Ну вот, теперь можно смело кашлять, воздухом давиться — мужчины скрепили сделку рукопожатием.

— Только впредь не посылай ко мне твоего Герберта, а то он за пять минут столько нарушений нашел, что перед родственниками стыдно. А еще лучше перемани его на нашу службу. Жалование обещаю вдвое выше, отпуск два календарных месяца, надбавки за работу ниже пятого круга Загробной империи, — уже на прощание, перед тем, как эффектно раствориться в чистом летнем воздухе, сделал очередное заманчивое предложение Бельфегор.

— Я ему передам, — тактично обещал Деймон.

— А Джульетту жду к восьми вечера, сразу, как свои дела утрясет.

Застонала. О, нет! А ведь все так хорошо начиналось…

По-прежнему парившие внутри магических пузырей демоницы осклабились и попытались ударить друг друга по рукам.

— На чай, — вбил гвоздь в гроб их надежд Бельфегор и окончательно отбыл в Загробную империю.

Вслед за ним засосало и сестричек, будто архидемон дернул за веревочку.

И с пронзительным гудком материализовался на путях столичный экспресс.

Жизнь продолжалась, надеюсь, вместе с ней продолжится и моя полоса везения.

Разумеется, в гости к Бельфегору я не пойду, сошлюсь на помесь лишая со скарлатиной. Он-то отходчивый, максимум эликсир забвения в чай подольет, а вот демоняшки тоже опробуют на мне яд, если не сразу несколько.

— Ну, что стоите? — Деймон наконец соизволил обратить внимание на полицейских, все еще толпившихся на лестнице. — Не видите, мешаете посадке пассажиров!

И как ни в чем ни бывало, ворча под нос: «Все приходится делать самому!», отправился на розыски нашего багажа.

В этот раз на айле Гении была свободная мужская рубашка и длинная юбка в цветочек. Сочетание несочетаемого, как и вся моя наставница. Судя по количеству пепла, покрывшего безвинно пострадавший фикус, она поджидала нас с прошлого вечера и сразу ринулась в атаку.

Вот чем хорошо наличие мужчины рядом — первые шишки достаются ему. В случае с айлой — булыжники, если не обломки скальной породы.

— От кого, от кого, а от вас я не ожидала, Деймон!

Айла умудрялась курить и говорить одновременно. На меня подчеркнуто не смотрела: не достойна.

— Вы оторвали меня от размножения мандрагоры. Вы хотя бы понимаете, как сложно вырастить ее в неволе?

— Конечно, понимаю. — Деймон и бровью не повел. — В естественных условиях ее никто не тянет из земли и не растирает в порошок. Стоит ли удивляться, что она не горит желанием размножаться? Я бы на ее месте не просто орал, а выделял ядовитые соки.

— Не смешно!

Айла Гения нервно стряхнула с сигареты очередную горстку пепла и, задумавшись, вовсе погасила ее, выбросила во все тот же горшок с фикусом в приемной ректора. Мундштук небрежно засунула в нагрудный карман.

Присев на корточки, посочувствовала растению и попыталась минимизировать вред, нанесенный другой ведьмой.

Тепло моих пальцев расправило пожухлые листочки, наполнило силой стебли.

Пепел я просто вытряхнула на пол. Айла Гения заметила, сурово сдвинула брови. В ответ тоже сложила руки на груди, указала глазами на цветок. Поняла, осознала, наказывать не станет.

Зато от уборщицы нам влетит. Обеим.

— Хотела предупредить, ваши родители уже здесь, Джульетта.

Сердце дрогнуло и липкой жидкостью стекло по грудной клетке.

Видимо, я побледнела, раз Деймон обнял меня за плечи, прижал к себе. Попыталась вырваться: все же айла Гения смотрит, но он шикнул, пришлось смириться со званием падшей женщины года.

— Это она вас соблазнила?

Тут неприятно стало. Настолько, что теперь уже недовольно сопела я.

Предположить, будто я ради смягчения наказания!..

— То есть и тут вы позорите гордое звание ведьмы. — Каблуки айлы Гении отбивали походный марш. — Если так пойдет дальше, я задумаюсь о вашей переаттестации. Ведьма, которая позволила себя соблазнить, ведьмой не является.

— А кто же она? — вклинился в разговор Деймон. — Спрашиваю из чистого любопытства.

Айла пожала плечами:

— Обыкновенная женщина.

