Стоит, изучающе оглядывая мою фигуру с головы до ног, из-за чего мне сразу же захотелось прикрыться, а лучше и вовсе спрятаться от пронзительного взгляда этих карих глаз.

— Для тебя, куколка, я опасный и грозный соперник. То, что произошло внизу вчера ночью, — я затаила дыхание, ловя теперь каждое слово, — не бери в голову. Я ошибся. И даю слово, что такого больше не повторится. Не думал, что ты и есть та самая дочь Родионова.

При упоминании фамилии он почти не изменился в лице, если только не считать чуть сузившихся от злости глаз и сжатую, до такой степени, челюсть, что желваки заходили на скулах. В остальном же он оставался неизменен: расслабленная поза, словно он — хозяин всего мира, словно всегда и во всем контролирует события, разворачивающиеся вокруг него.

— То есть, — офигела от его реплики, — если бы я не была Родионовой, то…

— Я бы тебя трахнул, — спокойно ответил он, внимательно следя за моей реакцией.

Я же, не веря собственным ушам, лишь стою, открывая и закрывая рот, точно рыба, выброшенная на берег. Он, вообще, в своем уме?!

— Вы… ты… ты, что такое говоришь? — сиплым от волнения и неожиданности голосом спросила его.

— Я говорю то, что думаю, — усмехнулся Кирилл, складывая руки на груди и нагло улыбаясь. — Ты очень даже хорошенькая, вполне в моем вкусе. Не будь ты той, кем являешься, то сегодня же стала бы моей. И поверь, — он сделал уверенный шаг ко мне, а я, наоборот — от него, из-за чего, не удержав равновесия, рухнула прямо на кровать, теперь округлившимися от шока глазами, взирая на него снизу вверх, — я бы трахал тебя так долго и так… — он сделал незначительную паузу, словно подбирая слова, — так страстно, что ты не смогла бы потом встать еще, как минимум, полдня. Ты даже не представляешь, как мне хотелось поиметь тебя, крошка.

Он снова сделал шаг ко мне, вплотную подойдя к кровати и теперь почти нависая надо мной, а я вжалась всем телом в мягкую перину и не смею даже шевелиться.

Никто и никогда за всю мою жизнь не смел так разговаривать со мной. Нагло, дерзко и… безумно волнительно!

— Знаешь, что я успел себе нафантазировать после нашей небольшой стычки на кухне? — насмешливо поинтересовался он, опускаясь на кровать ровно таким образом, чтобы я не смогла убежать: одна его нога по одну сторону моего бедра, вторая — стоит на полу, а вот руки… Обе оказались у моей головы. Я в ловушке! Но… мне не страшно. Где-то внутри все плавится от звука этого низкого, чуть рычащего мужского голоса, заставляя сердце учащенно биться, а кровь бежать быстрее.

— Н… нет, — тихо выдыхаю я, не в силах отвести взгляда от его почерневших глаз.

— Я, — начал он, склоняясь ко мне все ниже и ниже, не отводя пронзительного взгляда от меня, — представлял тебя обнаженной, Лера. Нежная, прекрасная, дерзкая и страстная… Словно наяву видел, как твои длинные, стройные ножки обхватывают мои бедра, сильнее прижимая меня к себе, чтобы я смог поглубже войти в тебя. Представлял, как ты выгибаешься мне навстречу, подставляя потрясающую грудь с розовыми сосками для моих жадных поцелуев и ласк… Как я резко двигаюсь в тебе, заставляя стонать от страсти… Заставляя бурно кончать. О да, Лера, ты бы кончала раз за разом, срывая голос до хрипоты…

Он склонился ко мне так низко, что я почувствовала на себе его горячее дыхание, приятный запах дорогой туалетной воды и… чего-то неуловимого, но такого манящего. Он смотрит мне в глаза, следя за реакций, а я…

Просто зажмурилась. Не могу! Не могу больше смотреть на него… Он… Я… Нет, у меня какая-то неправильная реакция на этого… почему-то теперь даже язык не поворачивался назвать Кирилла придурком. Нет, скорее, он умный, расчетливый мужчина, знающий, чего хочет от жизни, и не боится об этом говорить напрямую.

Замерла, ожидая его дальнейших действий…

Казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, а кровь, огненным потоком струящаяся по моим венам, и вовсе спалит дотла изнутри!

