— Ты говоришь? А я тебя понимаю…

У мужчины на лице выступила испарина. Он отёр дрожащей рукой холодный пот со лба и с ужасом покосился на бутылку стоящую рядом.

— Конечно понимаешь. — успокаивающе ответил Кузьма, и снял с себя китель, повесив его на спинку стула. — Это всё потому, что я тебе снюсь. — он аккуратно положил фуражку и жезл на стул.

— Всё… — выдохнул мужчина. — Больше не пью!

— А вот это правильно! — заметил Кузьма, боком продвигаясь к окну. — Зелёный змий — вреден для жизни и здоровья неокрепших организЬмов. И взятки больше не бери, а то опять приду.

— Понял. — ответил мужчина, и побледнел.

— И котика дочери купи! Давно просит.

— Ну… Я, того… Этого… Спать я…

— Спи, спи…

Ласково ответил кот и похлопал мужчину по плечу. Тот свалился на кровать, как подкошенный.

Кузьма выпрыгнул в окно и дал дёру.

Ворон крепко выругался и сорвался за котом.

— Вот оно тебе надо было? Мы зачем сюда пришли?

— Может и не надо, но когда очень хочется — то немножечко можно! Я постигаю дзен. Слышь, мудрый, а ты постиг дзен? — обратился кот к ворону и хихикнул.

— Сметана забродившая была, или ты у этого, с фуражкой, надышался? — недоумённо спросил ворон, и чуть не врезался в дерево.

Кот хихикнул и прыгнул в раскрытое окно следующего дома.

Глава IV

Этот домик оказался больше прежнего. На кухоньке витали дивные ароматы шашлыка, копчёностей и других разносолов.

Кузьма бесшумно подкрался к столу и приоткрыл крышку огромной тарелки.

Аромат жареного мяса нежным фимиамом коснулся его розового носика, желудочек тут же отозвался утробным урчанием, предвкушая неземное наслаждение. Громко сглотнув, высунув кончик языка от напряжения, кот уже было протянул лапу к самому крупному куску с аппетитной хрустящей корочкой…

Совесть, в виде пернатого Серафима, тут же клюнула его в самое нежное место пониже спины.

— Ай! — взвизгнул кот и резко развернувшись, выронил крышку, которая с грохотом свалилась на пол.

Звук был такой, что показался выстрелом царь-пушки.

Ворон спрятал голову под крыло. Кот взвился под потолок, и что было мочи сиганул вверх по лестнице. Серафим, не помня себя от ужаса рванул следом.

Они оказались в крошечной комнатке, в которую с трудом поместилась небольшая кровать и тумбочка. В углу, на полу стояла спортивная сумка.

Ворон долго прислушивался не раздадутся ли снизу торопливые шаги, но всё было тихо.

— Прибыли! — уведомил ворон. — Это её комната, её вещи, хватай и уносим лапы, пока все не встали!

Кот сидел в углу, держась за сердце и тяжело дыша. Он дважды пытался что-то сказать, даже поднимал лапу, чтобы указать на дверь, но тут же хватался за сердце.

— Прекрати паясничать! Твоя любовь к еде до добра не доведёт. Вот зачем ты полез в тарелку?

— Я⁈ — зло ответил кот. — Я должен был удостовериться, что в новом мире всё по-старому, и… И… И еда не отравлена, да!

— Я тебе конечно верю, разве могут быть сомненья? — хрипло пропел ворон. — Угу, счас, как же… Ты собирался его съесть!

— И что? Я должен всё попробовать на вкус!

— Э-э-э… Точно всё? Могу предложить свежий, куриный…

Кот замахал на ворона лапами и в ужасе зажал лапами мордочку.

— То-то же… Дегустатор выискался. Всё, садись пиши записку, да в современном стиле. И смотри мне, без ошибок!

— Раскомандовался! — прокряхтел кот и сел на кровать. — Сам знаю! Не учи учёного!

Кузьма, словно из воздуха выхватил лист бумаги и шариковую ручку, покрутил её в лапах рассматривая, и недовольно хмыкнув, задумался.

— А чего писать-то? — смущённо спросил он.

— На-ча-ло-сь! — раздражённо проворчал ворон. — Ты же у нас у-у-чёный, вот и думай!

— Да откуда ж я знаю-то? — взвился кот. — Ты у нас мудрый на всю голову, вот ты и придумывай. Диктуй, а я запишу.

