Злой Ведьме между тем страшно хотелось завладеть серебряными туфельками, которые Дороти носила не снимая. Все её помощники: пчелы, вороны, волки — полегли мертвыми и валялись, истлевая на солнце, а чарами золотой шапочки она больше пользоваться не могла. Вот если заполучить серебряные туфельки, которые приносят могущество, то нечего будет жалеть, что все её помощники погибли. Ведьма не спускала глаз с Дороти в надежде, что та когда-нибудь снимет туфли, а она их украдет. Но девочка так гордилась своими красивыми туфельками, что расставалась с ними только ночью или когда купалась. Злая же Ведьма до того боялась темноты, что ни за что на свете не решилась бы пойти ночью в комнату Дороти и утащить туфли, а воды она боялась ещё больше, и когда Дороти купалась, даже близко не подходила. Надо вам сказать, что Злая Ведьма не только никогда сама руки в воде не мочила, но даже других с мокрыми руками к себе не подпускала.

Однако эта злобная особа была очень коварна, и в конце концов она всё-таки придумала, как получить то, что хотела. В кухне посреди пола она положила железный прут и заколдовала его так, что он стал невидим для человеческого глаза. Однажды, когда Дороти проходила по кухне, она споткнулась об этот невидимый прут и растянулась во весь рост. Она не ушиблась, но обронила одну из серебряных туфелек, и только хотела её поднять, как Злая Ведьма схватила туфельку и сунула в неё свою костлявую ногу.

Злая старуха не могла нарадоваться, как ловко все придумала. Раз одна туфля уже у неё, значит, и половиной волшебных чар она завладела, и Дороти теперь не смогла бы с ней бороться, даже если бы знала как.

Девочка, увидев, что потеряла одну из своих красивых туфелек, рассердилась и потребовала у Ведьмы:

— Отдай мне мою туфельку!

— Не отдам! — отрезала Ведьма. — Теперь она не твоя, а моя!

— Какая ты противная! — воскликнула Дороти. — Разве ты имеешь право отнимать мою туфельку?

— Все равно не отдам! — засмеялась Ведьма. — Я ещё и вторую у тебя отберу!

Услышав это, Дороти так рассердилась, что схватила ведро с водой, которое стояло рядом, и окатила Ведьму с головы до ног.

Злая Ведьма взвизгнула от ужаса и в ту же минуту на глазах у изумленной Дороти стала таять и растекаться вместе с водой.

— Полюбуйся, что ты натворила! — визжала она. — Я же сейчас растаю!

— Прости меня, пожалуйста! — отвечала Дороти, которая со страхом смотрела, как Ведьма тает у неё на глазах, словно сахар в чае.

— Ты что, не знала, что вода для меня — погибель? — захныкала Ведьма, теряя надежду на спасение.

— Конечно, нет, — ответила Дороти. — Откуда мне знать?

— Ну вот, сейчас я совсем растаю, и весь мой замок достанется тебе. Спору нет, я немало зла наделала, но никогда не думала, что какая-то девчонка вроде тебя сможет положить конец моим козням и заставит меня растаять. Смотри, вот меня и нет больше!

С этими словами Ведьма превратилась в коричневую грязную лужу и стала растекаться по чистым доскам кухонного пола. Увидев, что Ведьма и впрямь растаяла, Дороти схватила другое ведро и вылила его на грязный пол. А потом вымела грязь за дверь. Подобрав серебряную туфельку — все, что осталось от Злой Ведьмы, — она вытерла и вычистила её тряпкой и снова надела на ногу. А потом — ведь теперь она была свободна и могла делать все, что хочет, — скорей побежала во двор рассказать Льву, что Злой Ведьме пришел конец и больше они не пленники в этой чужой стране.

Трусливый Лев очень обрадовался, услышав, что Злая Ведьма растаяла, когда её облили водой, а Дороти поскорей открыла калитку и выпустила Льва на волю.

Вместе они поспешили в замок. Дороти первым делом созвала туда всех моргунчиков и объявила им, что их рабство кончилось.

Желтые моргунчики себя не помнили от радости, ведь Злая Ведьма много лет мучила их тяжелой работой и обращалась с ними ужасно жестоко. Они решили на веки веков считать этот день праздничным и отмечать своё освобождение пирами и плясками.