Чувствую жар его тела — он почти прикоснулся ко мне… Еще чуть-чуть… Его губы рядом с моими… Мне кажется, что он вот-вот их коснется, поцелует…

Услышала смешок и… он резко поднялся с постели, отходя на несколько шагов. Я же, в недоумении открыв глаза, посмотрела на его довольную ухмылку.

— Но знаешь в чем проблема, крошка? — Молчу, ожидая, что он скажет. — В том, что ты дочь Родионова, поэтому я ни за что на свете не прикоснусь к тебе, Валерия. Даже если ты станешь меня об этом умолять.

Смысл слов, продираясь сквозь затуманенный новыми ощущениями разум, начал до меня доходить, и вот тогда, резко приняв сидячее положение и гневно сверкая глазами, прошипела:

— Умолять? — злой смешок. — Ты серьезно, Кирилл? Да кем ты себя возомнил? Ты что, считаешь себя столь неотразимым, что я по твоему первому же зову брошусь к твоим ногам? Буду умолять заняться со мною любовью…

— Я никогда и ни с кем, — перебил он мою гневную речь, — не занимаюсь любовью — только трахаюсь. Никаких чувству и привязанностей. Так что прости, крошка, но тут ты в полном пролете. — И снова эта наглая, самодовольная ухмылка. О-о, как же мне хочется врезать по этой роже!

— Пош-ш-шел вон! — прорычала я, медленно поднимаясь с постели и беря с тумбочки первое, что попалось под руку — небольшая розовая вазочка, к счастью, без цветов.

— Выгоняешь? — наигранно изумился он, изогнув правую бровь. — Что, даже истерик и слез не будет?

— А кто ты такой, чтобы я из-за тебя истерила и ревела? — зло улыбнулась, не сводя с него яростного взгляда. — Ты — старый, маразматичный придурок, возомнивший о себе невесть что!

— Это я-то старый? — тут же рыкнул он в ответ, двинувшись в мою сторону.

— Ты! — рявкнула, занеся руку со «снарядом».

И не успела ничего предпринять, как он, молнией бросившись в мою сторону, моментально перехватил мои руки своими. И взгляд бешенный. Непроизвольно по телу пробежали предательские мурашки, обосновываясь внизу живота, приятно щекоча и заставляя, и так разгоряченную, кровь, бежать быстрее.

— Хочешь проверить, насколько я старый и маразматичный? — рыкнул он, испепеляя своим злым взглядом и почему-то все время глядя на мои губы.

— Я, — начала, но не смогла продолжить, облизав, отчего-то моментально пересохшие, губы. — Я не…

И снова зачем-то их облизала… голос начал дрожать, и… «снаряд» выпал из руки.

— С-с-сучка! — рыкнул он, моментально завладевая моими губами в яростном поцелуе.

Кирилл

Прижимаю к себе девушку, крепко держа в своих объятиях и наслаждаюсь вкусом ее губ: нежные, мягкие податливые и… сладкие!

Целую, и не хочу останавливаться. Понимаю, что должен, но не хочу. Губы этой бунтарки, как нектар — хочется пить и пить, наслаждаясь вкусом.

Руки блуждают по стройному телу, лаская нежную бархатность кожи, спускаются ниже и ниже…

Сама же девушка замерла и даже, кажется, дышать перестала. Отстранился и… Вовремя успел увернуться — коленка этой разъяренной фурии метила мне прям в пах.

— Ты! — прорычала она, бешенной кошкой взирая на меня. — Да как ты смеешь?!

— Что, — усмехнулся, — понравилось? Так мы можем продолжить. Кровать, думаю, как раз подойдет.

Да, я веселюсь — не каждый день ко мне в руки попадает такой лакомый кусочек. Так что грех не воспользоваться «нежным цветочком» и не подразнить.

— Да чтоб ты провалился! — кричит, замахиваясь для удара.

Ну нет, крошка, второй раз со мной этот трюк не пройдет!

Легко перехватываю ее руки и отвожу в стороны, глядя на Леру.

Ох, хороша! Глаза пылают праведным гневом, щечки порозовели, а губы после поцелуя чуть припухли.

— Ну чего ты дерешься, тебе ведь понравилось, — поддел ее, ухмыляясь.

— Да меня чуть не стошнило! — выдала она, брезгливо сморщившись. — Целоваться со стариком?! Боже, где тут туалет — меня тошнит!

И глаза выпучила, и… Ее что, мутит? Реально?

Честно говоря, растерялся от такого поведения и непроизвольно отпустил девушку.