Неподалёку от берегов Темзы на одной из равнин раскинулся военный лагерь Эдуарда Старшего. Король из опыта знал, наилучшая форма стоянки прямоугольная, так как врагу не так-то просто будет окружить её, ведь придётся рассредоточить свои силы при нападении. По периметру лагеря был вырыт ров глубиной более двух метров, а также насыпан земляной вал. Внутри окопа ночной караул совершал обход войска по периметру стоянки.

В качестве заграждений лагеря использовали обозные телеги. Пешее войско разделялось на четыре равных части, каждая из которых располагалась на одном из четырёх флангов.

На территории стоянки были установлены многочисленные тенты-шатры с овальным основанием, а также и палатки чуть поменьше, так званые тентеллы, где располагались воины. Его Величество обитал в огромном павильоне с двойным пологом из плотной шерстяной ткани. Вокруг этого строения дневали и ночевали караульные, порой прячась от зимнего холода между двумя тканевыми пологами.

Неподалеку от королевского павильона располагались подобные шатры чуть меньшие по площади, где обитали графы и элдормены, командиры своих отрядов, а ближе к границе лагеря установили длинные павильоны-конюшни.

Прибывших командиров воины встретили с энтузиазмом, ведь невтерпёж было выплеснуть свою энергию в очередном сражении, да и стоять на одном месте подолгу не хотелось, так как провизия имела свойство заканчиваться, хотя каждый воин брал с собой в поход определённое количество толчённого проса в мешках да солёную свинину. В медном чане всегда можно было приготовить похлёбку из этих продуктов с добавлением лука или чеснока.

По прибытию в лагерь Эрик сразу же наведался к своим воинам, намереваясь лично со всеми побеседовать. Он наблюдательного графа не укрылось, как один из его людей прятал раненную руку под своим плащом, делая вид, что с ним всё в порядке.

— Ты отправишься в Грандвелл в качестве гонца с посланием для Её Сиятельства, — Эрик пристально разглядывал недовольного юнца, который так рвался в бой, но его планам уже не суждено было сбыться.

— Ваше Сиятельство, я готов сражаться, ведь со мной всё в порядке… — пробормотал юноша, лишь сильнее прижимая к себе раненную руку.

— Ты выполнишь мой приказ, это не обсуждается. Своё жалование за участие в походе получишь, так что седлай коня да отправляйся в Грандвелл! Передашь послания моей супруге и Джону. А сейчас ступай в палатку к Этану, он осмотрит твою руку. И на будущее, если от меня кто-либо будет пытаться скрывать подобное, в качестве наказания отправлю домой и никогда более не допущу до службы! Всем понятно? — последнее предложение Эрик буквально прорычал, его воины сразу притихли, опустив головы. Приказы графа не обсуждались, а наказывать сурово он умел.

У Грандвелла в отряде была строгая дисциплина, он запретил приглашать в шатры к себе женщин, которым, как он считал, не место на территории лагеря, хотя остальные командиры своим воинам это позволяли. Эльгер Кентский же вообще нанимал прачек, которые шли с ним в поход. Они обязаны были стирать одежду его воинам и готовить еду, нередко те дамы приторговывали своим телом, ведь многие мужчины не прочь развлечься.

Эрик скривился от омерзения, услышав по пути в свой шатёр сладострастные вздохи со стороны одной из палаток части лагеря Эльгера, в походах без куртизанок ну никак… Граф вошёл в свой павильон, его взгляд задержался на столе, где лежали изорванные в клочья листы пергамента и сломанные гусиные перья… Это были последствия нескольких попыток написать Деми письмо, не может пергамент передать всей гаммы чувств, которые бурлят в душе графа… Как же хотелось сдавить маленькую Деми в своих объятиях, словно в тисках, зацеловать, разложить прямо на этом столе среди бумаг… В итоге граф взял себя в руки, написав супруге краткое послание более официального характера, оповестив о том, что армия Уэссекса идёт в наступление на земли данов по приказу Его Величества. Также передал, что крепко целует любимую дочь, а в конце письма подписался не как обычно «Твой супруг Эрик», а просто поставил свои инициалы. Проклятая ревность к брату всё еще пожирала изнутри, словно неизлечимая болезнь.

