— Отстань от меня, женщина! — возмутился, дав понять, чтобы она меня вообще не трогала.

— Мог бы хотя бы поблагодарить! Я тебя, между прочим, еле отбила от краводарков и вытащила из воды, или ты хотел, чтобы они тебя сожрали? — возмутилась она, обиженно надув губы.

— А благодаря кому я чуть не сдох и попал к этим, как их там, не скажешь? Эридия виновато прикусила губу и поежилась.

— Я не думала, что мы так далеко на севере и даже не предполагала, залезая на ту гору, что это великан. Теперь ты хотя бы в курсе, как они выглядят, и это он еще не ледяной, обычный, — она оглянулась, — вообще-то, я тащила тебя вон в ту расщелину, — махнула она рукой вперед, туда, где вдалеке виднелась скала, — я проверила — она безопасная, мне просто холодно… очень.

Только сейчас я заметил, как посинели её губы, да и сама она была бледна, как мел, еще немного, и упадет. А ведь она, наверное, так ничего и не успела поесть.

— Так иди туда, сооруди костер, сними платье и повесь сохнуть на дерево. Обмотайся пока в какие-нибудь листья, быстрее согреешься.

— А как же ты? Хочешь, чтобы я тебя в таком состоянии тут бросила?

— Иди, не пропаду. Эридия растерялась, но, видно, настолько уже устала, что решила не спорить.

— Спасибо, что спас. Я… в общем, прости за всё.

— В расчёте. Она нервно кивнула и, еле передвигая ноги, пошла в сторону скалы, прихватив с собой палку.

Я попытался встать, но… не смог. Какая же адская боль. Я всё же походу сломал себе кости и сколько продлится восстановление с быстрой регенерацией одному богу известно. Очень уж не хотелось, чтобы после всего меня нашел тут какой-нибудь хищник.

Ну, раз встать пока без вариантов, я решил ползти, медленно, перекатываясь, так как спина вообще пока не действовала. В процессе понял, что ко всему прочему у меня еще и вывихнута левая рука в плече.

Полз долго, утомился до ужаса, но жить хотелось. Когда добрался до той расщелины, о которой говорила Эридия, уже начало темнеть. Девушка спала рядом с полупотухшим костром, прикрывшись длинными листьями. Вот глупая, кто ж так делает, а вдруг повернется и листья попадут в огонь и загорятся. Страх за Эридию будто прибавил мне сил, и я смог даже встать на четвереньки, подползти к ней и аккуратно передвинуть чуть дальше. Затем нашел небольшие камни и обложил ими костер по кругу, соорудив что-то вроде колодца, чтобы они, нагревшись, еще долго отдавали тепло. Разжег костер получше, кинув туда пару веток. Потом привалился спиной к своду пещеры, передохнуть. Стиснув зубы от боли, попробовал вправить плечо. Безуспешно. Огляделся. Недалеко от меня увидел небольшой скальный выступ, может быть, с его помощью получится вернуть сустав на место? Только для этого нужно было встать. С пятой попытки мне это всё же удалось. Шатаясь, еле добрел до него и просунул туда лапу, придавив ее камнем, с усилием потянул и всё же вправил сустав. Рыча от боли, освободил лапу и сполз по стене, чуть не потеряв сознание. Но вид беспомощной девушки, сжавшейся в комочек, не дал мне уплыть в небытие. Я должен её уберечь, защитить. Не знаю почему, но это так отчетливо впечаталось в сознание, будто важнее этого на свете ничего не было и быть не могло.

Пока я искал камень побольше, чтобы прикрыть на ночь вход в пещеру, набрел на куст с какими-то ягодами. Времени собирать их не было, поэтому вырвал его с корнем, нашел нужный камень и поспешил обратно. Вернее, хотел поспешить, а на деле тащился, как черепаха, постоянно прислушиваясь и переживая за Эридию. Когда я всё же вернулся, то в полусознательном состоянии положил куст у входа и прикрыл камнем расщелину, оставив немного места для вентиляции. Как я толкал этот камень и перекатывал его с кустом в зубах, можно было сложить целую трагедию в нескольких частях, но упорство в итоге победило. Стоило это мне такой боли, что даже словами не передать: ребра на спине и правда были почти сломаны, а вернее, треснули во многих местах и нагнуться в таком состоянии — вообще невозможно, лишь присесть, причем медленно и ровно, от любого усилия мышц на спине бросало в холодный пот и всё кружилось перед глазами. Хорошо, хоть позвоночник удивительным образом оказался цел, и я вообще мог двигаться.

