Он был, признаюсь себе, очень красивым мужчиной.

Он слегка наклонился вперед.

— Скажи мне, мышка…

БАХ.

БАХ.

БАХ.

Я подпрыгнула. Игла выскочила из руки Вейла, забрызгав мою грудь кровью. Я сбила локтем один из флаконов, и не успела даже ужаснуться этому, как его рука метнулась, чтобы поймать его — движение было настолько плавным и быстрым, что я даже не успела заметить, как он протянул мне флакон.

— Закупорь флакон пробкой. Судя по всему, моя кровь — ценный материал в твоем изучении.

БАХ БАХ БАХ.

Стук становился все настойчивее. Вейл оглянулся через плечо на главный коридор и входную дверь за ним.

Я убрала флаконы немного взволнованная.

Первой моей мыслью было, что кто-то узнал о том, что Вейл сделал, чтобы защитить меня, и пришел мстить. Но хотя стук был громким, в нем не было ярости или злости. И Вейл не выглядел обеспокоенным, только раздраженным.

Он не двигался.

— Ты… не хочешь открыть? — спросила я.

— Нет, не хочу.

Я и забыла. Он не любил открывать двери.

Но удары продолжались, их ритм становился все быстрее, пока, наконец, Вейл не издал раздраженный вздох, встал и пошел к двери.

Я последовала за ним. Я ничего не могла с собой поделать. Он был прав, я была любопытной.

Вейл открыл дверь одним резким движением.

Спотыкаясь, я попятилась назад.

У человека, стоявшего на пороге, не было лица.

Глава

11

Безликий человек молча стоял на месте.

А может, это был и не человек вовсе, а лишь его видимость. Он — она? Оно? — существо было лишь серебристым силуэтом, края его формы были окрашены лунным светом, а сердцевина его тела была почти прозрачной. Я могла видеть лес прямо через центр его груди и центр его лица. Оно было почти таким же высоким, как Вейл, хотя и гибким, его конечности были тонкими и слегка бесформенными, лишь намек на кости и мускулы.

Вейл выглядел совершенно невозмутимым.

— Я же сказал тебе сюда не возвращаться, — огрызнулся он.

Если существо было способно услышать или понять его, оно не подало никакого знака. Вместо этого оно просто протянуло руку. На ладони лежало одно письмо.

— Я не хочу брать это, — сказал Вейл.

Существо не шелохнулось.

Вейл застонал и выхватил письмо.

— Отлично. Вот. Теперь исчезни.

Фигура начала исчезать, и я смотрела на нее широко раскрытыми глазами, желая увидеть, как оно пропадет. Но Вейл просто захлопнул дверь, и выражение его лица заставило меня вздрогнуть.

Он выглядел… раздраженным. Более чем раздраженным. Раздраженным он был тогда, когда я впервые появилась у его двери. Сейчас его выражение лица было еще более жестким, челюсть сжата, кулак сжимается вокруг письма, которое теперь сминалось в его пальцах.

— Что это было? — спросила я.

— Ничего.

— Это была магия Ниаксии?

— Это было… что? — Он смотрел на меня, моргая, как будто был настолько погружен в свои мысли, что на мгновение забыл о моем присутствии. — А, да.

— Так это из твоего дома.

Он усмехнулся.

— Из моего дома.

— Из Обитрэйса, — уточнила я.

— Я понял, о чем ты.

Я сделала паузу.

— Что ж, ты расстроен, — сказала я, в основном самой себе.

— Я… — Он остановился, повернулся ко мне, щелкнул челюстью. — Да. Да, я расстроен.

Что я должна была делать? Не спрашивать?

— Почему?

— Почему?

Он отвернулся и зашагал, и у меня сложилось четкое впечатление, что он больше не разговаривает со мной.

— Я расстроен, потому что они не хотят принимать отказ. Потому что я не буду этого делать. Я не вернусь в Обитрэйс. Я не собираюсь помогать сажать какого-то… — Он скривил губы. — Какого-то ничтожества на мой трон. Я не собираюсь вести еще одну проигрышную войну. Я не собираюсь делать ничего из этого, мышонок. Ничего из этого.

Я посмотрела на письмо в его руке. Теперь оно было полностью раздавлено в его кулаке.

Он издал протяжный вздох и выпрямился.

