— Ребенок был при смерти, и если бы он умер некрещеный, то попал бы к дьяволу, а теперь он божий человек. Кроме того, я знал, что если ты разгневаешься на меня, то я поплачусь за это самое большее жизнью. Но я полагаю, что тогда я попал бы к богу.
Конунг спросил:
— Почему ты захотел, чтобы мальчика назвали Магнусом? У нас в роду не было такого имени (Ekki erpat vârt œttnavn).
Сигват отвечает:
— Я его так назвал в честь Карла Магнуса конунга, а о нем я знаю, что он был лучшим человеком на всем белом свете. (Ек hét harm eptir Karla-Magnusi konungi. Рапп visa ek mann beztan i heimi.)
Тогда конунг сказал:
— Ты очень удачливый человек, Сигват. Но неудивительно, что удача сопутствует уму. Странно, что иногда удача сопутствует и глупцам, и глупость оборачивается удачным исходом.
Конунг был очень весел.
Мальчик рос и, когда пришло время, он стал очень достойным мужем» (Круг Земной, 272–273; IF, XXVII, 209–211).
В литературе не раз высказывалось мнение, что происхождение имени Магнус в Скандинавии именно таково, каким его описал Снорри Стурлусон, т. е. от прозвища франкского императора Карла Великого — (Carolus) Magnus (см.: Yonge, 166; Naumann, 154–155; Hellquist, 619; Cleasby, Gudbrandr Vigfusson, 408; Aschehoug og Gyldendals leksikon).
Исследователи, придерживающиеся иного взгляда, впрочем, тоже не отрицают, что возникло имя из латинского прозвища magnus, "великий". Считается, что самый ранний известный носитель этого имени — епископ и мученик, святой Магнус, который был убит при преследователе христиан римском императоре Деции (249–251) и день гибели которого, 19 августа, отмечается датской церковью. Много других мучеников и святых носит то же имя, например, баварский апостол Св. Магнус, умерший ок. 750 г. (день этого святого — 6 сентября) (см.: Knudsen, Kristensen, 1:2, 886–887).
В Скандинавии, напротив, имя Магнус — светское (Janzén, 140). Имеются свидетельства того, что имя Magnus (зафиксированное также в форме Maccus) использовалось в X в. викингскими конунгами в Ирландии (Лимерик), на острове Ман и на Гебридских островах (см.: Bugge, 179; Bjami Aôalbjamarson in: IF, XXVII, 210). Однако лишь после Магнуса Доброго это имя стало широко употребимым в норвежской королевской династии, а также пришло в Исландию, Данию, Швецию и Германию (Koht, 1940, 32).
Доказательств того, был или не был Магнус назван в 1024 г. в честь Карла Великого (742–814), у нас нет и — до обнаружения новых источников — быть не может. Единственный автор, об этом сообщающий, — Снорри Стурлусон, 1220–1230 гг. История Снорри, впрочем, красива сама по себе. Она — в духе прядей об исландцах — характеризует взаимоотношения норвежского конунга (Олава) и находчивого исландца (скальда Сигвата); демонстрирует место и роль скальдов при дворе норвежских конунгов. Кроме того, она, со всей очевидностью, отражает отношение к Карлу Великому в среде образованных норвежцев и исландцев рубежа XII–ХIII вв. Она лишний раз подтверждает тот факт, что с конца XII в. — когда был осуществлен перевод хроники Псевдо-Турпина, когда писал свою хронику норвежский монах Теодорик, называвший Карла «победоноснейшим и средь выдающихся мужей превосходнейшим» (Theodricus, 59) — до конца XIII в., когда окончательно сформировалась в Исландии «Сага о Карле Великом»[46] и стали записываться исландские анналы[47], — популярность Карла Великого в ученых кругах, к каковым принадлежал и Снорри, была весьма высока. Что же касается имени Магнус, то я склонна считать, что известное викингам и воспринимаемое ими как имя христианское, оно было дано Олавом Харальдссоном, будущим Олавом Святым, крестителем Норвегии и всего Северного мира, своему единственному сыну именно с осознанием христианской сущности этого имени, с желанием внести новую, христианскую, струю в череду дохристианских имен рода Харальда Прекрасноволосого (ср. в приведенном выше тексте Снорри: Ekki er pat vârt œttnavn — "У нас в роду не было такого имени").
