Карл Великий сыграл выдающуюся роль в становлении «королевской религии», ее атрибутах, прерогативах и идеологии. Образ его оказался устремленным в будущее, стимулируя рост власти короля и его авторитета, служа победоносным оружием в руках служителей короны. Однако в эти два века мы наблюдаем стремительный рост влияния образа Карла Великого и постепенный, но неуклонный его упадок. По существу, Карл Великий так и остался легендарным персонажем, чья слава лишь добавляла блеска «королевской религии». По мере расширения границ на восток Империя становилась угрозой национально-государственным установлениям во Франции, и здесь начинают превозносить своих королей. Первым, пусть и полу-мифическим королем, считается отныне Фарамон, о котором Филипп де Коммин пишет как о первом избранном народом короле Франции, «ибо другие назывались герцогами и королями Галлии». Национальная история отныне начинается с Хлодвига, при котором французы закрепились на определенной территории и чье крещение постепенно в иконографии и пропаганде превратилось в церемонию коронации. Наконец, своим святым королем признавали только Людовика IX, чья канонизация была безупречной и не вызывала никаких сомнений, а эпоха стала символом процветания и сделалась аргументом в протестах против усиления королевской администрации, налогов, ослабления монеты.

Наглядным выражением этого упадка образа Карла Великого может служить судьба коронационных регалий и инсигний королевской власти, вначале напрямую связанных с именем «императора и короля Франции». С короной Карла Великого успешно конкурирует корона Людовика Святого: ее точно предпочли Иоанн II, Карл VII, Генрих IV. Меч Карла Великого — так называемый Joyeuse — постепенно трасформируется в руку судьи. Королевские лилии, появление которых на щите и одеянии королей Франции также относили к Карлу Великому, теперь приписывают Хлодвигу. Орифламма наверняка была утеряна либо при Креси, либо при Пуатье, а в ее чудодейственных свойствах возникли сомнения, раз она не помогает французам. Окончательный удар по ее авторитету нанесли те советники короля, кто предложил ему поднять ее в войне Бургиньонов и Арманьяков, расцениваемой ими как оскорбление величества, чем приравняли ее к войне с неверными. Это была ошибка, и Карл VII не забыл, как орифламму подняли против его сторонников, и никогда не воевал под этим знаменем. С середины XV века некоторые авторы относят появление орифламмы к Хлодвигу и даже Дагоберу, основателю аббатства Сен-Дени. Всем коронационным регалиям, как и авторитету аббатства Сен-Дени повредил период «английской Франции», когда после 1422 г. эта территория оказалась в руках англо-бургиньонов. На коронации в Реймсе 1429 г. обошлись без всех святынь, оставшихся у англичан и «оскверненных» ими. Отныне не коронационные регалии создают короля, а ровно наоборот. И аббатство из покровителя монархии превратилось в объект покровительства короны.

Однако, и это мне кажется вовсе не случайным, Карл Великий сохранил свое привилегированное место в среде тех людей, кто создавал «королевскую религию» — чиновников и советников короля. Характерный пример — использование его имени в качестве исторического аргумента в процессах, разбиравшихся в Парижском Парламенте. Хотя там упоминаются и Хлодвиг, и Филипп Август, и Людовик Святой и Филипп Красивый, но Карл Великий упоминается чаще всех остальных королей. Более того, в отличие от других королей, чья известность и авторитет географически ограничены, он известен на всей территории (например, Меровингов и Хлодвига не знают на юге Франции). Но что самое поразительное, у юристов XV века было довольно точное представление о правлении Карла Великого и его итогах: он главным образом реставратор и миротворец, положивший конец бунтам, изгнавший сарацинов из Пуату и Прованса, восстановитель храмов, покровитель наук и любитель античного наследия. Его время — это символ порядка и величия. Отдадим должное парламентским юристам XV века: их познания и мнения о Карле Великом не так уж отличаются от оценок историков и спустя пять столетий.

