликбез по основным сигилам. Написала письмо Шпильке, в котором попросила ее обшарить мою бывшую клинику в подвале «Виновницы», и в ответном письме получила оставленные там пластинки серебра. Согласовала проект с мастером Дедериком, получила одобрительное кряканье и хитрый прищур глазок-буравчиков. Точь-в-точь как тот, которым награждал меня Барти при наших встречах с инквизитором. Почти отеческий.

Ноябрь перевалил за середину, но меня все еще не дергали. Работа в саду, видимо, окончательно убралась из списка моих обязанностей, хотя я уже вполне пришла в себя после астрального передоза. Но я не спешу ее возвращать, потому что в Тагарте ощутимо похолодало. С Сизого залива пришли порывистые, сбивающие с ног ветра и тяжелые тучи, ежедневно истекающие снего-дождем, больно секущим кожу. В такую погоду меньше всего хочется выползать на улицу.

Я успела смастерить подарок Ли Мэю и в кои-то веки выполнила давешнее задание изобретателя, сконструировала огнестрельную конечность, которая заменит «Уэбли». Но в процессе мне пришло в голову протестировать ее на Барти, поэтому теперь я пытаюсь заставить плеваться свинцом не руку, а ногу.

Команда экстрасенсов заперлась в лаборатории с предоставленными мной чертежами, поэтому с ними я теперь совсем не пересекаюсь. Правда, судя по оговоркам, услышанным мной за обеденным столом, что-то у них там не клеится. Мое место подмастерья в проектировании автоматона занял Винс, но так даже лучше. Сейчас мне жизненно необходима передышка.

— А как ты познакомилась с Ли Мэем, Гаечка?

Какое облегчение, что мастер наконец-то перестал мне «выкать»! Я оторвалась от сварки латунного колена и озадаченно откинула со лба отросшие до плеч рыжие кудри.

— А он вам разве не рассказывал? Я починила его имплант.

— Знаю-знаю, сам проверял, — пробасил гном, ковыряясь в моем изобретении. — Потому и согласился с его предложением принять тебя на место моего подмастерья. Работа филигранная. Но почему он пришел именно к тебе? В подполье хватает мехадоков-оппозиционеров, а ты, кажется, на тот момент еще сохраняла идеологический нейтралитет.

Я фыркнула, вспомнив, как и сама задавалась тем же вопросом, когда только распознала в пациенте антиимпериалиста. И, вернувшись к сварке, пересказала мастеру все, начиная с освященных пуль в механической ноге Барти. В данном случае таиться перед изобретателем бессмысленно, мы по одну сторону баррикад.

К тому же от недостатка задушевных собеседников мы с гениальным изобретателем страдаем оба. Поэтому мне не помешает выговориться, а старику незазорно погреть уши. Особенно мастеру понравился момент, как девчонка-мехадок конвоировала инквизитора к контрабандистам. Заготовка для анекдота, угу!