На следующее утро, едва взошло солнце, в военном лагере уже вовсю суетились люди. Все палатки следовало демонтировать, погрузить в телеги провизию, оружие, необходимые вещи. У плотников и обозных кипела работа, повсюду слышались оживлённые крики, ругань, лязг и грохот. Обитатели лагеря принялись за дело с пылким энтузиазмом, ведь невтерпёж было поскорее завершить сборы и сняться с места, впереди грядут сражения. А недавняя победа и отступление данов и вовсе вселили оптимизм и рвение идти в бой.

— Ваше Сиятельство, наши воины готовы, — отрапортовал Дейн. Время уже было околополуденное, уставшие и воодушевлённые воины разжигали костры, над лагерем витали запахи готовящейся в котелках еды, запекающегося мяса.

— После обеда и небольшой передышки Его Величество огласит время отбытия, когда протрубит рог, — Эрик сидел у костра в компании нескольких своих людей, жадно поедая тёплую мясную похлёбку с пшеничной кашей и чесноком. — Этан! Да тебе следовало быть поваром, сколько же ещё кроется в тебе талантов? — обратился граф к своему доверенному тэну, криво улыбнувшись. — Даже на банкете в Уорчестере не было такой вкусной похлёбки!

— Ваше Сиятельство, Вы просто голодны. А похлёбка самая обычная, — Этан быстро поглощал свою собственноручно приготовленного еду из глиняной миски.

— Воинам Эльгера готовят женщины, — молвил рядом сидящий Дейн, который также присоединился к трапезе. — Да и не только готовят… — парень криво ухмыльнулся. — Предлагали мне за серебряные монеты свои услуги! Да я отказал! Ещё, чего доброго, заразы какой подхвачу… Мне потом Линн голову оторвёт!

— Верно поступил, Дейн, как лекарь заверяю, — хмыкнул Этан. — Уж коль в походах не терпится, то девиц лучше в посёлках присматривать, да помоложе…

— Вам, как бывалому воину, виднее, — заключил Дейн, доедая остатки похлёбки из своей миски. — Возьму добавки в чане, уж Вы, Этан, и заправду годный повар!

После обеденной трапезы и кратковременного отдыха над лагерем трубил рог, все графы и элдормены собирали своих людей на построение. Вот и настал долгожданный момент отправляться в путь.

Армия Эдуарда Старшего насчитывала около шести тысяч воинов, которых сопровождали оруженосцы, плотники, обозные. В данный момент стоял вопрос переправы через воды Темзы на противоположный берег, далее путь лежал на север, в сторону Мерсии к границе с Нортумбрией, где ожидал отряд сестры короля, Этельфледы.

— Пусть даны молятся своим богам! Мы пойдём через земли Нортумбрии к берегам реки Уз, в сторону королевства Йорвик! Этельвольд ответит за всё, он пожалеет, что пошёл против своего короля! Недолго ему ещё осталось прятаться за спинами датских ярлов! — Эдуард произнёс весьма пылкую речь, выкрикивая каждое слово с яростью и энтузиазмом, поднимая боевой запал в рядах своей армии.

Ближайшая гавань с лодками и грузовыми суднами находилась совсем неподалёку, следовало пройти несколько километров вдоль берега. И вот уже длинная вереница из конницы и многочисленных обозов выдвигалась в путь, король находился в передней части колонны в окружении своих доверенных тэнов.

— Да прибудет с нами Господь, — молвил Этан задумчиво, вглядываясь куда-то вперёд, восседая верхом на своём коне. — Я с раненным воином отправил послание для своей Эррол… Написал, как сильно люблю её. Прежде не думал, что умею так красноречиво излагать свои мысли на пергаменте, — Этан улыбнулся загадочно и вздохнул с грустью. — А Вы отправили послание графине? — полюбопытствовал лекарь у Эрика.

— Разумеется, — голос графа казался отстранённым, в душе что-то словно заныло… А вдруг это его последнее письмо? А если он погибнет? Тогда Деми никогда не узнает, как сильно он её жаждет и любит, как много хочется сказать, а словами не выразить… Целовать и терзать эти уста, вдыхать с наслаждением такой до боли родной аромат её кожи и волос, любить до беспамятства… А в итоге повёл себя, как ревнивый глупец, даже нормально не попрощавшись с любимой супругой. Гордыня и ревность… Как же избавиться от этих разрушающих душу, словно ржавчина, чувств?