Через некоторое время совершенно буднично открылась входная дверь, и в кубрик заглянул второй пилот.

– Всё, практиканты! – весело заявил он. – Снимайте ремни, отбой. Пора ужинать, слышишь, повар?

Все шумно завозились в своих ячейках, отстёгиваясь. Алекс, печально вздохнув, поплёлся на камбуз.

Ужин прошёл в глубоком молчании, аппетита не было ни у кого, кроме пилотов. На стенах кают-компании мрачные волны бесшумно разбивались о невидимый берег, нагоняя дополнительную тоску. Практиканты лениво ковырялись вилками в тарелках, поглядывая на круглый экран, где транспортёр-установщик, похожий из-за многочисленных колёс на гигантскую сороконожку, отстыковывал дефектный ускоритель и взваливал его себе на спину.

– А где капитан? – осведомилась Лита. Кресло командира корабля пустовало во время всего ужина.

– В печали, – коротко ответила Салли, допивая чай.

– В смысле?

Салли грустно посмотрела на неё, вздохнула и, ничего не ответив, понесла капитану наверх его порцию.

– С такими отказами мы и стартовое окно к Юпитеру пропустим, – проворчала Милли. – И что тогда будет с практикой?

Пилот Эдди махнул рукой.

– Да не волнуйтесь вы! Если что-нибудь серьёзное – привезут другой. Без вариантов. Но посещение Луны придётся, конечно, сократить.

– Мы по дороге на Юпитер заедем на Луну? Я правильно понимаю? – встрепенулся менеджер.

Все присутствующие невольно засмеялись от столь дилетантски сформулированного вопроса.

– А вы что, господин менеджер, ещё не удосужились ознакомиться с планом полёта? Как же вы будете осуществлять общее руководство?

Ли Ниразо слегка покраснел.

– Это не в моей компетенции! Я не обязан вдаваться в технические тонкости!

– А в чём состоит ваша компетенция? Что вы умеете делать? С диспетчером общается капитан, документы оформляет Салли, со стажёрами в основном занимаюсь я. А вы? Что можете вы?

– Да я… Да я… Да я лучше вас знаю, когда, где и чем мне заниматься!

– Да вы вообще ничего не знаете!

Второй пилот впервые за всё последнее время утратил своё добродушие и разговаривал с менеджером жёстким холодным тоном – видимо, накопившееся в нём недовольство неожиданным пассажиром выплеснулось наружу. Его оппонент тоже не на шутку разозлился, так как ещё не забыл переживаний, испытанных во время инструктажа. Оба вскочили со своих мест и, если бы их не разделял стол, наверное, вступили бы в схватку. Стажёры молча наблюдали за перебранкой двух взрослых людей.

И тут в кают-компании зазвенел бесстрастный голос Эжен:

– Срочный видео вызов центральной диспетчерской станции Земли…

– Великие Странники! – ахнула Милли, округлив глаза.

– …Согласно протокола настройки, ввиду отсутствия членов экипажа в центральном посту, соединяю канал связи с каютой капитана. Точка соединения недоступна. Соединяю канал связи с кают-компанией.

И на круглом экране-иллюминаторе вместо длинной серебристой рыбины ускорителя появились два человека, находящиеся в благородном интерьере – видный, холёный мужчина в умопомрачительном костюме и женщина – томная блондинка, хорошо выдержанная в солярии.

– Мама! Папа! – вырвалось у нагрузочного специалиста, сидящего как раз напротив экрана.

Пилоты-практикантки, находившиеся к дисплею спиной, разом вскочили и прижались к стенке сбоку от него, вне поля зрения камеры. Стажёры в белом, то есть Макс и Алекс, успевшие во время доклада Эжен слинять на камбуз, благоразумно предпочли оттуда не высовываться. Поэтому перед взорами почтенных родителей предстал их драгоценный ребёнок, одиноко ужинающий за большим круглым столом в компании двух взрослых мужчин, стоящих навытяжку справа и слева от него.

– Тимочка! – нежно заголосила мама. – Тимусенька! У тебя всё в порядке?

– Нам сообщили, что произошла авария, – со строгой душевной теплотой заговорил папа. – И больше никакой информации…

– Мама… Папа… Всё хорошо… Всё нормально… – испуганно попытался успокоить родителей Тим Том.

– Тимёночек! Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит? Ты хорошо питаешься?

– Нас должны были уведомить в первую очередь! – В голосе папы появились стальные нотки. – Кто из вас капитан этого корабля?