«Затем он назвал Сверрира Магнусом…»
Значимость имени Магнус иллюстрирует одна ремарка из «Саги о Сверрире». Прежде чем ее привести, однако, следует сказать несколько слов о самой саге. Сага рисует события последней четверти XII и начала XIII в. — периода так называемых «гражданских войн», периода борьбы между знатью, ставленником которой на престоле был конунг Магнус V Эрлингссон, и самозванцем Сверриром, поначалу опиравшимся на поставленных вне закона выходцев из низов, прозывавшихся берестениками (birkibeinar). Сверрир, священник, выходец с Фарерских островов, выдавал себя за потомка норвежского конунга Сигурда Харальдссона по прозвищу Рот и настаивал на том, что пользуется непосредственным покровительством Св. Олава. В результате многолетней кровопролитной войны Сверриру удалось завоевать престол и власть в Норвегии. В «Lôgmanns-annâll» под 1184 г. читаем: «Гибель конунга Магнуса Эрлингссона. Сверрир правил после этого восемнадцать лет» (IA, 254), т. е. до 1202 г. В 1194 г., как сообщается в большинстве исландских анналов, Сверрир был коронован (IA, 22, 62, 121, 181, 254, 324).
Из Пролога к саге следует, что ее начало написано на основании того труда, который создал аббат Тингейрарского монастыря в Исландии Карл Йонссон[48] при непосредственном участии конунга Сверрира:
«Здесь начинается сага и говорится о тех событиях, которые недавно произошли и еще не изгладились из памяти людей, рассказывавших о них, — повесть о Сверрире конунге, сыне Сигурда конунга сына Харальда. Начало повести списано с той книги, которую писал аббат Карл, сын Йона, а сам Сверрир конунг говорил ему, что писать (en у fir sat sialfr Sverrir konungr. Ok red fyrir hvat rita skylldi). Но этот рассказ доведен не далеко» (Сага о Сверрире, 7; Sv. s., 1).
Участие конунга в написании саги, нехарактерное для исландско-норвежской ситуации в целом, в случае со Сверриром легко объяснимо: ведь ему, самозванцу на норвежском престоле, чье право на престол вызывало бесконечные сомнения и постоянно оспаривалось, просто необходимо было взять под контроль формирование саги о нем самом и представить в ней свою биографию в желаемом для него свете (ср.: Гуревич, 190).
В одной из начальных глав саги пересказывается сон Сверрира, записанный с его слов («Сверрир так рассказал о сне, который ему однажды приснился…») и, безусловно, наполненный определенным символическим смыслом. Во сне Сверрира происходит хронологическое смешение персонажей: он видит себя приехавшим в Норвегию во время распри между конунгами Олавом Святым (1014–1028) и Магнусом Эрлингссоном (1162–1184). Подобное в снах случается нередко, однако именно это соединение конунгов представляется неслучайным: ведь Магнус Эрлингссон, первый коронованный (в 1163 г.) правитель Норвегии, объявил себя (в «Письме о привилегиях Тронхеймской церкви») наместником и вассалом (vicarius et ab ео tenens) Олава Святого (NGL, I, 442–444), который признавался святым покровителем Норвегии и perpetuus rex Norwegiœ (HN, 109). Самозванец Сверрир, выдававший себя за сына конунга Сигурда Харальдссона и правнука Магнуса III Босоногого, будь он таковым, имел бы больше прав на норвежский престол, нежели Магнус Эрлингссон, поскольку тот, в отличие от него, был правнуком Магнуса Босоногого не чисто по мужской линии, а через внучку Магнуса Босоногого Кристин, дочь Сигурда Крестоносца.
Собственно говоря, эта мысль и развивается в дальнейшем изложении сна Сверрира. Там рассказывается, что после не долгих колебаний Сверрир решил принять в распре сторону Олава Святого, поехал к нему и был там хорошо принят.
«После того, как он недолго там пробыл, однажды утром, как ему снилось, при конунге было мало людей, не больше пятнадцати или шестнадцати, и конунг умывался у столика в опочивальне. Когда он умылся, другой человек подошел к столу и хотел умыться в той самой воде, в которой умылся конунг. Но конунг оттолкнул его рукой, не позволяя ему этого. Затем он назвал Сверрира Магнусом и велел ему умыться в этой воде. (Siôan nœfndi harm SvœRi Magnus oc bad hann pva ser ipvi sama vatni.) Тот сделал, как ему велел конунг, и, когда он умылся, вдруг вбежал человек, призывая немедленно взяться за оружие и говоря, что враги конунга у ворот. Конунг не смутился, велел людям взять оружие и выходить и сказал, что он возьмет свой щит и защитит их всех. Они сделали, как велел конунг. Затем он взял свой меч и дал его этому юноше, Сверриру, и вручил ему свой стяг и сказал: «Возьми этот стяг, государь, и знай, что это знамя ты будешь нести всегда впредь» (Siôan tok hann sverp sitt oc selldi pesom unga maNi SveRi. oc sipan sœlldi hann honom merki sitt i hond oc mœlti. Tac nu viô merkino herra oc ætla pat meô sialfom per at petta merki skalltu iafnan bera hæpan ifra.)» (Сага о Сверрире, 9–10; Sv. s., 3–5).