— Эх! Были бы с нами Страшила и Железный Дровосек! — вздохнул Лев. — Вот тогда бы я радовался от всей души.

— Ты думаешь, нам не удастся их спасти? — встревожилась Дороти.

— Попробуем, — ответил Лев.

Дороти и Лев снова пригласили к себе Желтых моргунчиков и спросили, не помогут ли те спасти Страшилу и Железного Дровосека, а моргунчики ответили, что для Дороти, которая избавила их от рабства, они с превеликим удовольствием сделают все что угодно. Тогда Дороти отобрала самых смышленых на вид моргунчиков, и все вместе они отправились на поиски. Шли они шли целый день и часть следующего дня, пока не пришли к утесам, где лежал Железный Дровосек, весь помятый и искореженный. Рядом с ним валялся его топор, но топорище было сломано, а сам топор покрылся ржавчиной.

Моргунчики бережно подняли Дровосека на руки и понесли его к Желтому замку, за ними шла Дороти и, глядя на своего старого друга, обливалась слезами, а Лев шагал позади всех, мрачный и расстроенный. Когда приблизились к замку, Дороти спросила моргунчиков:

— Нет ли среди вас жестянщиков?

— Есть, есть! Отличные мастера, — заверили они её.

— Ну-ка, ведите их ко мне, — распорядилась Дороти.

И когда жестянщики собрались, держа в руках корзинки с инструментами, Дороти спросила:

— Как по-вашему, вы сможете выправить все вмятины на боках у Железного Дровосека? Снова сделать его таким, как прежде, и припаять все, что у него отломано?

Жестяных дел мастера внимательно осмотрели Дровосека и объявили, что смогут починить его и он станет как новенький. Они принялись за работу в одной из больших желтых комнат замка, работали три дня и четыре ночи: стучали молотками, подвинчивали, подкручивали, полировали руки, ноги, туловище, голову Железного Дровосека, пока наконец он не стал таким, как был, а руки и ноги у него задвигались даже лучше, чем раньше. Словом, жестянщики потрудились на славу. Правда, туловище Железного Дровосека украсилось множеством заплаток, но он не слишком пекся о своей наружности и на такие пустяки, как заплаты, не обращал внимания.

Когда он, целехонький, пришел поблагодарить Дороти за то, что она выручила его из беды, то даже расплакался от счастья. Девочке пришлось осторожно вытирать каждую слезинку своим передником, чтобы у Дровосека не заржавели суставы. А у самой от радости, что её старый друг снова с ней, крупные слезы так и бежали по щекам, но ей плакать было не опасно. Трусливый Лев тоже то и дело утирал глаза кончиком хвоста, отчего хвост совсем промок, и Льву пришлось выйти во двор и сушить его на солнце.

— Ах, был бы с нами Страшила, как бы я был счастлив! — вздохнул Железный Дровосек, когда Дороти рассказала ему обо всем, что с ними приключилось.

— Давайте попробуем найти его, — предложила Дороти.

Она снова позвала на помощь моргунчиков, и они опять все вместе отправились на поиски — шли целый день и часть следующего дня, пока не дошли до высокого дерева, на верхушку которого летучие мартышки забросили узелок с одеждой Страшилы.

Дерево было такое высокое, а ствол такой гладкий, что никто не смог бы на него взобраться, но Железный Дровосек сразу решил:

— Сейчас я срублю это дерево, и мы добудем одежки Страшилы.

А надо сказать, что пока жестяных дел мастера чинили самого Дровосека, ещё один моргунчик — золотых дел мастер — приладил к его топору топорище из чистого золота, а другие моргунчики отполировали топор, так что от ржавчины и следа не осталось — он блестел, как начищенное серебро.

Сказано — сделано: Железный Дровосек принялся рубить дерево, а остальные и оглянуться не успели, как оно с треском рухнуло и узелок с одеждой Страшилы слетел с веток и покатился по земле.

Дороти подобрала узелок и попросила моргунчиков отнести одежки в замок, а там их снова набили чистой мягкой соломой, и — смотрите-ка! — Страшила, совсем как прежний, опять стоит среди своих друзей и весело благодарит их за спасение.