Старшие принялись спорить о том, что следует делать. Вера понимала, что Парамонов до последнего старался избежать обращения в органы. Это означало бы завершение работ на неопределённый срок или вообще до следующего сезона. Но ситуация усугублялась с каждым часом.
– Артур Владимирович, езжайте, – попросила Наталья Борисовна..
– Подождите. До темноты надо ещё искать. Вы правы, Наталья Борисовна. До нас доедут в лучшем случае утром. Давайте разок на машинах окрестности объедем. Мы-то в лесу искали, а он, может, в поля попёрся, – произнёс Парамонов. – Что за чёрт? Сколько лет по раскопам. Да со студенческой скамьи. Первый раз такая… – Игорь Поликарпович громко выругался, не стесняясь студентов и коллег.
Солнце почти скрылось за горизонтом. На низину, где располагалась поляна, легли сумерки. Артур Владимирович выехал первым. Парамонов заводил буханку, когда на краю леса, перед насыпным мостом, появился Коля. Студенты толпой ринулись к нему. Игорь Поликарпович выскочил из машины. Из него полился такой забористый мат, какого нельзя было ожидать от начальника раскопа.
Окружив Зубарева, студенты заголосили, высказывая общий вопрос: «Где ты, дурак, был?»
Кто-то отвесил Коле затрещину, кто-то тряс его за плечи. Зубр молчал, растерянно озираясь. Вера, протиснувшись сквозь ребят, обняла его. Он весь был грязный, будто валялся в земле, и странно холодный. Наталья Борисовна заплакала от облегчения. Парамонов, пока шёл от машины, немного остыл и, перекрикивая толпу, спросил:
– Зубарев, ты где был?
– Не помню, – глупо ответил Коля.
Парамонов едва сдерживал гнев.
– Что значит «не помню»? – зло повторил он.
Брови начальника сошлись на переносице, шея напряглась, ноздри раздувались. Игорь Поликарпович даже немного покраснел. Он в упор смотрел на студента, ожидая ответа.
– Я немного свернул, когда шёл с раскопа. Ну, приспичило. А дальше не помню, – оправдывался Коля.
Парамонов вздохнул так, словно много чего ещё хотел сказать, но сдерживал себя. Ребята потащили Зубра в лагерь.
У стола под навесом хозяйничала Алла. Её лицо не выражало никаких эмоций. Она деловито расставляла посуду, раскладывала бутерброды. Кроме Веры, никто не увидел в этом странного несоответствия.
Наталья Борисовна сидела с красными глазами, держа в руках алюминиевую кружку. Студенты никак не могли угомониться. Кто-то шутил над Зубром, а кто-то продолжал расспрашивать. Артур Владимирович вернулся минут через двадцать после феерического появления Коли. Он сухо проговорил:
– Рад, что всё разрешилось.
И Вера впервые всерьёз пригляделась к нему. Несмотря на возраст, он был красив. Портили картину холодные, отстранённые глаза. Аккуратный нос, волевой, чисто выбритый подбородок, отглаженный воротничок рубашки, сегодня другой, идеально лежащие волосы. Всё это создавало образ, ярко контрастировавший с начальником раскопа. Седина на когда-то тёмных волосах, пожалуй, только выигрышно подчёркивала опрятность стрижки. Что-то неясное беспокоило Веру в этой безупречной внешности.
«Сколько ему лет? – попробовала догадаться она. – Может, около пятидесяти. Или меньше?»
Неожиданно Профессор посмотрел Вере прямо в глаза, словно почувствовал её интерес. Веру обдало холодом, и она отвела взгляд.
Колю пытали больше часа, но ничего нового он не сказал.
- Не помню и всё, - повторял Зубр.
А Веру не покидало чувство несоответствия. Зубарев неуловимо изменился. Пропало простодушно-весёлое выражение лица, и взгляд его не выдавал никаких эмоций.
Все очень устали за этот долгий день. Наталья Борисовна ушла к себе в палатку. Ей нездоровилось. Игорь Поликарпович не покидал студентов, будто боялся, что кто-нибудь снова пропадёт. Профессор, как статуя, сидел за столом с идеально ровной спиной.
Постепенно компания археологов перетекла к кострищу. Этим вечером посиделки у костра казались Вере совсем другими. Ей не хватало бренчания на гитаре и Аллиного смеха. Лёва потешался над Зубром, выдумывая шутки. А вот Артём нет. Он был непривычно молчалив и погружён в свои мысли. Вера подумала, что до того Артём затмевал друга, притягивал всё внимание к себе.