Источники

Коммин, Филипп де. Мемуары. М., 1986.

Christine de Pizan. Le livre des faits et bonnes mœurs du sage roy Charles V // Michaud J. et Poujoulat J. Nouvelle collection des mémoires pour servir à l'histoire de France. T. 2. Paris, 1881.

«L'Honneur de la couronne de France»: Quatre libelles contre les anglais (vers 1418–vers 1429). Éd. pour SHF parN. Pons. Paris, 1990.

Jackson R. A. The «Traité du sacre» de Jean Golein // Proceeding of the American Philosophical society. 1969. T. 113. N 5. P. 305–324.

Journal de Nicolas de Baye, greffier du Parlement de Paris. 2 vols. Paris, 1885, 1888.

Journal de Jean Le Roye, connu sous le nom de Chronique scandaleuse, 1460–1483. Publ. par B. de Mandrot. 2 vols. Paris, 1894–1896.

Juvénal des Ursins, Jean. Écrits politiques. Éd. P. S. Lewis. 2 vols. Paris, 1978–1985.

Juvénal des Ursins, Jean. Histoire de Charles VI, roi de France //  Michaud J. et Poujoulat J. Nouvelle collection des mémoires pour servir à l'histoire de France. T. 2. Paris, 1881.

Mezières, Philippe de. Le Songe du viel pèlerin. Ed. by G. W. Coopland. T. 1–2. Cambridge, 1969.

Songe du Vergier. Éd. M. Schnerb-Lievre. 2 vols. Paris, 1982.

Литература

Autrand F. Charles V le Sage. Paris, 1994.

Autrand F. Charles VI: La folie du Roi. Paris, 1986.

Beaune C. Costume et pouvoir en France à la fin du Moyen Age: les devises royales vers 1400 //  Revue des sciences humaines. 1981. N 183. P. 125–146.

Beaune C. Naissance de la nation France. Paris, 1985.

Beaune C. Prophétie et propagande: le sacre de Charles VII //  Idéologie et propagande. Colloque de Haifa. Paris, 1987. P. 63–73.

Bloch M. Les rois thaumaturges. Étude sur le caractère surnaturel attribué à la puissance royale particulièrement en France et en Angleterre. Strasbourg, 1924.

Demurger A. L'histoire au secours de la chicane: la place de l'histoire dans les procès au Parlement au début du XVe siècle (1419–1436) //  Journal des savants. 1985. N 4. P. 231–312.

Guenée B. Les généalogies entre l'histoire et la politique: la fierté d'être Capétien, en France, au Moyen Âge //  Annales. E. S. C. 1978. P. 450–477.

Guenée B. Histoire et culture historique dans l'Occident médiéval. Paris, 1980.

Guenée B. L'Occident aux XIVe et XVe siècles. Les États. 5-ème éd. Paris, 1993.

Krynen J. «Le mort saisit le vif». Genèse médiévale du principe d'instantanéité de la succession royale française //  Journal des savants. 1984. N 2. P. 187–221.

Lambrech R. Charlemagne and his Influence on the Late Medieval French Kings //  Journal of Medieval history. 1988. N 14. P. 283–291.

Quillet J. Charles V le roi lettré: Essai sur la pensée politique d'un règne. Paris, 1984.

Zeller G. Les rois de France candidats à l'Empire. Essai sur l'idéologie impériale en France //  Revue Historique. T. 173. N 2. P. 273–311.

Автора «Франкогаллии» — знаменитого юриста и политического публициста Ф. Отмана — историки уже давно признали «отцом германистики» в связи с проблемой генезиса французского государства[61]; именно он поставил вопрос об этногенезе французов и настаивал на важнейшей роли германского элемента в становлении французской нации. Резко негативное отношение к романскому наследию, ненависть к Римской империи и неприятие католицизма неизбежно влекло мыслителя к проблеме исторического места германцев, их роли в гибели Римской империи и становлении современных европейских государств, в частности Франции.