– Я… Гхм… Второй пилот Санчес. Капитан занят… неотложными делами…

– Мама… Папа… Не надо… Я вам объясню… Потом… – сбивчиво пытался вклиниться в словесный поток растерявшийся сын. Уши его горели, руки нервно прыгали по столу, на лице застыла умоляющая плаксивая гримаса.

– Тимуленька!

И тут в разговор вступил Ли Ниразо.

– Позвольте представиться. Я – менеджер полёта, – плечи его расправились, глаза заблестели, и по степени импозантности он, пожалуй, сравнялся с папой специалиста. – Я ответственно заявляю, что ваш сын находится в полном здравии и благополучии. Отказ техники никакой угрозы для его жизни и здоровья не представлял, последствия устраняются. Уверяю вас в совершенной и полной безопасности прибывшего проходить подвиги Геркулеса стажёра Тома!

Его речь произвела сильное впечатление на взволнованных родителей. Мама нервно прижала стиснутые руки к груди, папа смягчился лицом. Стажёрки-пилоты стояли у стены с вытаращенными глазами и, похоже, прилагали неимоверные усилия, чтобы не расхохотаться в голос. Милли прикрыла распахнутый рот ладонями, Лита прикусила нижнюю губу, Нэя вообще, закрыв лицо руками, сползла вниз по стеночке, плечи её беззвучно тряслись. Тим Том сидел красный, как переносной огнетушитель.

– Мама… Папа…

– Тимусенька! Мальчик наш! Герой ты наш! Геркулес…

– Что бы ни случилось в полёте, я знаю: любые трудности тебе по плечу!

– Не беспокойтесь! Я буду лично контролировать обстановку на корабле!

– Ах! Благодарю вас! Я чувствую к вам особое доверие. Вы такой же зелёный, как наш сыночек…

– Я вижу, что руководство кораблём находится в руках достойных людей!

– Мама! Папа!

– Бай-бай, Тимочка, не скучай, лапочка, не скучай!

– Удачного старта в Пространство, сын!

И на экране снова появился неисправный ускоритель, уезжающий на диагностику. Второй пилот опустился в своё кресло и беззвучно захохотал, закрыв лицо ладонью. Практикантки наконец-то громко заржали. Тим Том швырнул на стол зазвеневшую вилку и бросился вон из кают-компании.

– Вот видите! – важно сказал менеджер. – Я всё-таки незаменимый человек на этом корабле!

Санчес, продолжая смеяться, прикрылся второй рукой. Ли Ниразо невозмутимо вышел и полез по трапу в свою каюту, как было видно через открытую дверь.

Насмеявшись до изнеможения, девицы спустились в кубрик. Тим Том плакал, уткнувшись в подушку, а Макс бормотал что-то успокоительное и, благо позволял высокий рост, бережно гладил его по плечу татуированной лапой.

– У вас тут что – нежная мужская дружба? – невинно поинтересовалась Нэя.

– Теперь понятно, как ты попал сюда геркулесить, – желчно сказала Лита. – Твой папочка кто – член Мирового Совета?

– Представляю, каких денег это стоит – связаться через центральную, – сурово бросила Милли.

– Да вы… да вы… – зарыдал несчастный Геркулес, – да вы мне просто завидуете! Вы не только грубые… не только злые… вы… вы… вы инкубаторские!

Стажёрки застыли на пару секунд, переглянулись и, ни слова не говоря, полезли в свои ячейки.

Вернулся Алекс, закончив дела на камбузе.

– Я со своими предками сразу связался, – сообщил он. – Чтоб зря не дёргались.

– И я родакам запостил, – прогудел Макс. – И всему сообществу тоже…

– Ага… – проскулил Тим Том. – В корабле гаджет не ловит…

– Так вышел бы на площадку…

В полном молчании все стали укладываться спать.

– Тимочка, – со всей возможной для неё душевностью промолвила Нэя, устраиваясь поудобнее, – лапочка моя, не переживай. Хочешь, я буду тебе вместо мамы? Так ты только скажи. Грудью кормить, конечно, не обещаю, а в остальном…

Тим Том не ответил, только отвернулся к стене и, всхлипнув, перевернул зарёванную подушку.

Ускоритель привезли уже под утро, и все практиканты проснулись незадолго до подъёма от толчков и глухого металлического лязганья – установщик пристыковывал его к кораблю. Снова засыпать не имело никакого смысла, и молодые члены экипажа начали потихоньку выползать из своих ячеек. Алекс, которому предстояло опять топать на камбуз, окончательно загрустил – до него только сейчас стало доходить, что теперь надо будет заниматься этим изо дня в день без выходных почти два года. Чесаться он уже перестал, и пятнышки на его лице стали гораздо менее заметны.