Я нахмурился, припоминая…

Давно… Несколько лет назад ко мне и правда приходили с предложением о наркоте в городе, но я не особо разглядывал собеседника. О чем теперь жалею.

И тут в памяти всплыло имя, которое я не так давно видел у себя в записной книжке.

— Это был ты. Ты — Клим.

— Бинго! — воскликнул он, зло ухмыляясь.

— Какого хрена, Клим? Я не обязан был принимать твое предложение! И ты прекрасно это понимаешь.

— Понимаю, но… я такой. Если я чего-то хочу, то обязательно получаю это тем или иным способом. Я всегда добиваюсь своего!

— Ты больной на голову ублюдок! — рычу.

— Закрой рот! Тебе ли говорить об этом? Ты, кто сам испачкал свои руки по локоть в крови. Да какой там, по локоть, по самую шею! Ты купаешься в ней! Как только не захлебнулся?

— Тебя это не касается.

— Ошибаешься! — зло прошипел Клим. — Теперь меня это полностью касается. Ты отнял у меня то, что стало дороже всего на свете. А теперь я отниму у тебя все! Знай же, Бес, что твоя сучка получит по заслугам. Она будет страдать так же, как и моя Саша.

Я не успеваю ничего сделать, как раздается выстрел.

Лера яростно мычит не имея возможности закричать, пытаясь избавиться от пут, но у нее ничего не выходит, в глазах паника, ужас и слезы.

Стою, чувствуя боль…

Опускаю взгляд, и вижу, как по рубашке расползается алое пятно.

— Ты сдохнешь, — раздается его голос.

И снова выстрел.

Падаю, хватая ртом воздух.

Боль пронзает грудь. Все вокруг начинает кружиться. А затем сознание уплывает в темноту.

Лера

Прошло уже несколько дней, а может и недель как больной на голову ублюдок по имени Клим, убил Кирилла.

Я видела собственными глазами, как кровь заливает футболку Беса, как он падает на пол, и его глаза закрываются.

Я не могу больше ни о чем думать, кроме как о той ужасной ночи.

Подняв меня на ноги и перебросив через плечо, Клим прошел мимо Кирилла и сделал еще один выстрел в грудь. И только после этого покинул дом.

А я… меня будто уничтожили изнутри. Мама… Николай… А теперь еще и Кирилл.

Мой мир рухнул.

Клим разрушил его до основания, оставив лишь руины.

Меня больше ничего не держит в этом мире.

Я осталась совершенно одна.

Клим привез меня к себе в дом и посадил под замок. С той ночи я его больше не видела. Мне только приносили еду, а затем забирали ее обратно.

Я не ела. Просто не могла — кусок не лез в горло.

Мой распорядок дня был однообразен: короткий, тревожный сон, поход в туалет, горячий, обжигающий душ… Струи воды просто лились на меня сверху, пока я сидела на полу, обняв свои колени руками и раскачивалась из стороны в сторону. Затем снова тревожный сон. Он все время длится не больше часа.

Но и этого хватает, чтобы проснуться в холодном поту и с мокрыми от слез щеками.

Мне все время снился Кирилл. Его изумление и… смерть.

Я зарывалась с головой в одеяло и рыдала. А когда прекращала, то снова забывалась тревожным сном.

Не было чувства голода, не было вообще ничего. В душе с каждым днем начинала разрастаться пустота.

Иногда ко мне приходили и насильно заставляли покушать. Я давилась, сопротивлялась, но силы были неравны. Мне заталкивали в глотку, зажимая нос, чтобы я проглатывала. А затем отпускали.

Я кашляла и пыталась отдышаться.

И так повторялось раз за разом.

В итоге, чтобы этого больше не повторилось, я стала по чуть-чуть принимать пищу.

Иногда я съедала булочку с чаем, а иногда немного бульона с вермишелью.

И этого, видимо, хватало для того, чтобы меня больше не трогали.

Так проходил день за днем.

Порой я заходила в ванную и смотрела на себя в зеркало: бледная, истощавшая, тусклые волосы, темные круги под глазами, потрескавшиеся губы. Ногти либо обломаны, либо обгрызены.

Да, жалкое зрелище. Я стала лишь тенью той, кем когда-то была.

Сейчас, свернувшись калачиком на кровати и обнимая себя за колени, я просто смотрела в стену, будто в каком-то отупении.

Нет мыслей, нет сил, нет желания встать и немного размять мышцы. У меня просто нет желания жить.

Слышу, как по коридору раздаются шаги. Четкие, быстрые, уверенные.

Это точно не один из тех, кто приходил ко мне, чтобы насильно накормить или же проверить, съела ли я что-нибудь сегодня.

Не знаю, кто это да и знать, если честно, не хочу.

Дверь резко распахивается, ударяясь о стену, но я даже не вздрагиваю. Я вообще не шевелюсь.

Взгляд пустой.

— Поднимайся, — слышу самый ненавистный голос в жизни.

Продолжаю лежать, совершенно не обращая на него никакого внимания.

— Лера, — подойдя ко мне поближе, опустился он на корточки.

Я посмотрела на Клима.

На лице отпечаталась усталость, вокруг глаз залегли глубокие морщины, но взгляд… в нем нет жестокости или ярости, которые были в них, когда мы только встретились. Сейчас в них была безумная боль и тоска.

— Я — монстр. С этим не поспоришь. Но Бес заслужил то это.

При упоминании Кирилла на глаза снова навернулись слезы, но я не отвернулась — позволила им катиться, капая на подушку.

— Лера, он убил мою любимую.

Хмурюсь и недоверчиво смотрю на Клима.

— Не может быть, — хриплым голосом шепчу я.

Долгое время в полной тишине, не произнося ни звука, сделали свое дело — мне стало тяжело говорить. Язык стал неповоротлив, а по горлу будто наждачкой проехались.

— Может, — покачал он головой, теперь садясь на край моей кровати. — Он убил ее. И оставил послание.

— Он не мог, — отрицательно мотаю головой.

— Ты его не знала толком…

— Это ты его не знал, — возразила, приподнимаясь на локте. — У него было одно негласное, но неукоснительное правило: женщин и детей не трогать. Он не мог убить твою возлюбленную.

Клим нахмурился, поднимаясь с постели.

— В любом случае, это уже не имеет значения. Ни Александры, ни Беса больше нет в живых. А теперь поднимайся, тебе пора.

— Куда? — подозрительно кошусь на мужчину.

— Скоро узнаешь. Даю тебе пять минут, если не явишься вниз, то тебя туда притащат волоком.

И он, больше не говоря ни слова, быстро вышел, захлопнув за собой дверь.

Я же, кое-как поднявшись на ноги, все не могла выкинуть из головы слова Клима.

Бес удил его возлюбленную.

Но… разве же Кирилл мог такое совершить? Нет! Я отказываюсь в это верить.

Не причесываясь, собрала волосы в хвост, поправила на себе мятую одежду, а затем вышла из комнаты. Не хотелось, чтобы кто-то пришел по мою душу и силком вытащил из комнаты.

Лучше уж я сама, на своих двоих приду.

Каждый шаг дается с трудом: ноги дрожат, на лбу испарина, отдышка, перед глазами все плывет.

У меня истощение и жуткая слабость, но я все равно упрямо продолжаю идти.

Впереди лестница, ведущая вниз.

Еле подавила тяжелый стон.

Клим стоит внизу и с кем-то разговаривает.

Мужчина, пришедший к Фролову поворачивается ко мне, и я застываю.

Я знаю его! Знаю!

Я узнаю этот жесткий, наполненный ненавистью взгляд.

— Тень, — выдыхаю я.

— Родионова, — довольно ухмыляется он, с презрением глядя на меня. — Давно не виделись.

— Это ты… ты — крыса.

— Следи за словами, дрянь! — зло шипит он, делая шаг ко мне. Но рука Клима, положенная на плечо, останавливает Охотина.

— Подойди, — обращается ко мне Фролов.

Но я остаюсь стоять на месте.

Ноги не желают спускаться.

Во мне борются два сильных чувства: страх и ненависть.

— Лера, — предупреждающе смотрит на меня Клим.

Стас же только оскалился, не спуская с меня своих хищных, наполненных жаждой крови глаз.

Я делаю шаг, за ним — второй.

В голове все перепуталось.

Я не знала, куда себя деть.

Сбежать или же подойти и с гордостью посмотреть в глаза этого ублюдка.

И я иду. Шаг за шагом я все ближе к ним.