— Да когда?! — взревел он, дернувшись, за что получил от парней Тени под дых, поэтому тут же закашлялся.

— Сегодня. Скажи-ка мне, «друг», — выделил интонацией это слово, — чем ты сегодня занимался, м? — на лице не тени эмоций. Сдерживаю себя, как могу.

— Я… Я весь день был у себя в офисе, затем поехал в один ресторан, после чего… — он задумался, — затем, вроде, в сауне был… Да! В сауну съездил, а после уже поехал домой.

— Да ты что? Серьезно? — изогнул иронично бровь, ухмыльнувшись лишь уголками губ.

— Да я клянусь тебе! В чем ты меня обвиняешь? — взвыл мужик.

— Значит, ты еще не понял, да? — недовольно покачал головой, доставая сзади из-за пояса пистолет.

— Бес! — тут же испугано выдохнул Сухой, подавшись назад. — Ты… ты чего?

— Говори, Вадим. Лучше сам все расскажи, — посоветовал ему, взводя курок.

— Да я не понимаю, что ты хочешь знать! — заорал он в отчаянии.

— Напомнить тебе? — прорычал, перекладывая пистолет в левую руку, а правой…

Резкий удар в челюсть, и голова оппонента по инерции откидывается назад, изо рта хлынула кровь.

— Ну как, вспомнил? — вытираю замаранный кровью кулак о свои черные джинсы.

— За что? — прохрипел он, закашлявшись.

— Тебе как, добавить, чтобы память восстановилась?

— Ссука, — прошипел он, — ты что творишь, Бес?

— Разговор сейчас не обо мне, Сухой. Ладно, — кивнул, — давай подскажу: девочки… — сделала многозначительную паузу; Сухой нахмурился, — …турки, — слежу за его реакцией, подмечая малейшие изменения на лице оппонента; Сухой, чуть сузил глаза и поджал губы — всего пара секунд, но мне этого хватило. — Зачем?

Мой, теперь уже точно бывший, партнер, недовольно скорчил рожу, презрительно сплюнув на пол:

— Да пошел ты, тварь! — прорычал он, гневно взирая на меня снизу вверх. — Ты что, думаешь, что самый крутой в городе, что все должны бежать к тебе да в ножки кланяться? А вот хер тебе, Бес. Твое время вышло. Скоро твоя империя падет!

— Кто? — произношу лишь одно слово, но Вадим понял, о чем я.

— От меня ты этого никогда не узнаешь, — снова сплюнул он кровью к моим ногам. — Ты сдохнешь, пидор! А мы будем править этим городом! Наркота заполонит все улицы и дома, а я буду одним из тех, кто станет грести бабло лопатой, я…

— Ты уже ничего не сможешь, — спокойно произношу я, снова перекладывая пистолет из одной руки в другую. — Ты — уже труп, Сухой.

— БЕ-Е-ЕС! — заорал Вадим, дернувшись в мою сторону, но один выстрел прекратил все его попытки.

— Труп в мешок и в вывозим в лес, — обернулся к спокойно стоящему в стороне Тени, который с невозмутимым лицом курил сигарету. — Возьмите все самое необходимое, чтобы закопать эту мразь.

Нервы в полном порядке — я знал, для чего ехал. Даже если бы Сухой был не виноват в том, что сегодня произошло, то он в любом случае подох бы. Не хер было обворовывать меня, думая, что я ничего не замечаю. Дебил, он и есть дебил.

— Как скажешь, Бес, — кивнул Тень, выкидывая недокуренную сигарету. — Ты с нами?

— Разумеется, — кивнул, пытаясь отереть кровь, брызнувшую на меня от Сухого. — Помогу закопать эту мразь.

Тень снова кивнул, а затем начал отдавать распоряжения своим ребятам. Через тридцать минут мы уже мчали за черту города.

Спустя часов шесть, грязный, измотанный и злой, вернулся домой. Зашел в холл, и тут же остановиться, как вкопанный — на самом верху лестницы, ведущей на второй этаж, стояла привлекательной наружности девушка. Коротенькие шортики и топик с узкими бретельками, темно-русые волосы, длинная изящная шея, бархатная нежная кожа, стройные ноги…

Стоит, хмурится и недовольно смотрит, почему-то, на меня.

Я даже перестал оттирать рукой грязь с лица, а затем выдал:

— А ты еще кто такая?

— Я та, кто ждет придурковатого хозяина этого дома, чтобы высказать все, что о нем думаю! — уверенно произнесла она, недовольно взирая на меня сверху вниз. — А ты кто такой? И где твой ненормальный хозяин?