Саша держал Веру за руку, нежно сжимая её ладонь.
- Устала? - спросил он.
Вера кивнула.
- Хочешь ещё чаю? - поинтересовался Саша, внимательно глядя ей в глаза, будто бы чувствуя, что Вера отвлеклась и, теперь он не в центре её внимания.
- Нет. Проводишь? - попросила Вера.
- Угу. Я тоже устал, - произнёс Саша и добавил громче, - за Зубром по лесу бегать.
- Ага, - поддержал Лёва. - Привязать его надо. А то ночью пойдёт по нужде и в трёх соснах заблудится. А нам опять искать.
- Коль, ты Наталью Борисовну чуть не доконал. У неё вон до сих пор давление, - с укоризной и не в первый раз заметил Белуда.
- Простите, не знаю, как так вышло, - сказал Коля. Он повторял это битый час.
- К врачу тебе надо. Провалы в памяти, блин, - добавил Виталя.
Вера пожелала всем спокойной ночи. На Аллу она не смотрела. «Придёт спать, поговорим», - думала Вера.
Лагерь окутала ночная мгла. В безоблачном небе над соснами повисла убывающая луна. У палатки Вера прижалась к Саше. Ей всегда казалось, что с ним спокойно и безопасно. Но сейчас это не помогало.
- Как думаешь, Коля и правда ничего не помнит? - задала вопрос Вера.
- Не знаю. - Саша слегка пожал плечами.
Вера подняла лицо, пытаясь в лунном свете вглядеться в Сашины глаза.
- Может, сделал какую-то дурь и теперь сказать стрёмно, - начал Саша, обнимая Веру, перебирая пальцами её волосы. - Ты из-за этого такая?
Вера молчала. «Из-за Зубра и из-за Аллы. Да чего себе врать? Из-за этого места тоже», - размышляла Вера, вспоминая первую ночь, странный сон и дурное предчувствие.
- Да брось. Зубр - тот ещё кадр. Помнишь, как он студак потерял перед зачётом? А как аспирантку за первокурсницу принял? За него переживать - неблагодарное дело. У Натальи Борисовны, наверное, седых волос прибавилось. Спорим, в следующем году она его в архив отправит или с пионерами возиться. Хотя нет, к пионерам ему нельзя, - со смешком проговорил Саша.
Вера выдавила улыбку. Саша взял в свои ладони её лицо, притянул, поцеловал. Вера ответила на поцелуй, стараясь отыскать вчерашнюю лёгкость и беззаботность. Не получалось. Ей хотелось, чтобы он остался, защищал её и охранял. Но сегодня Алла не дежурит. К тому же Вера хотела поговорить с подругой наедине.
- Ладно, иди. Сладких снов. - Саша выпустил Веру из объятий.
- И тебе сладких снов.
В палатке Вера включила фонарик и аккуратным убористым почерком записала всё, что произошло за день. Она писала долго и сосредоточенно, стараясь не упустить деталей произошедшего. Алла всё не шла спать. Вера выключила фонарик, легла и, чтобы отвлечься от дурных мыслей, стала представлять, как поедет с Сашей в деревню, как они будут смотреть на звёзды. В воображении Веры, не видевшей никогда звездопад Персеиды, кометы стремительно проносились по чёрному небосклону. Яркие образы сменяли друг друга, и Вера не заметила, как задремала.
Веру разбудили шорохи и звуки шагов. В темноте палатки она была одна. Алла так и не пришла. Её вещи лежали нетронутыми с того вечера, как та ушла на дежурство. Вера прислушалась. Снаружи кто-то громко дышал. Неясная тень, отделённая брезентом палатки, зашевелилась.
- Кто здесь? - тихо произнесла Вера.
Внутри у неё всё заледенело. Вера поднялась, села, включила фонарик. Яркий свет прорезал удушливую темноту. Крохотное пространство озарилось тёплым, жёлтым светом. Вера, не отрываясь, смотрела на тонкую щель в брезенте, завешенную самодельной москитной сеткой. Она каждой клеточкой тела ощущала, будто кто-то сидит возле неё по ту сторону палатки. Свет фонаря пугал ещё больше, будто делал Веру более заметной для того, кто находился снаружи. Девушка потушила фонарик. За тонкой тканью, прямо у плеча, прозвучал шёпот:
