На полу, прямо перед ней, скрестив ноги и держа в руках увесистый фолиант, сидел Королевский Летописец и монотонным голосом перечислял имена королей, надеясь, что хоть одно из них покажется девушке знакомым. Он уже дошел до буквы «П».

— …Пак, Пардо, Пайорель, Пент, Перрил, Пео, Пиллигрио, Пив, Подо, Полонель, Пагги… — без умолку бормотал он.

Услышав имя Пагги, принцесса едва заметно вздрогнула, но только потому, что Королевский Волшебник уронил один из серебряных шариков. Квондо поднял шарик и бросил его Волшебнику.

Королевский Летописец недовольно прищелкнул языком.

— Король Пагги, — сказал он, поморщившись, — пользуется самой дурной славой среди всех королей, зарегистрированных в Книге. Он живет в развалившемся замке, стоящем на холме. У него семь дочек, и все с приветом. Жена старого короля умерла от истерического припадка, когда принцессы были совсем маленькие. Сейчас Пагги и семь его девиц живут совсем одни и выкидывают на своем холме всякие номера: скатывают на прохожих валуны, поворачивают реки вспять, нападают на караваны и крадут драгоценности и шелка, чтобы, потом устраивать шумные маскарады и играть в свой дикие, жуткие игры при свете фонаря, сделанного из тыквы, с прорезями в виде глаз и рта. — Королевский Летописец воздел руки и покачал головой. — На Паггиевом холме каждый день праздник.

Принцесса нахмурилась и слегка побледнела. Королевский Летописец снова вздохнул и прочитал ещё несколько имен, взглядывая на принцессу после каждого имени, но ни одно из них не показалось ей знакомым. Он прочитал ещё двадцать имен на букву «О», тридцать — на «Р», сорок — на «С», десять — на «Т», пять — на «У», тринадцать — на «Ф», девяносто — на «X», пятьдесят шесть — на «Ц» и перешел к букве «Ч»:

— Чар, — произнес он, и принцесса подпрыгнула на стуле, но только потому, что Королевский Волшебник уронил ещё один шарик. Квондо бросил шарик Волшебнику, и жонглирование и бормотание продолжились.

— Чачо, Чат, Чавачав, Чав, Чакс, Чай, Чачир, Чачуно, Чич, — бубнил Летописец. Наконец он поднялся, печально покачал головой и захлопнул Королевскую Книгу, подняв при этом облако пыли.

Волшебник подставил широкий карман своего длинного халата, и в него попадали серебряные шарики. Квондо ласково смотрел на принцессу.

— Я помню только названия лесов и полей, а больше ничего не помню, — вздохнула она.

— Здесь может помочь только медицина, — сказал Королевский Летописец, но, к несчастью, Королевский Лекарь болен какой-то диковинной болезнью и просил, чтобы его не беспокоили.

Принцесса с тревогой рассматривала решетчатую тень на полу.

— Есть ещё, правда, Королевский Часовщик, — добавил Летописец. — В своё время он сделал несколько смелых предположений и догадок. Токко, Часовщик, был когда-то Королевским Астрономом.

Принцесса достала платок и стряхнула со щеки Королевского Летописца пылинку, слетевшую с Королевской Книги.

— А почему Токко больше не астроном? — спросила она.

— Он такой старый, что уже не видит, и не только звезды, но даже Луну и Солнце, — ответил Летописец. — Его бесконечные речи о том, что звезды гаснут, встревожили короля, которому подавай свет для охоты, и всё тут.

Принцесса едва заметно улыбнулась.

Летописец продолжал:

— «Я желаю, чтобы в моем замке были люди, которые приносили бы мне известия о том, что солнце и звезды по-прежнему светят ярко!» — раскричался тогда король Клод. И Toккo отправили делать всякие разные часы — с боем и даже солнечные, а за небесами теперь наблюдает совсем молодой человек по имени Паз. Для своего телескопа он изобрел розовые линзы, так что даже бледная луна и самая холодная звезда кажутся ярко-красными — о том и докладывают королю. Давайте сходим в мрачную мастерскую старого Toккo и послушаем, что он скажет.

В мастерской они застали Toккo за вырезанием надписи на солнечных часах: «После недолгого света — вечная тьма». Глаза старика так плохо служили ему, а сто часов тикали так громко, что он не видел и не слышал, как к нему пришли.

Принцесса прочитала надпись, вырезанную на других солнечных часах: «Не так уж и светло, как вам кажется». Надпись на третьих часах гласила: «Короткий день — и вот уже ночь». Королевский Летописец коснулся плеча старого Часовщика, и Toккo поднял свои тусклые усталые глаза.

— Я привел безымянную принцессу, — обратился к нему Королевский Летописец, — которая помнит названия лесов и полей, а больше ничего не помнит. — Он приставил к уху старика ладонь и поведал ему историю о белой лани, о том, как у подножия вершины Кентавра она превратилась в прекрасную принцессу, стройную и смуглолицую, а также о том, как он прочитал ей имена королей из Королевской Книги, а принцесса так ничего и не вспомнила. — Когда-то ты мог делать смелые предположения и строить догадки, — заключил Королевский Летописец. — Как ты думаешь, что с девушкой?

Часовщик пошевелил длинными тонкими пальцами правой руки.

— Пусть девушка погуляет в саду, — предложил он, — и полюбуется серебряными фонтанами, а я тем временем рискну сделать несколько рискованных предположений насчёт того, что у неё с головой.

Стрелки ста часов показывали полдень, но часы вдруг пробили восемь, шесть, девять и ещё сколько-то, но только не двенадцать.

— Девушки как-то странно влияют на часы, — сказал Токко, — и те начинают ходить как им вздумается. Получается какая-то пародия на время.

Королевский Летописец проводил принцессу до двери. Он стоял и смотрел, как она бродит по саду между серебряными фонтанами, прекрасная, но очень грустная. Казалось, она совсем не слышала ни тиканья часов, ни доносившихся из мастерской голосов.

— Может быть, она упала и ударилась о камень, — размышлял Летописец, — и от этого потеряла память? — Старик покачал головой, — Или, может, она выпила какого-нибудь зелья, — продолжал Летописец, — и от этого потеряла память?

Старик снова покачал головой и сказал:

— Вы ведь меня просили делать предположения, а делаете собственные.

Летописец виновато замолчал и стал слушать старика.

— Вспоминается история, которую мне рассказывал мой отец лет сто назад или около того, — начал Токко, — чудесная история о настоящей лани, которая подружилась с лесным волшебником. А началось все с того, что этот лесной волшебник то ли сильно ушибся, то ли выпил какого-то зелья, одним словом, без чувств свалился в речку, а было это в апреле, когда речки быстрые и бурные. Пробегавшая мимо лань помогла потерявшему сознание волшебнику выбраться из речки и спасла ему жизнь. В награду за это волшебник сделал так, что лань может обернуться прекрасной принцессой, стройной и смуглолицей, если вдруг охотники загонят её туда, откуда никак не убежишь, ну, например, к вершине Кентавра.

Летописец вытаращил глаза и широко раскрыл рот. Наступило молчание, и сто. часов, стрелки которых показывали одиннадцать минут первого, пробили тринадцать раз. Когда бой часов прекратился, Летописец воскликнул:

— То есть, ты хочешь сказать, Токко, что эта принцесса самая настоящая лань, а вовсе и не принцесса?

— В те времена, — продолжал старик, — совсем неподалеку отсюда жил один нескладный юноша, но удивительно лихой наездник. И вот однажды он пригнал эту лань, о которой я вам говорил, к горе, такой крутой, что на неё никому не взобраться. И когда охотник натянул тетиву, лань, едва стоявшая на ногах от усталости, прямо у него на глазах превратилась в самую настоящую принцессу, стройную и смуглолицую. Наш удалец просто окаменел, потом побледнел, потом покраснел и, побросав лук и стрелы, погнал свою замученную лошадь прочь.

Лань в образе девушки отправилась в пещеру лесного волшебника, с которым была в дружбе, и с дрожью в голосе спросила, как ей быть, раз уж она стала девушкой.

Волшебник из чувства благодарности наградил её способностью быть самой настоящей девушкой, но только до тех пор, пока она не обманется в любви трижды. А если она три раза обманется в любви, ей навсегда суждено остаться ланью, что бы ни случилось.