Ни хрена не понял, о чем вообще речь, — голова не соображает нормально, — поэтому лишь стою открываю и закрываю рот в полнейшем безмолвии.

— Еще один придурок на мою голову, — фыркнула незнакомка и, повернувшись ко мне спиной, гордо пошла в сторону спален, оставив меня стоять внизу, удивленно моргая глазами.

Лера. Несколькими часами ранее

Иду следом за домработницей, неспешно поднимающейся по лестнице. Было тяжело отпускать маму, но я так же понимала, что она не стала бы так поступать из-за простой прихоти — значит, что-то и правда стряслось… Иду, прокручивая в голове ее слова… Отец решил сделать меня своей разменной монетой… Но в чем? Кому он хочет отдаться меня? Зачем? И, главное — почему? Что я совершила такого, чтобы он решил избавиться от меня таким вот образом? Отдать родную дочь в качестве откупа… Это же уму не постижимо!

— Кирилл Дмитриевич, — начала Мария Владимировна, неспешно поднимаясь вверх, — распорядился выделить вам отельную комнату в гостевом крыле, даже нанял работников, чтобы они подготовили вашу спальню…

— Угу, — буркнула я, не особо слушая пожилую женщину — не до нее сейчас. Слишком уж я переживаю за маму и за то, как поступит с ней, когда поймет, что я теперь вне зоны его досягаемости?

По коже пробежался неприятный холодок, а пальцы на руках моментально заледенели — интуиция просто вопила, что мама в опасности…. Но что я могу сделать? Сорваться с места и нестись, сломя голову, обратно домой? Чтобы я все-таки стала козырем папиной непонятной игре? Так мамочка именно от этого и постаралась меня уберечь!

Горько вздохнула, пытаясь сдержать, рвущиеся из глаз, слезы. Даже в носу защекотало. Пару раз глубоко вдохнула и выдохнула. Я должна быть сильной…. Ради мамы.

— Вы не переживайте только, он ведь не специально… — меж тем продолжала домработница, наконец-таки, поднявшись наверх второго этажа. — Идемте.

— Угу, — снова такой же ответ.

Пройдя еще несколько метров, Мария Владимировна остановилась возле обычной, выкрашенной в белый цвет, двери, открыла ее, пропуская меня вперед, ну, я и шагнула, чтобы тут же остановиться на самом пороге с раскрытым от изумления ртом.

ВСЯ КОМНАТА ВЫКРАШЕНА В РОЗОВЫЕ ТОНА! Вот, абсолютно все! Обои на стенах с розовыми пони и радугой, занавески на окнах в розовый цветочек, пара шкафов(РОЗОВЫХ!!!) с различными игрушками: плюшевые медведи разных размеров — розовые, куклы в различных нарядах — тоже розовых, да, блин, у них даже волосы розовые! Ковер с высоким ворсом на полу — и тот розовый! А мебель и постельное белье? Отгадайте, какой у них цвет? Правильно, розовый!

По чуть-чуть шок начинает проходить, и я потихоньку закипаю. И, кажется, знаю, какой цвет уже начинаю ненавидеть!

— Простите, — не оборачиваясь, обратилась к пожилой женщине, — а кто распорядился… эм, ну, на счет вот этого всего?

Обвела головой всю спальню, конкретизируя, о чем, собственно, спрашиваю.

— Ну так, — пожала плечами Мария Владимировна, — я же говорю, Кирилл Дмитриевич и распорядился.

— Правда? — пытаюсь скрыть, обуревающую меня, злость, потому сжимаю руки в кулак и отсчитываю про себя до десяти.

И вот только-только счет остановился на восьми, как меня наглым образом прервали:

— А кто это тут к нам пожаловал, а кто эта такая маленькая, красивая принцесса, а кто… — и на этом речь появившейся в черном форменном, с белым передником платье женщины, резко оборвался.

Мои брови медленно, но верно ползут вверх, а взгляд настолько ошарашен, что я даже и звука не могу из себя выдохнуть.

Молодая блондинка, с коротко стриженными волосам, стройная, смазливая на лицо, лет тридцати. За счет форменного платья выглядит строго, но элегантно.

— Дарья Максимовна, — тут же, обойдя меня, начала домработница, — это Лера, наша… — она запнулась, — наша гостья.

— Что? — вот теперь брови этой Дарьи полезли вверх. — А… а где малышка?