Закончив это самоистязание, повалился рядом с Эридией и обнял, пытаясь согреть. Пофиг, пусть бьет своим током, я и так уже почти сдох, а так, может, хоть в чувство приду, но удара не последовало, и я благополучно вырубился.

Не знаю, сколько я валялся в отключке. Периодически слышал рядом шуршание и обнимал покрепче теплое солнышко, греющее мне бок, иногда в глазах мелькали лучики, ветер обдувал спину, но, когда я всё же очнулся, Эридии рядом не было. Камень был слегка сдвинут, а у входа валялся куст без единой ягоды. Улыбнулся. Значит, хоть неголодная. И провалился в беспокойный глубокий сон, надеясь, что она хоть на этот раз будет осторожнее. Спасти её в таком состоянии я точно пока не мог.

Проснулся уже затемно, в пещере весело горел костер, освещая девушку. Эридия палкой переворачивала какие-то круглые черные шарики в углях и что-то шептала себе под нос. Интересно, это она картошку нашла? От мысли о еде заурчал желудок. Я еле приподнялся и сел. Эридия тут же отвлеклась от своего занятия и быстро подошла ко мне, сев напротив.

— С тобой всё хорошо? Воду будешь?

Я кивнул и смог даже улыбнуться. С трудом сел, взял предложенную деревянную кружку и с жадностью выпил из нее воды.

— Откуда она? — удивился, рассматривая необычную форму этого предмета.

— Я сделала, — с гордостью ответила она и улыбнулась, — а ещё тарелки, пару чашек и ложек. Представляешь, я научилась концентрировать молнию в нож! Им из дерева получается вырезать практически также, как из бумаги!

— Здорово у тебя получилось, а картошка у тебя не сгорит?

— Кар… что? Ой, — вспомнив о шариках, она подпрыгнула и побежала их вытаскивать. — Повезло, не успели сгореть, — прошептала она, внимательно рассматривая и выкладывая их на деревянное подобие тарелки.

— А что это?

— Местный деликатес, хочешь?

Я неуверенно кивнул, надеясь, что это всё же картошка. Эридия стукнула по каждому шарику ложкой, и они раскрылись, по пещере пошел потрясающий крабовый аромат, от которого я чуть слюной не подавился.

— Это скруты, не знаю, как на твоём человеческом. Они ползают по дну рек, иногда выходят на берег. Эридия поделила их поровну и подала мне тарелку. Внутри оказалась самый настоящий краб! Только без клешней и не плоский, а круглый и в панцире, как у жука, которого мы в детстве, шутя, называли арбузиком.

— Крабы, — произнес я, спешно убирая панцирь и лапки. — Только у нас они немного другие, — пробубнил, уже жуя. Какая же радость хоть что-то съесть нормальное. Просто наслаждение, а не мясо. Обожаю крабов.

— Ты ходила к реке? А как же эти краводарки?

— Получили пару раз током и больше не высовывались, — улыбнулась Эридия, только, как мне показалось, грустно.

— С такой силой ты точно не пропадешь. Спасибо, — отдал благодарно тарелку и бессильно повалился обратно. Похоже, пару деньков придется еще поваляться.

— Я так тоже думала. До всех этих событий, а теперь вот не уверена… Да, во многом она мне помогает, жизнь делает легче, но при этом многое решает за меня, а я хочу быть сама себе хозяйкой. Я о многом думала, пока ты восстанавливался, и решила, что с моей стороны нечестно утаивать от тебя значение узоров силы. Ты сам потом решишь, как поступить со всем этим... Вот этот символ у меня на плече, — она чуть приспустила рукав платья, — соединяет наши семьи. Я формально принадлежу к роду искристых стражей.

Я взглянул на него и понял, что где-то уже точно видел подобное переплетение линий.

— А этот, — она показала уже на тот, что был точной копией моего, только у нее он переходил на запястье и тянулся к безымянному пальцу, красивым узором, переплетаясь вокруг него, — соединяет наши души. Это знак истинности. Вечная связь, вечная любовь, а для кого-то вечное обладание, без права на выбор жертвы. Смотря кому, она достанется.