— Я… я прошу прощения. — Он выглядел немного смущенным. Но он не должен был смущаться. Я не возражала против того, что он ослабил бдительность.

— Так вот что здесь написано? — сказала я. — Они просят тебя вернуться в Дом Ночи?

— Да, и, похоже, им плевать, что я уже много раз говорил им «нет».

— Так почему же они продолжают просить?

Он слегка усмехнулся.

— Потому что никто другой не поможет.

— Потому что два лучших генерала Дома Ночи мертвы.

Вейл моргнул, рот сжался в почти улыбку.

— Да. Но так даже лучше, потому что эти подонки им бы тоже не помогли.

— Кто… они?

— Они не стоят того, о ком стоило бы говорить.

— Но зачем ты им нужен?

Я собрала воедино кусочки наших предыдущих разговоров и свои скудные знания истории Обитрэйса.

— Ты — ришанец, — сказала я. — И хиаджи сейчас у власти. Значит ли это, — я кивнула на письмо, — что возможны перемены?

Выражение удивления на лице Вейла было вполне очевидным.

Оно выражало подтверждение моим выводам.

— Твои соплеменники пытаются вернуть трон. — Я была довольна собой за то, что сложила все пазлы воедино, так же, как я была довольна собой, когда решала сложное уравнение. — И они просят тебя вернуться и…

— И помочь им проиграть войну, — огрызнулся Вейл. — И все это во имя какого-то ублюдочного короля.

Я никогда не видела его таким. Он выглядел так, словно внутри у него была целая буря.

— Тебе не нравится этот мужчина, — сказала я. — Или… женщина. Эта личность.

Кто я такая, чтобы делать предположения?

— Он… не подходит на роль короля.

— Ты встречался с ним?

— Да, очень давно.

— И он тебе не понравился?

— Я… — Казалось, он терялся в словах. — Я бы не стал подчиняться ему. Никто бы не стал ему подчиняться.

Я тупо уставилась на него.

— Что? — огрызнулся он. — У тебя такой вид, как будто ты собираешься сказать мне, что я не прав, так что давай. Сделай это.

— Сейчас твой народ не у власти. Это так?

— Да.

— И что это значит для них?

На шее Вейла дрогнула мышца. Он не сразу ответил.

— Справедливы ли правящие хиаджи? — спросила я.

Он издал короткий смешок.

— Справедливые. Конечно же нет.

Неприятное, нелестное понимание поселилось во мне. Мои губы сжались в тонкую линию. Во рту появился кислый вкус, как всегда, когда грубые слова, которые я не должна была говорить, готовы были вот-вот сорваться с языка.

Я отрывисто сказала:

— Мы должны завершить нашу работу.

Я начала поворачиваться, но Вейл поймал меня за плечо.

— Скажи, что ты собиралась сказать, мышка.

— Я не собиралась ничего говорить.

— Не лги мне.

Я уставилась на него, не моргая. Я не знала как воспринимать то, как он на меня смотрел, как будто он действительно хотел услышать мое мнение.

Или думал, что хочет.

Держи рот на замке, говорила я себе, но я никогда не умела слушать свой голос разума. Он задел что-то, что я пыталась скрыть, затронул разочарование, которое теперь накатывало быстрее, чем я могла его остановить, и я даже не была уверена, почему.

— Просто… то, что очень трудно, не является веской причиной не делать этого.

Он отступил, обидевшись.

— Дело не в том, что это трудно.

Я попыталась скрыть свой скептицизм и, видимо, не смогла.

— Это не так, — сказал он. — Дело в принципе.

— Дело в принципе? — Я подавила невеселый смех. — Твои люди просят тебя о помощи, а ты отказываешься из-за какого-то принципа?

— Это просто не то…

— Моя сестра умирает.

Я выпалила эти слова на одном неровном дыхании.

— Моя сестра умирает, и весь мой город умирает, Вейл. А все остальные думают, что мы можем надеяться, или молиться, или мечтать, чтобы выбраться из этого. Они такие же, как ты. Они отказываются искать лучшие ответы из-за своих принципов. Потому что это просто. И каждая секунда, которую они теряют в ожидании глупой мечты, — это еще одна потерянная жизнь. Это кто-то, кто для другого, где-то, является самым важным человеком в мире.