— Кхе-х… — откашлялся ворон. — Ладно, пиши: «Ребята, не теряйте меня. Я решила уехать, думаю так будет лучше». Записал? — уточнил ворон, заглядывая коту через плечо.

Кот утвердительно кивнул, и решительно отодвинул лапой ворона.

— Свет загораживаешь! — проворчал кот. — Что там дальше?

— А что ещё-то?

— А про бабулю?

— А, ну да… Записывай: «Решила навестить свою бабушку, давно её не видела, да и в лесной тиши мне будет легче забыть всю эту историю. Вернусь через неделю. До встречи. Татьяна.»

Кот старательно выводил буквы, и так увлёкся, что в конце подписал: «Ваш кот».

— Дурень! — захлопал крыльями ворон. — Вот дурень! — негодовал он, отвесив крылом звонкий подзатыльник коту.

— Ай! — взвился кот. — Чего сразу драться-то? Что за рукоприкладство! — обиженно ворчал он. — Больно же! Всяк норовит Кузеньку обидеть. Да ну вас всех, уйду я от вас, и живите как хотите.

— Зачеркни! — требовательно заявил ворон. — Где я тебе ещё лист пергамента достану?

— А вот и не буду!

— Зачеркни!

— Вот тебе надо — ты и зачёркивай! Угодник куриный. А я пошёл.

Кот подхватил сумку и вышел из комнаты.

От бессилия, ворон с размаху приложился головой о раму.

Кузьма не торопясь спускался с лестницы, держа в лапах сумку. Уже миновав последнюю ступеньку, на повороте к кухне, он нос к носу столкнулся с Саней, который направлялся проведать Татьяну.

— Здрассьти. — вежливо поздоровался кот, и пошёл дальше.

Молодой человек замер на месте, потом обернулся и посмотрел в удаляющуюся спину кота.

— А… Сумку куда понёс? — придушенным шёпотом спросил он.

— Домой! — небрежно бросил кот, и вальяжно махнув пушистым хвостом, скрылся за дверью.

— Сплю… Наверное, я просто ещё сплю и мне снится сон. — прошептал Саша и поплёлся обратно в спальню.

Яга глаз не сомкнула от беспокойства. А ну как не справятся её верные помощники — все усилия прахом пойдут.

Васятку едва спать уложили, всё рвалась к новой подружке, сон её охранять.

Нафаня тем временем первый этаж переоборудовал. Пришлось магию применять, для расширения пространства. Избушка чуть поскрипела, но изменения выдержала. Теперь первый этаж был поделён на две комнаты: кухоньку с печью, столом круглым, буфетом пузатым, и спаленку: кроватью с балдахином, огромным зеркалом, сундуками вместо лавок и ковром дивным узорчатым с лебедями и озером — Василисиным подарком, что на стене красовался.

Домовой во все комнаты новомодные люстры повесил. На кухне, прямо над круглым столом, пузатый матерчатый абажур подвесил, с бахромой и стеклярусом, как Яга заказывала. Ей в спаленку лампу настольную поставил, всю в цветочек и с оборочками — больно уж Ягусе она по душе пришлась. В общем, улучшил всё, насколько мог.

Яга радовалась, как девчонка, ахала и хлопала в ладоши. Только от шкафа плательного наотрез отказалась, всё ей казалось, что сейчас оттуда какая-нибудь бабайка выскочит — с младенчества двери не любила, мама в детстве сказок страшных нарассказывала, вот и… Поэтому, гардероб сложили по-старинке — в сундук.

Тем временем колокольцы на дощечке Нафаниной мелодично позвякивали, сообщая о гостях прибывших. Первым делом, лешие с мавками на полянку заселились, чуть позже, Горыныч в свою пещеру перебрался, кикиморы к болотцу пожаловали, русалки в озеро бултыхнулись всем скопом — то и дело смех заливистый слышался. Радовались значит, по душе им новое место пришлось.

Нафаня с ног сбился гостей встречая, да расселяя. Но улыбался, доволен был, нет — нет да кафтанчик новый рукой огладит, на сапожки сафьяновые полюбуется, пылинку смахнёт.

Яга по кухне металась, да в окна поглядывала — не летит ли Серафим, не бежит ли Кузенька. Только присела, как дверь отворилась, на пороге появился запыхавшийся Кузьма с сумкой.

— А ворон где? — испуганно спросила Яга.

— Понятия не имею. — недовольно ответил кот, и поставил сумку на сундук. — Не вожусь я с ним боле, не разговариваю. Совсем распустился, избил меня, по самым нежным местам метил, хочешь покажу?