Деймон рассмеялся:

— Это точно не про Джульетту!

— Так все-таки она? — не унималась наставница.

— Все-таки любовь, Натэлла. Представьте, люди еще способны на чувства без приворотов и различных зелий. Но, если позволите, мы пойдем. Уверен, ректору не терпится обвинить меня в распутстве, не заставляйте его ждать.

Айла Гения открыла и закрыла рот. Порывалась что-то сказать, но потом махнула рукой:

— Да ну вас!

Судя по скользнувшей по губам лукавой улыбке, ответ Деймона ее полностью удовлетворил и снял все обвинения.

— Но за мандрагору вы все-таки ответите! — полетело гневное вслед.

— Пришлю зомби в помощь.

Если он надеялся, что айла Гения откажется, то плохо ее знал. Человек, способный явиться в академию в такой юбке, заставит самого Астарота копать картошку.

— Молчи и со всем соглашайся, — перед тем, как постучаться, шепнул Деймон.

Да, у него точно большие проблемы с психологией ведьм, потому как я, молчание и согласие — вещи несовместимые.

На первый взгляд, мое второе пришествие в ректорский кабинет ничем не отличалось от первого, но при рассмотрении любого дела важны детали.

В прошлый раз я напоминала приговоренную к высшей мере. Со всех сторон враги, в руке ректора — палач палача, ручка, которой он подпишет приказ о моем отчислении. Теперь за моей спиной стоял Деймон, что не только повышало шансы на успех, но и сулило разделение возможного наказания поровну. Правда, вряд ли можно кого-то уволить или отчислить наполовину.

— Я даже не знаю, что сказать. — Ректор перевел измученный взгляд на айлу Гению, проскользнувшую в кабинет вслед за вами. — Это по вашей части.

— С чего вдруг? — сразу ощетинилась наставница и потянулась к нагрудному карману.

Хотела закурить новую сигарету, но передумала. Исключительно ради моих родителей, чтобы окончательно не разбивать их представления о добром и вечном. Догадываюсь, юбку она по той же причине надела — чтобы поддержать женский пол. Я его опозорила, снесла с пьедестала, вот и пришлось айле пойти на жертвы. Жертвы в цветочек.

И про мандрагору она наверняка соврала. Если бы айла вышла в огород в такой юбке, растения бы сами из земли повыскаливали, от нервного потрясения.

— С того, что это ваша студентка.

Ректор по-прежнему отказывался отвечать за нравственность одной отдельно взятой девицы.

— Но не дочь же! Ох, простите!

Айла Гения запоздало вспомнила о присутствии моих родителей. Они скромно устроились в уголке и пока молчали. До поры, потому как сверлившие мою спину взгляды красноречиво свидетельствовали: высказаться им хотелось. Но не здесь, потому что в культурном обществе подобные выражения недопустимы.

— Позвольте мне сказать, мэтр, — прочистив горло, взял слово Деймон и вышел из тени, то есть из-за моего стула. — Наука всегда оперирует фактами, так давайте перейдем к ним. Пока же обсуждение крутится на уровне эмоций и кухонных сплетен.

— Давайте!

Показалось, или ректор обрадовался этому предложению?

— В таком случае, факты. Мы имеем анонимное письмо… Или Эльвира неосмотрительно его подписала?

— Как, — удивился ректор, — вам известно имя осведомителя?

Деймон брезгливо скривился.

— Разумеется. Как и вам, мэтр, вы же мужчина, как изобретательны бывают женщины, которых отвергли. Эльвира — моя коллега, секретарь отдела. Много лет она делала мне двусмысленные предложения, а с появлением в Уголовном департаменте Джульетты, — он одарил меня мимолетным ласковым взглядом, — и вовсе сошла с ума. При свидетелях обещала ее выжить… Свидетелей могу представить, одну вызвать хоть сейчас. Это наш призрак. Но если вам угодно заслушать живых, найдутся и живые. Они подтвердят, что Эльвира с первой минуты грубила айле Брели, беседовала с ней через губу, надеясь на жалобы, нагружала работой. Дальше — больше. Она пыталась подставить айлу, соблазняла деньгами, давила на жалость, чтобы та согласилась сделать приворот. Джульетта отказалась. И вот, уже в моем присутствии, она открыто заявила, что мы оба пожалеем. Проверьте штемпель письма, там значится шестнадцатое июля или около того?